История, рассказанная в полночь - Сербжинская Ирина (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
— Стой! Распишись вот здесь!
Пока Яс-Берень, высунув от усердия язык, выводил подпись, Куксон времени зря не терял, пытался клуриконов вразумить:
— Жалоб на вас необыкновенное количество! Вы же не только пьете и буяните, но еще и тащите все, что плохо лежит! Вот в прошлом месяце из Студеного ручья булочник записку прислал, говорит, зашли к нему в лавку три клурикона… смекаете, о ком он?
— Понятия не имеем! — вытаращил глаза Яс-Берень.
— Купили булку за медный нуобл.
— Вот видишь! Мы же честно расплатились!
— Ты погоди, — остановил его Куксон, разворачивая записку. — Послушай, что он дальше пишет. «Из лавки пропало: четыре коробки мятных пряников, корзина яиц, метла и угольные щипцы, деревянная лопата для хлеба и две бутылки медовой наливки». Лопата-то вам зачем понадобилась?!
— Это не мы!
— А кто?
— Клянусь, не мы! Булочника этого помню прекрасно: хороший человек. А у хороших людей мы не вору… ничего не заимствуем. Такое уж у нас правило! Вот тебя, к примеру, взять. Да чтоб мне вина никогда в жизни больше не выпить, если я когда-нибудь у тебя что-нибудь свору… позаимствую! Да я и помыслить об этом не могу! Мы тебя уважаем и чтим!
Вот и поговори с ним. Куксон только рукой махнул:
— Убирайтесь с глаз моих долой!
Клуриконы вывалились за дверь и тут же завопили песню.
— Надоедливы, хуже осенних мух, — бормотал гоблин, пробегая глазами заявку. — Одна надежда: до весны их не увижу….
Он потянулся за пером, чтобы поставить на бумаге свою подпись (так полагалось), но на серебряной подставке его не обнаружилось. Собственно говоря, и самой подставки (старинное серебро, украшено горными самоцветами, подарок на столетний юбилей) тоже не было. Вместе с ней бесследно исчезли и купленные по баснословной цене перья (жемчужная цапля, редчайший экземпляр. Удалось по случаю приобрести, гоблин Куксон питал слабость к хорошей бумаге и перьям).
— Ах вы, пьяницы проклятые!
Куксон выскочил в коридор. Издалека еще доносилось нестройное пение клуриконов.
— Яс-Берень! Яс-Берень! А ну, стой!
Пение смолкло, послышался топот: клуриконы улепетывали со всех ног. Оглушительно хлопнула внизу входная дверь.
— Чтоб вам трезвенниками умереть! — в сердцах воскликнул гоблин и вернулся в кабинет.
Посидел, глядя на то место, где совсем недавно красовались на подставке роскошные перья (предмет зависти всего Ведомства), вздохнул и вынул из ящика запасные: самые обычные, гусиные. Нужно было опись возвращенных заклятий составить (казначей о ней уже спрашивал), но сегодня и поважней дела имелись, так что Куксон опись отложил, а вместо этого достал папку с надписью: «Создание новых заклятий». Полистал, подумал, выбрал парочку густо исписанных листов и принялся внимательно изучать. Все новые заклинания проходили проверку и утверждались лично главой Гильдии. Те, что гоблин Куксон изучал, уже были одобрены, теперь полагалось их передать в казначейство, чтобы каждому новоизобретенному заклятью была присвоена цена. А уж после этого заклинания можно было и в продажу пускать. Добрый час просидел над бумагами Куксон, решил даже, не полагаясь на память, выписать кое-что, но едва вывел первую строчку, как в дверь постучали: деликатно, негромко. Куксон сразу понял: дама.
И не ошибся.
…Хисольта, предсказательница.
Среднего возраста женщина, не молодая, не старая, внешности прямо-таки выдающейся: кожа белая, солнцем не тронутая, глаза лисьи, волосы длинные, золотисто-рыжие, замысловато уложены. Волосы-то у Хисольты — главное украшение: густые, вьющиеся, глаз не оторвать. Если распустит — до пола достают, так говорили те, кому это лицезреть доводилось. Сам-то Куксон, слава небесам, такое не видел, и видеть не торопился: наслышан был, что происходит с теми, кто распущенными волосами рыжеволосой красавицы любовался.
