Воины столетия. Дар (СИ) - Черкасова Галина Геннадьевна (список книг .txt) 📗
Наверное, я могла бы сидеть так вечность — на его коленях, в его объятьях, царапясь о его доспехи. Одной рукой он держал меня за талию, другой — поглаживал по бедру. Я чуть повернула голову и поцеловала его в шею. Он прижал меня к себе еще сильнее.
— Я знала, что ты вернешься, — прошептала я, продолжая целовать его — шею, скулы, губы.
— Ты крепко держишь, — ответил он. — Я и не думал, что так вцепишься.
Приоткрыв глаза, я положила руки ему на плечи, перебросила ногу через его колени и, усевшись, открыла глаза. Зрение восстановилось полностью.
Он смотрел на меня как всегда — бесстрастно и будто бы равнодушно. Говорят, глаза — зеркало души, но в его глазах цвета льда, глазах теперь уже человека, не отражалось ровным счетом ничего.
Он поднял руку, откинул волосы с моего лица, пальцами провёл от уха до виска, по исчезающему рубцу. Прикосновение отдалось слабой, затухающей болью.
— И зачем я тебе…
Я вскинула брови.
— Саша, я тебя люблю. Так понятней?
— Тебе нравится выдавать за неожиданность очевидные вещи.
Я откинулась назад, недовольно глядя на Сашку.
— Что? — поинтересовался он.
— То есть так ты отвечаешь на моё признание? Мало того, что о человеческом в себе ты вспомнил, увидев кошку, а меня до этого чуть не убил, так теперь еще издеваешься?! Да пошёл ты!
— И куда ты собралась? Стой!
— Пусти! Пусти, я сказала!
Мы повалились на траву. Только теперь я заметила, что сидели мы под огромным деревом с раскидистой зелёной кроной. Промелькнуло среди листвы синее небо, и Сашка, прижав мои руки к земле, навис надо мной.
— Отпусти, — угрожающе процедила я.
— Что теперь будешь делать?
— Драться, как всегда!
— Я все равно сильнее, — слабая улыбка тронула его губы, но вмиг померкла. — Поэтому никогда, слышишь меня? Никогда больше не вставай между мной и тем, кто хочет меня убить. Я справлюсь. Свою боль пережить легко.
Я замерла, немного растерявшись от подобного, не характерного для Сашки откровения.
— Обещаешь? — он опустился ниже, прижался лбом к моему лбу.
— Но тогда ты бы не вернулся, — едва слышно ответила я.
— О, а потерпеть никак? Вот прям здесь собрались?
Арес закатил глаза и, отпустив меня, поднялся на ноги. Я приняла его руку и тоже вскочила. Гермес стоял рядом, опираясь на посох, и недовольно оглядывал нас. За его спиной раскинулась дубовая роща, а у ног сидела, тараща глазищи, Сашкина кошка.
— Жива-здорова, я смотрю? — крылатый кивнул мне.
— Жаль, мобильника не было, — огрызнулась я. — Сфоткал бы. Хоть посмотреть, как ты мне голову разнес.
Арес кашлянул, Гермес мигом помрачнел и отвернулся. Я переводила взгляд с одного на другого.
— Хм… Неудачно пошутила, да? Все так плохо было?
— Настолько, что даже нашего фантомаса проняло, — Гермес сложил посох и зацепил его за поясом. — Пойдём домой, а? Заколебали вы меня и ваше Перехлестье.
— Да, — я смутилась и полезла за Камнем. — Идем, конечно. Но что нам теперь делать? Как быть… с Зевсом и Спрутом?
В моей руке оказалась четвертушка от нашего ключевого артефакта. Арес, перехватив мой взгляд, протянул свою половину.
— Спрут мёртв. Я его убил.
Мы с Гермесом переглянулись.
— Значит, нашим близким ничего не угрожает? — спросила я.
— Пока, думаю, нет.
— А Зевс?
— Не знаю, — разговор Аресу был явно неприятен. — Ничего не могу сказать точно. Я, — он потер переносицу. — Плохо помню, что произошло.
— Нам надо отдохнуть, — подытожила я. — Разберёмся позже. Думаю, на сегодня с нас хватит.
Парни кивнули. Сашка присел и, подозвав кошку, которая мигом подскочила к хозяину, взял верного зверька на руки. По щелчку мы ушли из Перехлестья.
