На Закате (СИ) - Шульженок Павел (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— Это не важно… Важно, что у меня есть все законные основания быть там, где я сочту нужным. И я ставлю вас в известность, что завтра буду рядом! На этом всё!
— Ты глупец! — стиснув зубы проговорил Кастор, глаза его недобро блеснули. — Ты даже еще не восстановился после покушения, завтра ты ничем мне не поможешь! А отвлекать меня от дела и мешаться несомненно будешь. Мне еще не хватало спасать твою шкуру прямо в бою!
— Дело ваше, вам я рекомендую не отвлекаться на мою шкуру. Поскольку она моя, и я ей буду распоряжаться. Я всё сказал!
Кастор долго и молча смотрел на стоящего перед ним секунданта, молодого, разгневанного, и очень похожего на того самого Кастора, который когда-то по дурости оказался в логове полном ликантропов, и… вышел оттуда победителем. Конечно, это была глупость, безрассудство, самоубийство. Риск был не оправдан, и только благая воля Божия была удовлетворительным объяснением произошедшего. Не стоило искушать Господа сейчас. Промелькнула мысль просто проткнуть Аполлосу ногу, что бы завтра он не смог никуда отправиться. Но здесь Кастор внезапно поймал себя на мысли о красной ленте. Красная лента, как посвящение Богу. От чего он пытался уберечь Аполлоса? От его предназначения? От возможности исполнить служение до конца? Эх, Кастор, Кастор, ты стареешь, превращаешься в сентиментальную наседку. Подумай сам, стал бы ты тем, кем являешься, если бы в юности не оказался в том самом логове, если бы не прошел сквозь смерть?
— Решайте сами, господин секундант. — зло проговорил комиссар. — Только это будет ваш выбор. Не мой. Вам ясно?
— Так точно, господин комиссар, это мой выбор.
Шли ночью, поднимаясь к перевалу при свете луны. Её огромный лик сиял прямо впереди, над горами, окрашивая небо голубым сиянием, заливая им склоны, мелькающие под ногами камни и кусты поодаль. Уклон был велик, но поднимались легко, почти не чувствуя усталости. Оружие на готове, в сердце пляшет огонь охотничьего азарта, тело наполнено силами.
Впереди и вверху уже видны руины башни, возвышающиеся на пологом уступе, отходящем от левого склона. Ниже уступа, вплоть до правого склона тянутся поросшие кустарником остатки стены, когда-то замыкавшей перевал.
Нет никаких сомнений: этой же ночью с демонами будет покончено. На клинке Кастора играет лунное сияние, так словно он целиком выкован из серебра.
Инквизитор подобно изготовившемуся к прыжку хищнику приблизился к уступу, поднялся на его гребень и остановился только рядом с дверным проёмом башни. Совершенно один, уже без всякого сопровождения.
В нереальной глухой тишине, прорезается тонкий плачущий голос. Плакала молодая девушка, и только сейчас Кастор ощутил как в его внутренности поднялся, вскипая, леденящий ужас. Он, конечно знал этот голос, и ничего не боялся в этой жизни, как его звука. Голос Фелиции…
Опуская оружие комиссар уже не дыша ступил за порог дверного проёма. Лунный свет обильно вливался в пространство круглой башни, лишенной верха, четко высвечивая крупные блоки из которых она была сложена. И в середине этого ограждения стояла, маленькая и хрупкая фигура Фелиции, облаченная в монашеский хабит с накинутым капюшоном. Она плкакала, закрыв лицо ладонями, и Кастор, преодолевая сковывающий его ужас, медленно приближался, протягивая к ней руку. Наконец, она отняла руки от лица, и посмотрела на своего любовника. Это лицо было страшнее чем образ демона, мучающего инквизитора с тех самых пор.
Раздутое, отекшее лицо не сразу напоминало лицо той, которую он запомнил. Глаза повешенной, те самые, что напоминали когда-то огромные вишни, теперь стали еще больше, выпучившись, повылазив из арбит, и кровавые дорожки из них сбегали вниз по щекам. Из почерневших губ был высунут, безвольно болтающийся нереально длинный язык.
— Это ты виноват. — прошептала Фелиция сдавленно, не шевеля при этом губами.
