Дикий пес - Лисина Александра (читать книги полностью .TXT) 📗
— Граиррэ! — рыкнула так громко, как только смогла, чтобы перекричать бешено гудящее пламя. Увидела, как торопливо возвращаются из тоннеля люди и, едва не застонав от отчаяния (вот же дураки!), рявкнула снова: — Прочь, идиоты! Бегом отсюда! Лан, не смей приближаться!
Эльф, кинувшийся было в сторону своего лорда, притормозил. Лакр, неверяще оглядев стену неистового огня, тоже остановился. Нет, конечно, он догадывался, что Тиль — не простой эльф, но чтобы на равных противостоять хранителю…
— Вон пошли, придурки! — вконец обозлилась Белка. — Вас же сейчас поджарит!
Наемники, правильно подметив угрожающее шевеление веток вокруг себя, послушно отступили. А за ними отошли и побледневшие от волнения эльфы. Белка была права: если отсюда не убраться, их действительно поджарит — от невыносимого напряжения воздух уже гудел, его распарывали невидимые молнии, небеса едва не стонали от натуги, не в силах выдерживать двойной «Огонь жизни». Дымилась земля на многие сотни шагов. Болезненно скручивались, словно от судороги, листья. Стремительно чернели травинки и ветки. Разбегались в разные стороны змеи, леммы и другие обитатели этих земель. Над верхушками деревьев с истошными криками кружили испуганные птицы… А остроухие маги молча стояли друг напротив друга и не гасили огонь.
Белка, отпихнув от Тиля очередную ветку, глухо застонала.
Дурак… ну что за дурак… Куда только полез, когда не просили?! Теперь сюда вся округа сбежится, от ползунов до последних пиявок, чтобы поглядеть, кто тут сошел с ума и принялся творить магию у кордона. Пусть не прямо сейчас, потому что от такого пламени расплавится даже панцирь броненосца, но едва победитель определится, ему придется туго. Да еще и стемнеет скоро, Одер наверняка в гости пожалует…
— Тиль! — простонала она. — Да что же ты натворил?!
— Я справлюсь, — напряженно отозвался эльф, и Белка снова выругалась. А потом подметила, что зеленое пламя потихоньку начинает одолевать алый огонь, и ругнулась так, что у застывшего в неподвижности владыки смущенно шевельнулись кончики ушей.
— Болван… дурак… Зачем я только с тобой связалась?! — исступленно прошептала Гончая, лихорадочно озираясь.
Камни бездны незаметно, по чуть-чуть, но все-таки забирали из окружающего пространства магию Л’аэртэ. Втягивали ее в себя, словно голодный ребенок — долгожданный десерт. А потом отдавали хозяину, тут же выплескиваясь наружу свежими волнами зеленого огня. А все потому, что Тирриниэль слишком давно не взывал к своей искусственной ненависти. Потому что он, как и сын, научился делать огонь совсем иным. И, как ни странно, он все еще не хотел ненавидеть — ему было жаль потерянного брата. Только вот жалость сделала его еще более уязвимым.
Тирриниэль прикусил губу, тоже поняв, что происходит. А потом увидел сквозь пламя торжествующую улыбку хранителя и тяжело вздохнул.
— Уходи, Бел. Я дам тебе время.
— Ах ты, мерзавец! — внезапно огрызнулась она. — Забирай! И только попробуй мне помри! С того света за уши достану и так в морду двину, что навсегда заречешься меня не слушаться!
Владыка Л’аэртэ не успел даже головы повернуть, как она крепко обняла его со спины и прижала руки к тлеющей на груди сорочке — маленькие, удивительно твердые ладошки, на которых больше не было перчаток. Эльф судорожно вздохнул, неожиданно оказавшись на гребне волны поистине сумасшедшей мощи, тихо взвыл, чувствуя, что вот теперь его по-настоящему разрывает, а потом поспешно выбросил этот ураган наружу, молясь про себя, чтобы личной защиты хватило удержать этот двойной, бушующий от их общей ярости огонь.
Лакр ошеломленно моргнул, когда понял, что такое на самом деле — живой источник. Пораженно уставился на полыхнувшую до самого горизонта зарницу. Пригнулся от раздавшегося с небес грома, а потом, истошно закричав, кинулся прочь, не видя того ада, который разверзся за его спиной, боясь ослепнуть от нескончаемой череды ярких вспышек, задыхаясь от густого дыма, словно тараном ударившего по испуганно замершему кордону, и хрипло велел остальным поторопиться, пока их всех не поджарило заживо.
— Белик! Чтоб тебя, дурака такого! Терг, ты только глянь!
