Драконьи норы и другие ловушки (ЛП) - МакГи Шеннон (версия книг TXT) 📗

Ошеломленная, она отстранилась.

— Тайрин…

— Нет. Я же говорила. Я не хочу об этом говорить. — Я встретилась с ней взглядом, позволяя каждому слову занять свое место. — У каждого свои приказы. Все просто делают то, что лучше для них, а я никто, кроме себя, поэтому, конечно, я буду тем, кто получит короткую палку. Ты мне не доверяешь? Все в порядке. Я буду сражаться за вашу роту. Я научусь творить эту магию, пока не избавлюсь от нее. Но я не хочу говорить об этом с тобой.

Я откинулась на подушку и приготовилась к новому ответу, но его не последовало. Я слышала, как она с болезненной смесью негодования и облегчения забирается под собственные простыни.

Ее приказы. Смогу ли я когда-нибудь быть более важной, чем они? Смогу ли я когда-нибудь нарушить ее долг перед обществом матери? Пока я лежала, кипя от злости, я не могла не видеть, что даже в Нофгрине то, что я думала, что она сделала для меня, было все это время ради роты. Дерзкая прогулка с другими ребятами? Способ сбора информации от глупых пьяных горцев. Она помогла мне сбежать, чтобы найти моего брата? Просто чтобы убедиться, что его заберет остальная рота, которая с готовностью передаст его городу на сожжение. А теперь еще и это. Она привела меня к физической подготовке, зная, что у меня будет лишняя энергия, которую нужно сжечь. Чтобы я могла больше тренироваться и стать лучшим бойцом для роты? Она заставила меня думать, что я могу доверять ей. Все это время скрывала от меня что-то огромное.

Я подождала, пока ее дыхание выровняется, и выскользнула из комнаты. Я была измотана, но не могла заснуть, и я не могла вынести того, что она могла. Это просто доказало, что ей действительно все равно. Конечно, недостаточно, чтобы подтолкнуть разговор. Она была более чем удовлетворена тем, что позволила всему уладиться, хотя я все еще была явно расстроена.

В трактире было темно, если не считать фонарей, которые горели низко. Только спустившись в конюшню, я встретила еще одну душу. У меня мелькнула мысль почистить Корицу, и я не смотрела, куда иду, когда наткнулась на тяжело одетого слугу Леди Фамай.

— Извините, — сказала я, автоматически протягивая руку, чтобы поддержать мужчину.

Это немного нервировало. Я даже не видела его глаз в тусклом свете, но его голова откинулась назад, когда он, казалось, увидел, кто я, и он выдернул свою руку из моей хватки. Руки в перчатках были сжаты в кулаки.

— Простите, — повторила я, сделав несколько неуверенных шагов назад. — Я… — Я налетела на кого-то позади меня. Повернувшись, я протянула руку, извиняясь, прежде чем поняла, с кем столкнулась на этот раз. Сделав это, я отошла от нее, стукнувшись в висящее ведро. Несколько капель воды выплеснулось из него, промочив мое плечо.

Леди Фамай пригладила ее волосы назад, явно удивленная, увидев меня как и я ее. Она была одета гораздо проще, чем во время наших прошлых встреч, ее волосы были собраны сзади в простой конский хвост, а простой серый плащ накинут на ее худощавое тело. Она прищурилась, будто хотела получше разглядеть меня при слабом освещении.

— Тайрин… все в порядке. Что привело тебя сюда в такой поздний час? — Ее взгляд остановился на мокром рукаве, и она сочувственно поморщилась. — Вот. — Она протянула мне носовой платок, который я нерешительно взяла, вытирая воду.

Здесь она была гораздо менее коварной, чем на ярком солнце. Вдали от ее охранников, это слабое чувство опасности отсутствовало. Исчез и быстро движущийся веер, и неторопливые жесты. Ее голос был сладок, и вопрос казался искренним, а не простой шуткой, которую один человек делает, прежде чем пройти мимо другого. Я остановила руку на полпути, когда поняла, что она тянется к косичкам, которые я уже расплела на вечер.

— Ваша светлость, я не могла уснуть. — Я оглянулась, чтобы убедиться, что меня все еще окружают. Слуга исчез, но это не заставило меня чувствовать себя более непринужденно.

