Два талисмана - Голотвина Ольга (читать книги без сокращений txt) 📗
Покойник остановился, не сводя тупого взгляда с преградившего ему путь старого актера.
От черного входа послышался пронзительный женский голос:
— А ну, пошли! Пошли, кому я сказала! А то зачем тогда и жрецы нужны?
Прибыла подмога: «злодейка» Уршита тащила за собой порядком оробевшего тощего юнца.
— Вот он! Который толстый! — свирепо сообщила Уршита.
Юнец был почти одного возраста с Мирвиком. Он явно недавно получил жреческую головную повязку и наверняка не ожидал, что в самом начале служения ему встретится такое испытание.
— И… изыди, — неуверенно произнес жрец, простирая руку с покойнику. — И… именем Безликих!
Мертвец обернулся к жрецу и устремил на него неподвижный взгляд.
Жрец попятился и наткнулся на жесткую руку Уршиты.
— Куда?! — прикрикнула на него храбрая актриса. — Я тебе покажу удирать! Призывай своего бога! Ты кому служишь-то?
— Я?.. Тому, Кто Хранит Всякую Неразумную Тварь…
— Это который по домашней скотине? — охнул Раушарни. — Уршита, ты никого посолиднее притащить не могла?
— Кого на улице увидела, того и притащила! — огрызнулась «злодейка». — Было время искать, да? Пока Пузо всю труппу слопает?
Жрец понял, что его здесь не уважают в должной мере, оскорбился и приосанился.
— Костер ему нужен, — твердо сказал он. — Прямо здесь, на улице.
— На дрова ты его будешь загонять? — деловито уточнила Уршита.
Жрец осекся.
И тут мертвец, тупо глазевший на людей, шагнул к Мирвику и вытолкнул из глотки одно слово:
— Пить…
Все замолчали, уставившись на кувшин, который прижимал к себе Мирвик.
«Отдам, пока не набросился, — решил парень. — Только бы с руками не оторвал».
И храбро протянул кувшин покойнику.
Тот принял его обеими руками и вылил воду в пасть с той же ловкостью и лихостью, с какой при жизни лил вино. А затем вернул опустевшую посудину Мирвику. Тот принял кувшин — и при этом нечаянно коснулся лапищи комика.
Лапища была теплая и мягкая.
Еще подростком Мирвик подрабатывал в погребальном ущелье, помогал жрецам укладывать на общий костер бродяг и нищих. Он помнил, каковы трупы на ощупь.
— Да он живой! — возмущенно завопил Мирвик.
Пузо сфокусировал на нем взгляд и выдал вторую реплику:
— Вы тут все рехнулись, да?
Раушарни охнул и беспомощно опустил руки. На его лице растерянность смешалась с радостью:
— Пузо, родной… так ты не помер?
— Размечтались! — прохрипел комик. — Не дождетесь!
Жрец плюнул и пошел к выходу. Уршита кинулась следом с криком:
— Мы заплатим за хлопоты, заплатим!
Жреца лучше не сердить, даже если его бог всего-навсего приглядывает за скотиной.
А Раушарни уже стискивал воскресшего приятеля в объятиях:
— Дорогой ты мой… да кто ж тебе башку проломил?
— Башка — плевать, — несчастным голосом отозвался Пузо. — А вот что я вчера вино с «водичкой из-под кочки» мешал… хоть впрямь помирай!
— Сейчас поправишься, сейчас! Пошли на сцену, там стол! Мирвик за вином слетает!
При слове «вино» комик заметно оживился и довольно бодро затопал следом за Раушарни.
Когда процессия проходила мимо лестницы, из чуланчика донесся жалобный голос:
— Уже можно вылезать?
В чуланчике, немыслимым образом втиснувшись среди метел и лопат, сжимая друг друга в вынужденно тесных объятиях, стояли насмерть перепуганные Эртала, Барилла и Джалена.
Для воскресшего комика тут же собрали на столе все, что можно было раздобыть на скорую руку. Пузо ничего не ел, пил вино и рассказывал, что, рассорившись с Афтаном, не пошел на ужин к Хранителю, пьянствовал в таверне со всякой швалью и ужрался до того, что не мог вспомнить ни строки из монолога, который хотел продекламировать собутыльникам. Понял, что с него хватит, отправился домой, споткнулся на ступеньках уходящей под гору улочки и разбил голову. Очнулся на телеге, среди «ничейных» покойников, которых везли в погребальное ущелье. Слез с телеги, повергнув возчиков в ужас. Один, ошалев, завопил: «Куда?! Стража сказала, что мертвый, так и лежи!..»
