На другом берегу осени (СИ) - Никонов Андрей (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
Прямо перед ним маячило лицо главврача. Тот улыбался.
- Слышишь меня?
Володя попытался кивнуть, но что-то мешало.
- Что со мной? – хрипло произнес он.
- Ну ты же хотел узнать, чем мы тут занимаемся. Вот и узнаешь, - главврач оттянул Володе веко. – Хорошие глазки, чистые. Такие быстро уйдут.
- Что вы делаете? – прохрипел Володя. – Отпустите меня.
- Отпустить? Нет. Есть у нас сомнение, что ты, мил-человек, стукачок! – спародировал Лейбмахер известного артиста под дружное ржание публики. – Хотя какие тут сомнения. Ты ведь нарыть компромат хотел, нас под статью подвести. Может даже всю цепочку распутать. Вот и проследишь, отсюда и до конечной станции. Частями, правда, но тут уж что есть, то есть. На запад поедет твой правый глаз, на дальний восток другой. Сева, начинай.
Володе заткнули рот. И следующий час был самым страшным в его не слишком долгой жизни.
Артур наблюдал, как разделывают его знакомого. И сравнивал сегодняшние всплески с прошлым разом. Что-то не сходилось, в немагических мирах частота и амплитуда колебаний т-поля практически постоянна, за счет этого антирезонанс не позволяет накапливать энергию в ядре. Теоретически. Практически всегда возникают какие-то систолы, сквозь которые и прорывается бору, хоть и в незначительных количествах, позволяющих таким, как он, оперировать потоками. Но сегодняшнее возмущение поля при наложении не совпадало с предыдущим. Продолжая следить за изменениями, Артур зафиксировал всплеск, Лейбмахер к этому времени уже ушел, оставив тело на помощников.
- Смирный сегодня попался,- Сева не унывал. Хоть его план и не сработал, и придется искать нового уборщика, но главврач, судя по всему, не только не рассердился, а даже наоборот – был доволен. А кто предложил этого Володю взять? Он, Сева, значит, и плюшки ему. А не этому унылому родственнику. Кстати, где он? Сева повращал головой. Ага, в кладовке. Вечно отсиживается, когда он, Сева, работает.
Словно услышав его мысли, Петрович вышел из подсобки, заложив руки за спину.
- Давай, Петрович, помогай, - Сева дернул шваброй, отправляя волну грязной воды в сторону старшего товарища. И замер, открыв рот.
На него смотрело дуло пистолета с какой-то толстой черной фигней на стволе. А потом он увидел вспышку.
- Тьфу, - сплюнул Петрович на валяющееся на полу тело родственника. – Никакой пользы от этого придурка, только вред. Даже органы не продашь, все пропиты и прокурены. И теперь мудохайся мне, жди, пока этот стукач растворится. Надо будет попросить, чтобы доплатили.
- Зачем тебе деньги, - перед опешившим Петровичем появился знакомый парень. Медбрат из травмы. - Тратить уже не на что.
И легонько толкнул ладонью старшего санитара.
Поглядел на лежащие рядом на полу два трупа – один с дыркой в голове, другой – с первой наверное за много лет улыбкой на лице, на остатки человеческой плоти в ванной с кислотой, и пошел к лифту. Рабочая ночь закончилась, равно как и его карьера в этом заведении.
Глава 30
Увольнение сотрудника – отличный повод устроить ему отходную. И хорошенько напиться – на совершенно законных основаниях. В пятницу Павел заехал в больницу, распил несколько бутылок коньяка с особо близкими приятелями, получил трудовую, скромный подарок от трудового коллектива, а уже в субботу лучшая часть медперсонала больницы гуляла в ресторане. Благо он был на соседней улице, и при необходимости уменьшившийся на одного человека трудовой коллектив мог быстро отреагировать на экстренную ситуацию.
Звучали пожелания, напутствия, Павел узнал, каким хорошим человеком он был, есть и будет, медсестры, пользуясь случаем, обцеловали доктора, норовя сделать это по-настоящему, все таки полтора центнера обаяния никуда не делись. Коллеги степенно нажирались, верхушка больницы благосклонно на все это смотрела.
Не будь Лейбмахера тут, коллектив бы развернулся вовсю. Но строгий взгляд Иосифа Соломоновича осаживал самых резвых. Так что ничего не разбили и почти ничего не испортили. К тому же люди все были опытные по части употребления спирта, подкованные в плане обмена веществ, и в зюзю никто не упился.