— Я тоже не могла, это у нас общее. Все в порядке? — Она заметила мою нерешительность и наклонила голову. — Прости, но я знаю, что напугала тебя сегодня. Мой господин муж часто говорит мне, что я не всегда тактична в этом языке. Может быть… трудно передать правильное сообщение.

Я моргнула на нее в изумлении. Я об этом не подумала.

— Я была поражена, — призналась я, запинаясь, сжимая платок в руках. — Для меня моя магия связана с прошлым, которое я предпочла бы забыть. Я не была готова к тому, что вы упомянете об этом. — Ни одно из этого не было ложью.

Она задумчиво кивнула.

— Твоя семья владела магией?

— Да, ваша светлость. — Я повертела платок в руках. Я чувствовала себя немного более усталой. Послышался тихий скрип открывающейся и закрывающейся двери в коридоре, но я обнаружила, что мне все равно, что это могло быть, как обычно.

Она слегка пошевелилась, и я не могла разглядеть ее лица в тени, но голос ее звучал печально.

— Я могу понять, почему, если твои родители были недобры к тебе и обладали магией, ты могла игнорировать свою собственную.

Я подумала, не является ли это отражением ее собственных чувств к мачехе, о которой я слышала.

— Мои родители были потрясающими, — честно призналась я. — Это был мой брат. Мой близнец. Он обладал магией.

— И теперь ты отдалилась от него?

— Он мертв, ваша светлость.

Она вздрогнула и прижала тонкую руку к груди.

— Мне очень жаль. Я сделала это снова. Ты должна простить меня. Спрашивать было не мое дело. Я хочу заверить тебя, что намерена только помочь, но, возможно, Аня права. Она говорит, что я отношусь ко всему миру как к одному из своих домашних доверенных лиц. Всегда слишком много прошу и слишком многим делюсь.

Я сочувствовала Леди Фамай. Я ничего не могла с собой поделать. Я все еще не доверяла Габриэлю и Ане настолько, насколько могла им доверять, но не могла ли я из-за шока неверно оценить Леди Фамай? Она не говорила на этом языке и скучала по своим друзьям. Вполне естественно, что время от времени она лезла не в свое дело. Почему я так подозрительно относилась к ее желанию помочь менее удачливым детям? По собственному признанию Ито и Белинды, слишком много магии хранилось внутри меня, что могло заставить меня чувствовать себя не в своей тарелке. Ни леди, ни ее слуги в этом не виноваты.

Какие у меня были доказательства, что именно она освободила мои воспоминания? И если да, то какие у меня были доказательства, что ее намерения были злонамеренными? Не могла ли она видеть, что я каким-то образом заблокирована, и, как она сказала, пыталась помочь?

— Вам не нужно извиняться за вопрос, — поспешила я заверить ее. — Мне как-то сказали, что незнакомцы похожи на исповедальни. С нами так легко говорить, и иногда приятно говорить, особенно когда знаешь, что человек ничего не может сделать с информацией, как мог бы сделать кто-то близкий.

Элла говорила мне об этом, но я не хотела думать об Элле сейчас. Не тогда, когда эта прекрасная леди была так добра ко мне. Я хотела загладить свою вину за то, что заставила ее почувствовать, будто она ошиблась, когда я была слишком чувствительна. Я прижала платок к моему плечу еще раз, а потом предложила ему вернуться к ней с извиняющейся улыбкой за мокрое состояние. Она отмахнулась.

— Возьми его. У меня таких много. Я хотела бы спросить тебя, хотя… только, я боюсь, ты сочтешь вопрос навязчивым. — Она отвернулась от меня, словно обдумывая свой вопрос.

Сунув платок в карман, я наклонилась к ней.

— Ничего, ваше сиятельство. Обещаю, вы меня не обидите.

— Как умер твой брат? Возможно, тебя не шокирует, что за мной стоят могущественные силы. Я могу помочь привлечь к ответственности того, кто причинил ему вред.

Пламя ревело вокруг меня, потрескивая и шипя. В нос ударил дым. Это было в моих глазах. Я закрыла их, и пламя погасло. Когда я снова открыла глаза, я была уже в сарае. Я чувствовала запах конского навоза и масла, горевшего в лампах.

— Он погиб в огне, — слабо сказала я. Во рту все пересохло. У меня слегка закружилась голова. Леди Фамай повернулась ко мне спиной и потянулась вперед, как будто чтобы успокоить меня.