Рассказывая, Пузо немного оживился и даже изобразил перепуганного дурня-возчика, развеселив столпившихся вокруг стола актеров (которые уже успели забыть собственную панику).
Не смеялся только Раушарни, не сводивший тревожного взгляда с бледного лица комика, с его слипшихся от крови волос. Наконец он прервал приятеля:
— Так, все ясно. Живо, раздобыть тюфяк и устроить этого покойничка прямо за кулисами! Мирвик, это я тебе говорю. А ты, Бики, — бегом за лекарем. Рану зашить надо.
Пузо попытался запротестовать, но Раушарни сказал, как отрезал:
— За счет театра! — И, оглядев изумленные лица, объяснил свою щедрость: — Конечно, он сам виноват, сдуру да спьяну навернулся. И деньги у него не держатся, сам на хорошего лекаря не наскребет. Но он отличный комик. Нельзя талант обычной мерой мерить, толпа не может гения судить…
Польщенный Пузо согласился «предаться в лапы любого коновала, которого притащит Бики».
Мирвик обернулся к Эртале и сказал тихо:
— Не знаю, что там с Милестой, но вряд ли она сегодня будет почивать наверху. Может, я возьму ее тюфяк для комика?
Эртала, посерьезнев и прикусив губу, кивнула.
Мирвик двинулся было к лестнице, но Раушарни остановил его:
— Слышь, поэт с метлой… ты на представлении выдал недурной экспромт, так теперь и будем играть. А на ужин во дворец не пошел, хоть у тебя и роль со словами. Сегодня вечером мы приглашены в Наррабанские Хоромы. Хочешь с нами?
Мирвик, просияв, поклонился.
— Когда Бики вернется, скажи ему, чтобы дал тебе что-нибудь из театральных костюмов вместо твоих лохмотьев… А сейчас тащи тюфяк.
Поднимаясь по крутой узкой лестнице, Мирвик прикидывал, как трудно будет нести вниз тюфяк. Разве что свернуть его и пинками катить перед собой?
Наверху, в опустевшей каморке, Мирвик склонился над тюфяком… и охнул, вспомнив о пропаже кожаного пояса.
Надо было поднять шум сразу, да отвлек слух о смерти комика… ох, чтоб его перевернуло, да подбросило, да наизнанку вывернуло…
И поздно уже поднимать тревогу. Люди видели, что Мирвик дважды поднимался наверх. Вот на него и свалят. Враз припомнят, кого пороли на Судебной площади за кражу! Хорошо еще, если только выгонят…
Ну уж нет! С театром Мирвик так просто не расстанется. И тухлую кильку из себя делать не даст. Разобрался он с тремя кувшинчиками? Разобрался. А ведь тоже на него кивали: мол, виноват…
И с поясом разберется. Только быстрее надо соображать, пока не хватились пропажи.
Значит, так: либо пояс упер кто-то из «бессловесных» мелких актеришек, либо…
Тут Мирвик в задумчивости уселся прямо на пол, потому что вспомнились ему штукатурка и мелкий сор, растоптанные под люком чьими-то сапожищами.
Раз тут не мог топтаться комик Пузо, значит, это был чужак.
И этого чужака Милеста подняла наверх на канате — вот тут кожаный пояс и пригодился!
Поднять-то нетрудно, барабан работает легко. Но почему ее гость просто не пошел наверх по лестнице? Неужели он так громаден, что не протиснется в узкий извилистый проход с крутыми ступеньками?
И что самое непонятное — зачем эти акробатические трюки? С какой целью великана тащили наверх? Если для любовного свидания, то неужто не найти было уголка уютнее? Красть под крышей было решительно нечего… ну, кроме кожаного пояса, который этот большеногий «летучий мыш» забыл или не захотел снять.
Вот это он сделал зря. Очень даже зря.
Милеста — другое дело. Мирвику нравилась светловолосая добрая красавица. Еще неизвестно, за что ее ловят. Но, что бы она ни натворила, Мирвик ее не выдаст и к ее поимке руку не приложит. Он и сам не «добродетели фиал чистейший», как сказал бы Раушарни.
Но ее ночной гость — этот пусть от Мирвика не ждет пощады!
Джанхашар проклял тот день, когда решил добиться успеха в городской страже. Вот, добился. Стал, дурак, командиром.
