Игры богов - Анисимов Александр (книги регистрация онлайн .txt) 📗
— Чтобы к утру твоя жена привела все в порядок! — приказал Черный Охотник, отворачиваясь.
Горящий дом все еще продолжал жарко полыхать, и лишь полное отсутствие ветра вселяло надежду, что пожар не распространится на соседние постройки. Почти все жители деревни из тех, что были здесь в этот час, принимали участие в попытках потушить пламя, помогали даже маленькие дети, но с каждой минутой становилось ясно, что все старания напрасны и дом спасти не удастся. Огонь уже проел крышу, заставив то, что осталось от нее, с грохотом обрушиться внутрь. Языки пламени начали вырываться и из окон, породив новую волну тревожных и горестных выкриков. Сбить огонь не помогло даже то обстоятельство, что совсем рядом с домом находился колодец, от которого протянулась длинная вереница людей, передающих друг другу ведра.
Когда пламя охватило две из четырех стен, ни о каком спасении постройки речь уже идти не могла. Крестьяне стремились теперь побыстрей погасить пожар да посмотреть, не остались ли какие целые вещи на пепелище. Кое-кто стал выкрикивать гневные фразы, обличая Охотников в случившемся, но таких оказалось мало — большинство крестьян всецело отдалось борьбе с огнем. Дом горел невероятно быстро и почти бездымно, но внимания на это никто не обращал — не до того было.
Райгаровы твари прекрасно понимали, что как только с домом будет покончено и крестьяне придут в себя, они тут же ринутся на обидчиков. Вот только никто из Охотников не задумывался об этом — уж с кем, с кем, а с толпой глупых мужиков они справятся, да так, что те еще долго даже шепотом слова поперек сказать не посмеют.
Энерос первым добрался до облюбованного дома и пнул дверь, заставив ее с грохотом распахнуться, а затем шагнул через порог. Дэфин и Берхартер не стали задерживаться снаружи и тоже вошли в дом. Девятый Черный Охотник лишь бросил взгляд через плечо на чуть отставшего крестьянина с плащом в руках, который торопливо семенил следом. Откуда-то из глубины дома раздался визг и испуганный крик женщины. Оказавшись в комнате, Берхартер увидел скорчившуюся в дальнем углу женщину, о положении которой совершенно недвусмысленно говорил уже заметный, хотя и не слишком большой живот. Дэфин был явно разочарован. Вбежавший на крик крестьянин, не обращая внимания на Охотников, растолкал их и прикрыл собой жену. Он еще не понимал, как ему повезло, что та оказалась беременной, ибо лишь это обстоятельство удержало Дэфина от того, чтобы насладиться женским обществом.
Не обращая внимания на испуганную семью, твари Незабвенного начали располагаться как у себя дома. Берхартер, сняв плащ, бросил его на лавку под окном, тем самым давая понять, что это место его вполне устраивает. Энерос пристроился рядом, поближе к углу, куда и забилась женщина, даже не бросив в ее сторону мимолетного взгляда. Дэфин приглядел себе местечко у соседней стены, поближе к печи.
Берхартер, снимая меч и расстегивая ворот куртки, глянул в окно. Оно, как оказалось, выходило на улицу, по другую сторону которой полыхал дом и суетились жители деревни. Им все же удалось сбить пламя, которое к этому времени почти до основания уничтожило две стены и основательно подпалило оставшиеся. Одна из них еще держалась какое-то время, а затем с треском рухнула, заставив взметнуться тысячи красно-желтых искр и огромное облако пепла. Языки огня вновь взвились, но миг спустя опали. Последняя стена чудом держалась, хотя и опасно накренилась. Незыблемой осталась ишь почерневшая от гари печь, труба которой гордо вздымалась над умирающим пламенем. С того момента, как вспыхнула крыша, прошло едва ли четверть часа, но дом за это время сгорел почти дотла.
Оторвав взгляд от окна. Девятый Охотник осмотрелся. Крестьянин с женой все еще жались в углу, но мужчина уже не смотрел на визитеров, а старался успокоить супругу. Та продолжала всхлипывать, но больше уже не кричала и, похоже, не собиралась делать этого впредь, поняв, что ее никто не тронет. Но теперь плач послышался из соседней комнаты: плакал ребенок.
