Попутчики (СИ) - Демидова Мария (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
— Это я с тобой свихнусь. — Странное дело: его смех, прорывающийся сквозь маску серьёзности, вовсе не был обидным. — Твои заслуги здесь совершенно ни при чём. Не думай, что это твоя исключительная привилегия. Просто с тобой всё сразу пошло наперекосяк. У меня никогда раньше не возникало таких проблем. Я была уверена, что умею отталкивать людей. Это всегда получалось. Но ты странный. Ты просто появляешься — и всё переворачивается с ног на голову. Рядом с тобой сам мир становится ненормальным, и в нём ничего не работает так, как надо.
— То есть я как чёрная дыра? — хмыкнул Крис. — Настолько массивный объект, что уже самим своим присутствием искривляю пространство-время? Таких комплиментов мне ещё не делали.
— Ты как псилоцибиновый гриб, — отрезала Мэй. — Самим своим присутствием искривляешь людям мозг. И сначала кажется, что ничего необычного не происходит. Что ничего серьёзного не происходит, потому что тебя поначалу вообще трудно заподозрить в серьёзности. А потом ты делаешь вот это вот всё, что ты делаешь. И приходишь сюда. Ночью. По карнизу! — Она запнулась на слишком высокой ноте и закончила тише: — И мне страшно, Попутчик.
— Страшно за меня или страшно рядом со мной? — уточнил Крис ровным тоном, будто не осознавая важности вопроса.
Однако вопрос был важным. Пожалуй, вопрос был ключевым. Из тех, что определяют, насколько верными будут все дальнейшие построения.
— И то, и другое, — ответила Мэй. И это признание — больше перед собой, чем перед собеседником — поставило что-то внутри на правильное, единственно возможное место. — Наверное, я просто никогда по-настоящему не хотела подпустить кого-то достаточно близко. Легко отталкивать людей, когда тебе всё равно, останутся они рядом или навсегда исчезнут из твоей жизни. Мне очень долго было всё равно.
Крис кивнул. Помолчал немного, а потом вздохнул и улыбнулся так спокойно и удовлетворённо, словно только что нашёл решение какой-то очень важной задачи.
— Значит, ты поэтому не хочешь со мной работать? Боишься взять слишком много моего? Но это же не обязательно. Думаешь, я стал бы настаивать?
— Дурак, — сообщила Мэй и вдруг почувствовала, как горячая влага жжёт глаза. Как тепло наполняет грудь и растапливает что-то, готовое вот-вот излиться слезами.
— Очень может быть, — не стал спорить Крис. — Но не герой и не сумасшедший. Я же говорил. — Его улыбка стала шире, заиграла знакомым, но почти позабытым за эту ночь жизнерадостным светом. — Даже если меня угораздит в тебя влюбиться, и даже если у Джин ничего не получится… Моя жизнь не закончится, Мышь. В ней останется много других важных людей и важных дел. Подозреваю, я в принципе не способен влюбиться так сильно, чтобы о них забыть. Даже если вдруг захочу. Возможно, где-то в глубине души я просто чёрствый сухарь, которому недоступны истинные возвышенные чувства… — Он картинно закатил глаза, прижал руку к сердцу, демонстрируя глубину недоступных ему чувств, и Мэй не удержалась от улыбки. — Наверняка я и сам таких чувств не заслуживаю. И хорошо, если так. Это можно оценивать как угодно, но, что бы ни случилось, мне будет за что держаться. — Он помолчал и добавил с хитрой усмешкой: — Но, если хочешь, я могу пообещать, что постараюсь никогда в тебя не влюбляться.
— Не хочу. — Мэй упрямо поджала губы. Очертания палаты и лицо Криса окончательно расплылись. Обжигающие слёзы потекли по щекам. — Я хочу писать с тобой этот дурацкий курсач.
Он приблизился мгновенно, одним неуловимым движением.
— Значит, будем писать этот дурацкий курсач. — Обнял прежде, чем Мэй успела сказать что-то ещё. — И диплом. — Тёплым дыханием коснулся виска. — И диссертацию. — Прижал к себе так крепко, что она почувствовала взволнованный стук его сердца. — И монографию. У меня далекоидущие планы.