— Бегите! — вдруг во весь голос гаркнули эльфы, заметив рвущиеся позади языки пламени, и наемники опрометью бросились вон, наконец-то сообразив, что дело пахнет жареным.
В десять рук подхватили Стрегона и почти полетели по зеленому тоннелю. А потом услышали долгий протяжный крик, еще один гулкий удар, безумный рев, который оборвался страшным грохотом. Наконец в спины им ударила волна сжатого воздуха и играючи опрокинула на землю. Следом донесся еще один удар, будто небеса все-таки рухнули на землю. И только после этого наступила оглушительная, неестественная, какая-то мертвая тишина, в которой где-то позади раздался крайне неуместный в этом аду смешок и излишне резко прозвучал шлепок от хлесткой пощечины.
— Очнись, Тиль! Хватит уже валяться! И вообще, убери от меня руки, неразумный повелитель кроликов, и порадуйся, что камни бездны так вовремя забрали твои излишки! Потому что в противном случае сегодня расплавилась бы твоя шея, а не шея этого придурка Брегариса!
ГЛАВА 20
Из-под зеленого полога они вывалились дружной гурьбой — красные, задыхающиеся от жара, отчаянно кашляющие и судорожно хватающие ртами восхитительно свежий воздух. В последнем усилии преодолели почти бесконечный коридор, совершили поистине героический рывок и в клубах густого дыма выпали наружу, словно караси из сачка удачливого рыбака.
Проклятый лес не сумел полностью погасить чудовищную волну магии, выброшенную двумя остроухими на крохотном пятачке перед кордоном. Часть силы он, конечно, забрал. Часть ушла в землю, что-то рассеялось в воздухе, но оставшейся магии хватило, чтобы опалить границу на много верст в обе стороны, дотла выжечь ближайший лесок, на глубину в три локтя пропечь усеянную спорами борака почву и щедро дыхнуть жаром в спины улепетывающим чужакам.
Их здорово опалило, оглушило, прокоптило, чуть ли не поджарило, но они все же успели. Только поспешность спасла их от гибели. Да еще Белка, умело взявшая на себя привычную роль проводника.
Поскольку открывшийся проход мгновенно заволокло густым дымом, она вынужденно ушла вперед и время от времени подавала голос, чтобы следующие за ней братья не налетали на деревья. Тергу с Лакром пришлось почти весь путь проделать со Стрегоном на руках, Ивер и Брон схватили вещи побратимов, пытаясь хоть как-то облегчить им жизнь. Торос вынужденно ухватил Белку за край куртки, чтобы быть уверенным в правильности выбранного направления, а край своего рукава сунул в руку кому-то из братьев, чтобы не угодили в какую-нибудь ловушку. Последними шли Картис и Ланниэль, таща на себе обмякшего повелителя. Огонь с него они, конечно, сбили, однако с плаща Тирриниэля то и дело срывались алые искры, изнутри шел бешеный жар, словно его сжигала собственная магия. Упавший на лоб капюшон не позволял рассмотреть помертвевшее лицо, где на совершенно белой коже безумными провалами пылали два красных вулкана, а из ноздрей при каждом вздохе вырывались крохотные язычки огня.
— Дальше! — неумолимо велела Белка, заметив, что измученные до полусмерти люди вознамерились рухнуть прямо у выхода. — Живее! Сейчас закроется!
Побратимы сделали еще несколько шагов, но потом их силы все-таки иссякли — максимально аккуратно уложив Стрегона на траву, они попадали рядом, ничуть не смущаясь того, что от тел все еще валил густой дым, а в воздухе отвратительно пахло горелой кожей.
— Все, — выдохнул Лакр, уткнувшись лицом в землю. — Я сдох, не могу больше…
Терг, не в силах отдышаться, только глаза закрыл. Он даже не сразу осознал, что бесконечный тоннель наконец закончился и они выбрались на зеленую лужайку, где больше не было никаких колючек и отравленных цветов, где воздух был свеж и восхитительно чист, а трава под руками оказалась удивительно приятной на ощупь.
Ему не было стыдно за собственную слабость. Ничуть. Потому что сегодня они сделали невозможное — промчались сквозь смертоносный кордон не за сутки, как было обещано, а всего за несколько сумасшедших часов. В страхе за Стрегона, друг за друга, за обессилевшего после магической схватки мастера. Постоянно понукаемые и подгоняемые сердитыми окриками Белки. Одеревеневшие от усталости и полностью выложившиеся за эти жалкие часы. Так, как, наверное, не выкладывались никогда в жизни.