— Заставь его замолчать, — недовольно прикрикнул Берхартер, и женщина в сопровождении мужа почти тотчас скрылась за дверью.
— Что будем делать? — поинтересовался Энерос.
— А ничего, — пожал плечами Дэфин. — До утра здесь пробудем, а потом дальше направимся. Лошади у них должны быть, большего нам не надо.
— С людьми, говорю, что делать будем, — еще раз повторил Энерос. — Кто тебя просил дом сжигать? Нам не нужны лишние неприятности.
Дэфин только фыркнул, из чего можно было заключить, что никаких грядущих неприятностей лично он не предвидел. И все же, чтобы успокоить остальных, он ответил:
— О крестьянах я сам позабочусь.
Сказано это было столь буднично, что никак не вязалось с натурой Охотника, но и Берхартер, и Энерос понимали, что голос и тон не играют никакой роли.
Крик ребенка все не утихал, и Девятый Охотник уже хотел наведаться в соседнюю комнату и взглянуть, почему родители никак не заставят того замолчать, но почти в тот же миг наступила тишина, нарушаемая лишь приглушенным шепотом женщины. Зато шум снаружи утихать и не собирался. Более того, страсти накалялись, и жители деревни распалялись все больше и больше, выкрикивая угрозы в адрес Охотников. Больше других горячился староста, — видимо, пытался отыграться за то унижение, которое заставили его испытать неожиданные гости. Стало ясно, что с минуты на минуту крестьяне всей толпой двинутся к дому, который заняли Райгаровы твари. Перед домом взад-вперед бегали трое детей. Возможно, они жили здесь, но боялись войти из-за находящихся внутри незнакомцев.
— Ты заварил кашу, ты и расхлебывай, — приказал Берхартер Дэфину, после чего утратил к своему сотоварищу всякий интерес, — тот вполне мог справиться сам, иначе он не был бы Охотником. Дэфин, ухмыльнувшись, неторопливо отложил меч и, на секунду выглянув в окно, направился к выходу. Толпа еще не преодолела и половины расстояния до дома, в котором скрылись Черные Охотники, а Дэфин уже вышел на порог и остановился в дверях, расставив руки и упираясь ими в косяки. На губах его блуждала мерзкая полуулыбка-полугримаса, которая с каждым шагом приближающихся крестьян медленно сходила на нет, превращая лицо в ледяную маску, на которой жили лишь глаза. Гнев жителей деревни притупил в них осторожность и заставил позабыть о том, на что способны нежданные визитеры. У некоторых в руках были неведомо откуда прихваченные жердины, а один из идущих в передних рядах нес наперевес вилы, нацелив зубья на Охотника. Дети, бегавшие вокруг дома, куда-то попрятались. Впрочем, даже если бы они были среди крестьян, Дэфин не изменил бы принятого еще миг назад решения.
Не дойдя до крыльца всего нескольких шагов, люди остановились, не прекращая, однако, громко выкрикивать угрозы в адрес Охотников, а заодно и хозяина дома. Крестьянам не составило труда убедить себя в том, что и тот отчасти повинен в случившемся пожаре, раз осмелился впустить Охотников к себе. Человек этот, разумеется, не был виноват ни в чем, но кто теперь станет разбираться? Главное, что он в одном доме с тварями…
— Вон! — резко, но не слишком громко произнес Дэфин, даже не пытаясь перекричать разошедшихся, потрясающих палками крестьян. Он не изменил и позы, продолжая стоять в дверях и смотреть на жителей деревни. Однако сказанное услышали все до одного, и подействовало это будто хороший удар плетью. Крики мгновенно стихли, хотя руки, сжимающие жердины, не опустились.
И тогда Дэфин нахмурился и приосанился, став как бы выше и шире в плечах.
— Вон! — снова повторил он, и было в голосе Охотника что-то, что заставило крестьян отшатнуться. Длинные темные волосы Дэфина зашевелились, превратившись в смутное подобие клубка тонких обезумевших змей. Кожа на лице натянулась, резко обозначились скулы и острый подбородок. Приподнявшаяся верхняя губа сделала Дэфина похожим на скалящегося волка, вот только клыков, подобных звериным, у Черного Охотника не было.
— Вон! — разнесся над деревенькой громогласный вопль, от которого закладывало уши, который заставлял крестьян отворачиваться и закрывать лицо руками. — Во-он!