* * *
Когда она проснулась, рассветное солнце уже выплеснулось из-за горизонта и тёплой волной подкатывалось к окну.
Когда она проснулась, он неподвижно сидел на подоконнике, свесив одну ногу в палату, и, опершись спиной об откос, задумчиво смотрел вдаль. Утреннее небо мягко высвечивало спокойный профиль.
«Какой хороший сон», — подумала Мэй, перевернулась на другой бок и снова закрыла глаза.
* * *
Утро началось с того, что кто-то с размаху уселся на кровать и одарил спящую на ней пациентку энергичными объятиями, которые для человека более хрупкого могли бы закончиться парой сломанных рёбер.
— Лиза… — Мамин голос звучал осуждающе, но в то же время неуверенно — словно она сама рада была бы последовать примеру младшей дочери.
Старшая дочь тем временем сонно потянулась, ослабляя сестринскую хватку, зевнула и открыла глаза, по которым тут же ударило яркое солнце — кто-то резко раздвинул занавески. Тихо стукнула щеколда балконной двери, и в палату ворвалась приятная прохлада, ещё хранящая свежесть ночного дождя.
— Доброе утро, — щурясь, пробормотала Мэй и села на кровати, даже не пытаясь отцепить от себя Лизку, которая устроилась рядом, обхватив сестру руками и прижавшись виском к её плечу.
— Доброе, — согласилась Джина. — Как самочувствие?
— Замечательно.
Мэй ответила не задумываясь — одного взгляда на родителей было достаточно, чтобы понять: она просто не сможет сказать ничего другого. Мама остановилась в нескольких шагах от кровати, и в её взгляде отчётливо читалась надежда — одновременно робкая и отчаянная. Державшийся чуть позади отец казался более спокойным, но то, как он бессознательно теребил рукав рубашки, расстёгивая и вновь застёгивая манжет, выдавало тревогу.
Впрочем, ответ в любом случае мог быть только один. Чувствовала себя Мэй и правда замечательно. После мрачных ночных разговоров она ожидала бессонницы или кошмаров, однако заснула быстро, удивительно спокойно и крепко. И проспала всё утро, не заметив, когда и каким путём Крис вернулся в свою палату. А теперь ей было настолько хорошо, что это казалось почти невежливым по отношению к людям, которые из-за неё не могли похвастаться такой же мирной ночью.
Джина подошла ближе, обвела Мэй медленным придирчивым взглядом, коротко кивнула:
— Похоже на правду.
И только после этого занялась приборами и амулетами. Родители наблюдали за манипуляциями врача молча и вообще выглядели странно потерянными, нерешительными. Будто боялись неловким движением помешать магии, которая сохранила жизнь их дочери. Даже отец, обычно дотошный до бестактности, старательно сдерживал вопросы и комментарии.
В конце концов заговорила сама Джина. Не отрываясь от работы, она расспрашивала Мэй об ощущениях, выясняла, насколько сама пациентка помнит и осознаёт, что с ней произошло, рассказывала, как удалось остановить смертоносный приступ… И почему-то упорно умалчивала о том, что в этой истории было ещё одно действующее лицо — и ещё один пострадавший.
А между тем, как раз об этом пострадавшем Мэй больше всего хотелось бы услышать. В конце концов, её собственная проблема была пусть и серьёзной, но достаточно ясной. Другое дело — состояние Криса, который так и не рассказал толком о реальном положении вещей. Но Джина молчала, а спросить напрямую было неловко — ведь, если бы не ночной разговор, Мэй и сама не знала бы, что спасителей у неё на самом деле двое.
— План действий такой, — объявила Джина, закончив настраивать амулеты и заносить данные приборов в карту. — Во-первых, не паникуем. Во-вторых, принимаем как данность то, что после первого приступа рано или поздно будет второй. И всё ещё не паникуем. Просто действуем исходя из негативного прогноза, потому что ошибиться в эту сторону безопаснее, чем в обратную. Возражения?
Возражений не последовало, и врач продолжила рассказывать о плане лечения, не замечая, что пациентка думает о чём-то своём.
На самом деле Мэй, конечно, слушала. И о новом оборудовании, которое способно в течение недели поддерживать установленную связь полей, и о встроенных в него накопителях энергии, которые в случае приступа будут накачивать поле силой через медицинские амулеты…