Начали в пять, и уже к семи компания распалась на мелкие кучки, про виновника торжества вспоминали изредка, да и сам он засобирался ближе к девяти домой. Сегодня прилетала мать, Артур обещал встретить ее в аэропорту и привезти домой.
Лейбмахер, увидев, что Павел собирается уходить, поднялся.
- Друзья. Коллеги, - произнес он. Все стихли. – Сегодня мы проводили, хорошо проводили нашего замечательного доктора и просто хорошего человека Павла Анатольевича Громова. Не куда-нибудь – он едет на стажировку в Америку, потому что наши врачи – они лучшие. Да, вы – лучшие. И раз у меня есть повод сказать тост, хочу выпить не за Пашку, за него уже сто раз пили, за вас, дорогие мои. За ваши золотые руки, талант и трудолюбие. А теперь отдыхайте, пейте, веселитесь, за все, как говорится, уплачено. А мы вас покинем, чтобы не смущать. Но в понедельник жду вас трезвыми, как стеклышко!
Ему дружно похлопали, выпили, Лейбмахер подошел к Павлу, обнял.
- Ну что, ты к матери?
- Да, Иосиф Соломонович, прилетает сегодня. Через несколько часов самолет.
- Ну и отлично. Давай я тебя подвезу. Тут ведь недалеко, я знаю, ты специально без машины. И мне не трудно, и повод вот удрать отсюда, а то староват я уже для таких развлечений. Пойдем, пойдем.
Они уселись в Ренджровер, на заднее сиденье.
- Коля, к Павлу Анатольевичу домой, - приказал водителю Лейбмахер. Похлопал Павла по ноге. – Ну что, угостишь бывшего начальника кофе, а то и не поговорили вовсе, а так полчасика у тебя посидим. Как говорится, на посошок.
- Да, конечно, Иосиф Соломонович. И не только кофе, у меня и коньячок хороший есть.
В квартире Павла они сели на кухне. Павел хотел кофе приготовить, но Лейбмахер его остановил.
- Не, Пашка, доктор ты хороший, а вот кофе дерьмовый варишь. Где тут у тебя турки? Сейчас я тебе покажу, как варят кофе старые евреи.
- Да чего показывать,- Павел улыбался, дядя Йося был в своем репертуаре, - за ваш кофе я душу готов продать, а что где лежит, вы же знаете, сколько раз тут были.
- А то, - Лейбмахер достал ручную кофемолку, пакетик с кофе, турки.
Они посидели, поговорили, потом Павлу внезапно стало нехорошо. Какая-то пелена на глазах, шум в ушах.
- Так, Пашка, держись,- слышал он как сквозь дождь голос Лейбмахера, - сейчас скорая подьедет, отвезем тебя.
Павел пришел в себя, сидя в кресле в доме на Каширке. Это он сразу понял, несмотря на некоторую еще замутненность сознания. Попытался встать, чья-то рука надавила на плечо, не давая подняться. Огляделся. Слева и справа от него стояли двое громил, уж точно не меньше самого Павла. Еще один такой же, в черном костюме и белой рубашке, стоял у двери. Напротив в таком же кресле сидел Лейбмахер.
- Очнулся? – ласково спросил он.
- Да, - Павел снова попытался подняться, и снова был прижат мощной рукой к креслу. – Что происходит?
- Я тут подумал, чего это сын моего близкого друга, Толи Громова, решил в Америку поехать, - Лейбмахер наклонился вперед, положив руки на колени, - да еще так срочно. Работу какую-то придумал, лечение. Паша, ты парень хороший, и врач – тоже, но врать ты так и не научился. Где деньги?
- Какие деньги? – Павел пытался понять, что вообще тут творится.
- Не знаешь? Стас, помоги ему.
Тот, кто стоял по правую руку, сместился чуть вперед, присел и локтем заехал Павлу прямо в центр грудной клетки. Громов скрючился от резкой боли, закашлялся, и тут же получил жесткий удар по зубам коленом. Кашляя и отплевываясь кровью, он просипел:
- За что?
- Не за что, а чтобы вспоминал. Где деньги, Пашенька? Два миллиона, которые твой папашка скрысил? И еще пять, которые со счетов снял? Ты с ними решил сбежать?