— Приветствую в Ландедаке! Присаживайся, Хисольта, — гостеприимно промолвил гоблин, указывая на кресло. — Вот и ты вместе с первым снежком к нам прилетела. Это хорошо…
Он открыл папку с надписью: «Предсказатели: кратковременные прогнозы и долгосрочные предсказания. Хрустальный шар, кофейная гуща, магический кристалл и прочее» и зашуршал бумагами.
— Есть ли стоящие заявки? — поинтересовалась Хисольта. Голос у нее нежный, мелодичный, точно хрустальный колокольчик звенит. — Желает ли кто-нибудь из обеспеченных клиентов узнать свою судьбу? Сам понимаешь: узнаешь будущее, убережешься от ошибки. Для богатых людей это особенно важно!
— Это для всех важно, — бормотал гоблин, просматривая заявки. — И для богатых и для бедных.
— Не вздумай подсунуть мне какого-нибудь бедняка. Нет денег, пускай нанимает предсказательниц, что на постоялых дворах за миску похлебки работают. А у меня дешево не бывает!
— Да, да, это я знаю…
К предсказательнице Хисольте отношение у Куксона было сложное. Магических способностей к предсказаниям она не имела почти никаких (ее таланты в другой области лежали), зато пыль в глаза умела пускать преискусно, мастерски оттирала от богатых клиентов других предсказательниц, не гнушалась и чужие заказы перехватывать.
Куксон отложил в сторону одну заявку: супруга видного военачальника, собиравшегося в дальний опасный поход, просила прислать хорошую предсказательницу, чтобы узнать, какая судьба мужа ждет. Военачальника этого гоблин Куксон знал лично — хороший человек, достойный — и поэтому собирался послать к нему не Хисольту, а кого-нибудь другого, понадежней.
— А это что за заявка? — насторожилась предсказательница, кивая на отложенную бумагу.
— Так, ерунда, — покривил душой Куксон. — Мелочь, да и денег обещают немного.
Хотел спрятать в папку, от греха подальше, но Хизольта опередила: ловко выхватила бумагу и впилась взглядом в ровные строчки.
Глаза предсказательницы вспыхнули, щеки порозовели.
— Так, так… кому это здесь требуется предсказатель? Ах, вот оно что! Богатый дом, денег- горгульи не клюют, стало быть, золота за правильное предсказание женушка отвалит немало! А уж я постараюсь угадать то, что ей нужно… я даже подружусь с ней, я это умею! Она и оглянуться не успеет, как я в ее доме своим человеком стану. Куксон, я беру эту заявку!
— Нет, не берешь, — твердо ответил гоблин.
— Беру.
— Нет. Положи бумагу на стол.
Хисольта улыбнулась, свернула заявку в трубку, сунула себе в рукав и, прищурив хитрые глаза, медовым голосом запела:
— Никто лучше меня не составит это предсказание, Куксон. Не всем дано так далеко заглядывать в будущее, как мне…
Говоря так, она вынула из волос один гребень, затем — второй, густые длинные волосы упали ей на плечи.
В свете тусклого зимнего дня, пряди вспыхнули золотом, скользнули по стенам яркие блики, словно солнечные зайчики.
— Пожалуйста, Куксон, сделай это для меня. Подпиши заявку. Ты ведь мне не откажешь, правда?
— Тебе запрещено распускать здесь волосы, Хисольта, — спокойно ответил гоблин Куксон.
— О, я всего лишь…
— Кроме того, с недавних пор на все Ведомство стали накладывать особые заклятья. В этих стенах мы неподвластны чужой магии.
Мгновение Хисольта смотрела в желтые глаза гоблина, потом с досадой фыркнула и заколола волосы.
— Ну? Доволен? Я их убрала.
— Бумагу, — напомнил Куксон.
Хисольта швырнула бумагу на стол, гоблин Куксон аккуратно развернул ее, разгладил, убрал в папку, после чего продолжил разговор как ни в чем ни бывало.
— Имеются на предсказательниц заявки, как не быть.
Да только ведь тебе не всякая подойдет!
— Это уж точно, — сквозь зубы процедила Хисольта.
— Вот заявочка от Гильдии караванщиков…
— Гильдии большая? Богатая? Если богатая, то я готова…
Куксон покачал головой.
— Гильдия-то небедная и город крупный, да только тебе туда нельзя.
— Это еще почему?
— На берегу реки город-то стоит, вот почему…
Хисольда прикусила губу.
— Да, это мне не подходит.