Кастор открыл, наконец, глаза и увидел потолок комнаты, в которой ночевал. Рядом, на соседней кровати, спал Аполлос. Вернее должен был спать, потому как повернув голову комиссар увидел только пустую смятую постель. Тревога на мгновение посетила сердце инквизитора, но его секундант оказался здесь же, в комнате. Он стоял у окна, глядя куда-то в ночь.
— Не спится? — поинтересовался Кастор.
— Да… — задумчиво ответил Аполлос. — Я видел удивительный сон.
— Дай угадаю… Один из худших твоих кошмаров?
— Вовсе нет, скорее наоборот. Над перевалом светит луна. Огромная, близкая. И если туда пойти сейчас, то в самом деле можно её коснуться. И… она даст тебе ответы на все вопросы, какие ты только способен задать. Кто я, каков мой путь, и насколько велика вселенная… Это всё наверное глупо звучит, но я просто пытаюсь объяснить то, что почувствовал.
— Ты почувствовал, что должен идти туда сейчас. — резюмировал комиссар.
— Я и сейчас это чувствую. Сердце бьется так тревожно и сладко, как тогда… Там, на майском лугу.
— Это еще один довод против того, что бы ты туда ходил вообще. Подумай над этим. Энджелса как и тебя позвали на перевал, и ты знаешь чем это для него кончилось. А мои сны намекают, что бы я держался от перевала как можно дальше. Что же, будем слушаться демонов?
— Завтра взойдет солнце, и не будет никакой луны. При свете дня демоны слабеют.
— Знал бы ты, братец, какие страшные исключения бывают из этого правила. Ложись спать.
14. Навстречу проклятью.
Кастор поднялся еще на рассвете. На заднем дворе, вынеся ушат с холодной водой принялся тщательно омываться, читая про себя утреннее правило и наблюдая, как светлеет небо. Утро выдалось достаточно холодным, и налетавший ветерок обжигал влажную кожу морозцем, пробуждая и наполняя бодростью. Вообще же день обещал быть ясным. Понедельник, третье августа 1351 года.
Вскоре в отделение инквизиции пришел священник с дьяконом. Отец Рональд был человеком слегка за сорок лет, маленького роста, по-вестерски чернявым, с аккуратной бородкой и добрыми уставшими глазами. Дьякон, находившийся при нем, выглядел умственно отсталым, способным овладеть в этой жизни только нехитрыми обязанностями дьякона. Впрочем в них он, похоже, нареканий не вызывал, быстро и ловко приготовив часовню к службе.
На мессу кроме альденцев пришёл и Дюран с четырьмя сентинелами, которые так же должны были сопровождать инквизиторов на перевал. Перед тем как начать службу, отец Рональд дал всем желающим возможность поисповедоваться.
Сама месса прошла достаточно быстро и при этом очень светло и искренне. Отец Рональд молился на прекрасном латене, который всегда давался вестерцам легче, поскольку был отчасти близок их наречию. Дьякон в одиночку выводил песнопения своим чистейшим тенором, возвышая ум к Небу, наполняя сердце покоем и готовя его ко встрече со Христом. В какой-то момент Кастор ощутил, как в его душе рождается настоящая теплая благодарность Богу за то, что несмотря ни на что, Он его все еще любит, и все еще дает возможность спастись. И более того, наделяет его всеми силами, необходимыми для совершения этого подвига. Нет страха, нет слабости, нет сомнений.
Перед тем как идти ко Причастию, комиссар обернулся к своему секунданту. Аполлос, на лице которого читалась суровая решимость, неожиданно увидел в лице Барроумора нечто, чего ожидать было невозможно. Какое-то мудрое умиление, какое бывает в глазах стариков, глядящих на своих внуков. И непонятно было, чего в этом умилении больше, снисхождения или чувства вины.
— Прости меня, брат Аполлос.
— Пусть Господь смилуется над вами, брат Кастор. Простите и вы меня.
После службы к отделению неожиданно приехала декурия всадников. Это была настоящая альденская кавалерия во всей своей красе: красные бригантины, кольчуги, блестящие шлемы, длинные мечи и алые кадуцеи на белых щитах.
Отличные кони специальной армейской породы, не уступающие по своим качествам даже славянским боевым коням из Подолья. Бесстрашные, выносливые, с прекрасной, почти скульптурной мускулатурой, они при этом обладали необычным спокойствием, выгодно отличающим их от южных братьев.
