Полночь - время колдовства (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" (книги без регистрации .TXT) 📗

       До меня начала доходить мысль, что я изрядно сплоховал. Я не мог выбраться с третьего этажа башни, по крайне мере, до того, как солнце скроется за горизонтом и на мир опустятся сумерки. Перепрыгнуть обратно, на плоскую крышу дома, которая привела меня сюда, без колдовства я не мог, спуститься по стене вниз, тоже не мог, единственный путь это люк, но ведь он опутан множеством заклятий.

       Внезапно, равнинники внизу забегали, засуетились. Вдалеке зазвучали барабаны. Я узнал их, такие использовались в имперской армии. Я выпрямился во весь рост и попытался рассмотреть, что там твориться за городской стеной, но ничего не было видно, слишком далеко и рельеф местности мешал.

       Барабаны не смолкали час, потом послышались глухие крики и отдаленный звон стали. Армия прямо с марша пошла в атаку на город. Значит, Фалк успел всё передать и ему поверили. В отдалении донесся страшный удар, послышался треск дерева, звон железа и конское ржание. Похоже равнинники вышли из города и решили дать открытый бой, попав под рыцарскую конницу. Странная тактика, могли бы и попробовать отбиться внутри стен города. Какая-никакая, а защита. Тут конница была бы бесполезна. Но ведь я не знал, какое заклинание приготовил великий шаман. Может быть для него нужно, чтобы все имперцы были сосредоточены в одном месте? Если бы равнинники заперлись в городе, то имперцы попробовали бы окружить город и растеклись вокруг него жидким строем. Заклинание лысого старика, скорее всего, бьет по площади.

       Бой шел уже несколько часов. Я отчаянно сожалел, что не могу видеть, как происходит сражения, но по уменьшающемуся количеству равнинников внизу, понимал, что Глауану проигрывает и вводит в бой резервы. Но и солнце уже клонилось к закату. Багровый краешек шара уже коснулся линии горизонта.

       Я подбежал к люку и заглянул в комнату. Шаман сидел за столом. Перед ним лежал раскрытый дневник, и в большом, заполненном красной жидкостью, прозрачном бокале, лежал рубин, размером с мой кулак, ни меньше. Старик сквозь окно смотрел на солнце. В его взгляде отражалось нетерпение. Он не мог не слышать приближающихся звуков поля брани, имперцы уже были около стен города.

       Крики и звон металла приближался, но и солнце продолжало свой бег. Уже половина светила нырнула за горизонт. Бой переместился в черту города. Показались знамена имперского полка пикинеров. Я от нетерпения начал грызть ногти, потом понял, что делаю и с отвращением сплюнул.

       Солнце уже почти всей своей тушкой опустилось за горизонт. День начал сменяться вечером. Еще совсем немного и шаман сможет воплотить задуманное. Я как ужаленный метался по крыше, то подбегая к одному ее концу, то к другому. Воины-имперцы приближались к площади с двух сторон. Но хватит ли им времени? Продвижение одной из групп имперских воинов заметно затормозилось. Равнинники рьяно на них насели. Со всех сторон в имперцев летели стрелы. Я тоже подумывал достать лук и начать отстреливать равнинников, но боялся, что меня заметят и сообщат об этом великому шаману. Это будет означать мою верную смерть. Только если прыгать вниз, но с такой высоты шансов выжить будет немного.

       Пока я наблюдал за одной группой воинов, с другой стороны раздались ликующие крики. Я метнулся туда. Там на помощь обычной имперской легкой пехоте, пришла тяжелая инфантерия. Дело пошло веселее, и вот уже на территорию площади ворвались закованный в блестящие латы отряд - это была не тяжелая инфантерия, а паладины. Я никогда не видел их, но эти доспехи узнал по книгам. Покрытые серебром, с выгравированными цитатами из библии, с красными кругами на груди, они производили неизгладимое впечатление.

       Я чуть не захлопал в ладоши от радости. Паладины начали методично истреблять лишенных колдовства шаманов, двигаясь к башне. Они действовали как единый организм. Равнинники хоть и сражались отчаянно, но полуголые, плохо экипированные они ничего не могли им противопоставить. Опытный взглядом лучника я оценил доспехи паладинов на отлично. Их сочленения были подогнанными так искусно, что я не находил возможности стрелам добраться до уязвимого человеческого тела.