***
Мы с родителями ужинали поздно, в полной тишине. Отец, усаживаясь за стол, сказал: "Завтра похороны", и слов не осталось. Мать иногда что-то строчила в телефоне, но общего безмолвия это не нарушало.
Мне было нехорошо. Не лихорадило, как раньше, но от слабости тряслись руки. После ужина мама сама убирала со стола, потому что домработница на замену сегодня работала неполный день. Я помогла прибраться в столовой. И вдруг спросила.
— Мам, тебе когда-нибудь снились сны?
Мать, закрыв посудомойку, задумчиво посмотрела на меня.
— Возможно, но я их не запоминаю. А что?
— Мне никогда не снились.
— Может, оно и к лучшему, — мама пожала плечами. — Тебе приготовили платье на завтра?
— Да, все нормально.
Домашнее задание не делалось. Настя, получив краткое объяснение моего сегодняшнего поведения, меня не трогала. Ярослав скинул фотку мужчины с развороченной черепушкой. Я ответила смайликом с средним пальцем. На почте мигало запредельное число непрочитанных сообщений. Не мешало бы почистить ящик, но стоило мне зайти в приложение, как взгляд упал на пятое по счёту письмо — результаты теста на профориентацию. Я быстро пробежалась глазами по тексту с размытыми формулировками про мои склонности, преимущества и недостатки. Хмыкнула, скопировала текст в вордовский документ, чтобы потом вставить в характеристику для поступления, и только тут, удаляя последнюю строчку с рекомендациями, обратила внимание на набор профессий.
Социальный работник, врач (психотерапевт, врач общей практики), психолог, учитель.
— Эээ, — усмехнувшись, я переслала письмо отцу.
Психотерапевт? Меня будто озарило. А почему бы нет… Биологию я знаю неплохо, вот с химией есть проблемы, но новый репетитор мне поможет.
До поздней ночи я бродила по сети, читая информацию о медицинских университетах и программах обучения. Учиться, конечно, придётся в разы дольше, чем я планировала, да и врачом я хотела стать давно, лет этак в десять. Но психотерапия… Как при инициации, я вдруг поняла, что именно это правильно, только по этому пути мне и стоит идти.
Вздохнув, я глянула на часы и пошла в ванную. Снизу доносился папин приглашённый голос — разговаривал по телефону. Потом зашуршала одежда, хлопнула дверь. Вызвали, значит. Раньше он заходил ко мне после таких вот звонков, чтобы предупредить, что уходит. Может, решил, что я сплю, а может…
Мы отдалились, и это факт. Перехлестье и двойная жизнь меняли не только восприятие действительности, но и лишали нас права быть честными с теми, кого мы любим. Сашке вот повезло. Оба родителя в курсе.
Вернувшись в комнату, я выключила свет и забралась в кровать. Под подушку спрятала Камень и взяла в руки монетку-амулет. До сих пор не верилось, что Аси нет. Она была всегда, с самого моего детства, как часть мира родного дома, где всегда тепло и уютно. Вот вчера, в это время она была ещё жива. И ничего не изменилось, а её нет.
Из-за меня.
На столе пиликнул мобильник. Сашка интересовался, сплю ли я. После отрывистого "нет, никак", он потребовал Переброса.
— Привет.
Сжимая в руках Камень, я сидела на краю кровати и настороженно смотрела на появившегося в моей комнате напарника.
— Что случилось?
— Ничего. Не мог уснуть, — он отодвинул кресло от стола, но я протянула руку.
— Иди сюда.
Он подошёл ко мне и сел рядом. Какое-то время мы бездумно пялились в темноту.
— Завтра похороны, — произнесла я, падая на подушку и переворачиваясь на бок. — В голове не укладывается, что её нет.
Сашка лёг сзади, обнял меня и прижал к себе.
— И никто не узнает, как я виновата. Приду завтра в её дом, буду горевать со всеми. Это так подло.
Он зарылся в мои волосы.
— Хватит. Мы сделали все, что было в наших силах.
— Мы не можем защитить своих близких.
— Мы не можем защитить всех. Этот процесс естественен для нашего мира.
— Может, — я чуть повернула голову. — Бросим все это? Откажемся от Перехлестья? И духи от нас отстанут.
Сашка вздохнул.
— Не отстанут, поверь мне.
Мы помолчали.
— Из-за тебя?
