Джинн и воины-дьяволы - Керр Филипп (версия книг .TXT) 📗
Джалобин сплюнул, и из-под языка у него что-то выскочило. Эта гадость на миг повисла у него на подбородке, а потом упала на пол. Джалобин поглядел вниз: по ртути со всех лап несся жирный таракан. В этот момент во рту у дворецкого снова что-то зашевелилось. Джалобин закашлялся и отрыгнул на пол небольшую крысу. А за ней — мокрого от слюны паука-птицееда, который не пожелал падать на пол, а заполз — прямо по лицу дворецкого — ему на макушку. Джалобин вскрикнул.
— Думаю, тебе лучше во всем признаться, верно, Жалобщик?
Иблис, щелкнув пальцами, сбросил паука с головы дворецкого. Но недалеко. Паук оставался в опасной близости, и Джалобин не сводил с него глаз.
— Говори правду, — потребовал Иблис, — а то эти твари начнут расти.
Джон знал, что Джалобин вряд ли выдержит эту пытку. И, понимая, что ни в коем случае нельзя позволить Иблису узнать хоть что-нибудь о скором приезде Филиппы с золотым слитком, Джон решил, что его собственное появление переключит внимание ифритцев и Джалобин не успеет проговориться. Не успел он об этом подумать, как по трахее Джалобина пополз вверх кусок капусты брокколи. Потому что Джон терпеть не мог овощей.
— Ладно, ладно, вы меня поймали, — сказал Джон. — Ведь нас в этом теле двое. Принадлежит оно Джалобину, дворецкому Нимрода. Но здесь есть и я. Джон Гонт. Племянник Нимрода.
— Дуплет! — воскликнул Радьярд и вскинул кулак вверх.
— Почему? — удивился Джалобин.
— Двойной удар, — пояснил Иблис и, махнув рукой, что-то пробормотал. Наверно, слово-фокус, решил Джон.
Воздух вокруг них внезапно стал ледяным. На терракотовых телах воинов выступила изморозь, а от дыхания Джалобина появилось облачко пара.
Ага, значит, Иблис понизил температуру, чтобы увидеть его, Джона, если он вздумает покинуть тело дворецкого.
— Давненько мы не виделись! — воскликнул Иблис. — Я так давно ждал этой встречи! С нетерпением! И вот — на тебе! Я должен был сразу понять, что правдоуловитель нашел двоих. Мало кто ненавидит такие разные вещи, как крысы и брокколи.
— Не согласен, — заявил Джон. — Я вот ненавижу и вас и брокколи. А вы вроде тоже не похожи на капусту!
Иблис улыбнулся по-змеиному, а потом кивнул воинам-дьяволам.
— Уведите его, — сказал он. — Препроводите в пирамиду. Мы скоро выясним, что ему известно о золотом слитке.
Глава 29
Та, кому повинуются все
Как и предсказывал Марко Поло, благодаря золотому слитку Филиппа быстро и беспрепятственно добралась до Китая. Во всяком случае, внешне так оно и выглядело. Самой же Филиппе путешествие далось нелегко, поскольку она не очень-то любила командовать и приказывать. Нет, кроткой и робкой ее никто не решился бы назвать, но по природе своей Филиппа была демократична и ко всем вокруг относилась с уважением, поэтому ей не сразу удалось почувствовать, в чем состоит истинная сила слитка, который оказался теперь в ее полном распоряжении. Чтобы пользоваться этой силой, надо было просто говорить людям, что именно они должны сделать. Но тут крылась большая проблема. Люди действительно выполняли все требования и приказы Филиппы, причем мгновенно — в этом смысле слиток никогда ее не подводил. Но грамотно сформулировать свой приказ оказалось не так-то легко, а если честно — так же сложно, как загадывать грамотные желания. Тут-то она и поняла, почему Марко Поло так переживал из-за огромной власти, которой золотой слиток наделял своего владельца. Надо было крайне тщательно обдумывать все, что говоришь, то есть предвидеть все возможные последствия каждого сказанного тобою слова. Так, в своем еще юном возрасте, Филиппа впервые осознала, какая ответственность лежит на правителях и вождях и как, в сущности, одиноки все президенты и премьер-министры…
Например, в редкий для нее момент крайнего раздражения она велела жутковатому типу, который шел за ней по пятам в лондонском аэропорту Хитроу, исчезнуть с глаз долой. Каково же было ее удивление, когда он тут же развернулся, зашел в подсобное помещение, где уборщики хранили швабры и веники, и закрыл за собой дверь. А эпизод с нервной, задергавшей всех пассажиров теткой за стойкой регистрации? Филиппа получила посадочный талон и на прощание сказала ей: «Хорошего вам дня! Не напрягайтесь!» После чего регистраторша сняла обувь, положила ноги на стол и начала читать журнал.