       На площадь прорвался еще один отряд. Совсем маленький, состоящий из четырех человек, но какие люди это были. Забрызганные кровью в знакомой броне, тройка моих, наверное, уже друзей имперцев, и Фалк, скрывающийся за их спинами и тыкающий пальцем в башню.

       К несчастью солнце скрылось за горизонтом, и сумерки начали быстро расползаться по земле. Я приник к щелочке в люке. Шаман встал с кресла. Он держал в одно руке книгу в другой бокал с рубином. Он начал нараспев читать заклинание, но громкие крики заставили его посмотреть на дверь. Паладины уже были в башне. Отряд леди Женевьевы тоже наверняка был там. Шаман колебался. Он то смотрел на книгу, то на дверь. Вдруг он резко захлопнул дневник и схватил бокал с рубином. Крышка люка отлетела вверх, чуть не задев меня и шаман вылетел из комнаты прямо пред мои ошалевшие очи. Он тоже надо сказать изумился, увидев меня. Тело, моя палочка-выручалочка, снова все сделало за меня. Суджере вошел шаману в горло.

       - Выродок, - выдохнул старик и упал.

       Он начал меняться. Шаман превращался в мумию гораздо медленнее, чем какой либо умирающий от суджере виденный мной ранее человек. Он медленно старел. Его кожа стала похожа на древний пергамент, глаза мутнели, но все так же яростно смотрели на меня. Он раскрыл оскаленный крошащимися зубами провал рта и попытался выговорить какое-нибудь умерщвляющее заклинание, но ему не хватило времени. Язык, губы, мышцы, мясо иссохли настолько, что не позволили ему этого сделать. Шаман умер.

       Я как истукан стоял с раскрытым ртом и не мог пошевелиться. После смерти шамана я спохватился, подобрал книгу и бросился к рубину. Бокал разбился, и он лежал в луже красной жидкости. Я подобрал его. Жидкость пахла кровью. Я вытер рубин об одежду и сунул в карман. Книгу спрятал за пазуху.

       В это время в комнату вбежали паладины, и прозвучал взрыв. Заклятия шамана работали даже после его смерти, так как источник силы был еще полон и не отрезан от них.

       Я почувствовал, как мои ноги отрываются от камней башни, и я куда-то со свистом лечу, потом сильный удар и темнота.

       Дивный лес щебетал голосами ярко раскрашенных птиц. Они прыгали с ветки на ветку и выводили приятные уху рулады. Их мало что заботило в этом мире кроме песен. Листья могучих деревьев шелестели на ветру, вторя птичкам и создавая неповторимое сочетание звуков. Летнее солнце высоко застыло на голубом небосводе, яркими лучами согревая высокую, изумрудную траву. Я брел по ней, ощущая неповторимую мягкость под босыми ногами. В воздухе разлился аромат пахучих цветов и сырой земли.

       Внезапно налетел порыв ветра и ласково прошептал:

       - Ты умер.

       Я раскрыл неподъемные веки и дикими глазами начал осматриваться. Вокруг хозяйничал огонь. Он полыхал на руинах того самого дома, с которого я перенесся на башню. От дома осталась лишь одна стена, возле нее я и лежал, наполовину засыпанный колотым песчаником. В клубах удушливого дыма на месте башни, зияла глубокая воронка. Разметало всё, вплоть до первого этажа и подвала, если он был. Рядом с воронкой лежал перевернутый колокол и горящие брусья.

       Я почему-то смотрел на колокол и пытался встать. Тело не слушалось меня. Я не мог пошевелить не ногой, не рукой, только в груди, будто раскаленной кочергой орудовали. Я скосил глаза и увидел огромную, кровоточащую дыру. Сквозь обломки ребер, было хорошо видно, как остановившееся сердце вновь набирает обороты, разгоняя кровь по венам. Конечности начали слушаться меня. Я как в трансе приложил к страшной ране непослушную, обгоревшую руку, пытаясь остановить кровь и восстановить тело. То, что в этот миг происходило в моей голове нельзя описать никакими словами. Дыра вдруг начала затягиваться новой плотью, выталкивая осколки песчаника, кости с треском вставали на место. Я почувствовал, как неведомая энергия струится сквозь мое тело, и ощутил нарастающую вонь. Ее начало исходило из кольца матери. Оно истончалось на моем пальце, заживляя страшную рану, пока совсем не исчезло.