Конечно, слиток приносил и явные, неоспоримые выгоды: хотя у Филиппы даже не было билета, ее провели в зал ожидания для особо важных пассажиров, а потом посадили на лучшее место в салоне первого класса. Выяснилось, что прямых рейсов из Лондона в Сиань нет и этот самолет должен лететь в Пекин, но за несколько минут до взлета Филиппа вошла в кабину и сообщила капитану, второму пилоту и штурману, что курс придется изменить. Это решение не было для нее легким и однозначным, она прекрасно понимала, что посадка в Сиане большинству пассажиров причинит неудобство, но потом сказала себе, что если над миром действительно нависла опасность, исходящая от воинов-дьяволов, то за избавление от этой опасности люди вполне могут чем-то поступиться.
Через несколько минут самолет вознес их высоко над Лондоном, а потом над проливом Ла-Манш. Небо было безупречно ясным, синим-пресиним. Далеко внизу Филиппа заметила стаю морских птиц над белыми утесами Дувра. Внезапно — нутром, печенками, мозгом костей — она поняла, что ее мать уже вернулась в Соединенные Штаты и скоро, совсем скоро будет дома. Она попыталась представить себе миссис Гонт, шикарную, как всегда, выходящую из самолета в Нью-Йорке…
Ощущения Филиппы были отчасти верны. Местоположение матери она определила более или менее точно. Облетев почти половину земного шара, миссис Гонт действительно только что приземлилась в Центральном парке Нью-Йорка, и вот насчет шикарной дамы… Филиппа вряд ли могла предположить, что теперь ее мама выглядит совсем, совсем иначе. Филиппа и не узнала бы ее — ни за что на свете.
Приземлилась миссис Гонт несколько неуклюже, что типично для альбатросов — птиц, предназначенных для полета, а не для хождения по земле. Но, несмотря на несколько недостойное приземление, она была почти у цели: чуть южнее дороги, пересекавшей парк, и совсем недалеко от перекрестка 77-й улицы с Пятой авеню, которая, собственно, и является восточной границей Центрального парка.
Альбатрос в Нью-Йорке? Невиданное дело! Несколько сведущих в орнитологии пап и мам не преминули указать своим беззаботно резвящимся деткам на редкую «птичку». Но миссис Гонт не обратила на их комментарии ни малейшего внимания, поскольку, едва оправившись от полета и приземления, она покинула тело альбатроса, предоставив ему полную свободу, и — невидимая — поплыла прямо домой по таким знакомым, таким родным улицам: через Мэдисон-авеню, мимо знаменитого отеля «Карлайл»… Будь она из клана Ифрит, она, возможно, вселилась бы по пути в какое-нибудь подходящее мундусянское тело. Но Марид — это джинн-клан, который всегда следует Багдадским законам, в том числе закону, запрещающему вселяться в человека без его ведома и согласия. В результате в дом 7 по Восточной 77-й улице проник чистый дух миссис Гонт. Через черный ход.
Фаустина Сахерторт успела рассказать миссис Гонт многое из того, что случилось за последние несколько недель с ее семьей. Поэтому Лейла уже знала, к каким печальным последствиям привело заклятие Мафусаила, которое она наложила на мужа перед отъездом в Иравотум. Она знала, что его лечит Марион Моррисон, а дети сейчас в Италии или, весьма возможно, в Китае, с Нимродом и Джалобином.
Она нашла мистера Гонта постаревшим, но отнюдь не таким старым и дряхлым, каким застали его дети по возвращении из Индии. Лейла поняла, что он скоро совсем поправится и станет самим собой, ну разве что седины будет больше, чем прежде, да коричневые возрастные пятнышки на руках никуда не уйдут.
Кое-что из того, что не знала или не успела рассказать Фаустина, стало понятно, когда дух Лейлы проскользнул в спящего мужа и порылся в его памяти — в том, что накопилось там за последнее время. Она старалась не разбудить мистера Гонта, поскольку совсем не хотела повредить его лечению, а он наверняка был бы потрясен, узнав, что его красавица жена лишилась своей столь любимой им земной оболочки.
