Волшебница-самозванка - Набокова Юлия (полная версия книги .txt) 📗
– Кхе-кхе,– вежливо откашлялась я.
Хозяин потер глаза измазанными в саже ручищами (в результате чего под очами образовались темные круги, которые придали мужичине еще более живописный вид), уставился на нас и растерянно протянул:
– А где Матиша? Вы чьих будете?
После короткого представления Виллис мигом скатился с печи, уронив прислоненные к ней ухват и кочергу, и поспешил засвидетельствовать нам свое почтение, поклонившись в пояс, зачем-то решив изобразить реверанс. Однако после продолжительной пьянки ноги отказывались слушаться хозяина, и тот едва не полетел на пол, но вовремя зацепился за висящее на стене вышитое полотенце и едва не отодрал его со стены. Полотенце обиженно затрещало под весом богатыря, тот отпустил руки и повалился перед ним на колени. Как будто перед ним не ткань с вышитыми крестиком уточками, а величайшая святыня.
– Матюшечка вышила, рукодельница моя,– со слезами на глазах пояснил он.– Ушла от меня еще по весне, не смогла смириться с тем, какой я стал… А разве ж я виноват? Все печь проклятая! Как медом к себе манит, зовет: «Приляг, отдохни, поспи». А стоит прилечь – глядишь, так до вечера и просплю. А там уж ночь на дворе – опять спать пора. Однажды открыл глаза – мать честная! – во что избу превратил. Самому противно, а ничего с собой поделать не могу,– повинился богатырь и воззрился на нас с мольбой в глазах, очерченных сажей.– Вы мне поможете?
Я неопределенно повела плечами.
– Вернете Матюшечку? – воспрянул духом мужик.– Уж она-то, умница, мигом порядок здесь наведет, все отмоет, отчистит… Заживем по-прежнему.
Еще чего придумал, эксплуататор несчастный! Сам лежит на печи, дом до разрухи довел, а бедняжке Матюшке теперь весь этот бедлам разгребать? Вот, мужики!
Виллис мое молчание расценил как добрый знак и бросился расчищать стол (то есть посуду сдвинул на угол, огрызки и объедки попросту сбросил на пол, а тараканов, ошалевших от такой бурной деятельности, передавил мощным кулаком прямо на столешнице). От щедрого предложения хлебосольного хозяина угостить нас «чем бог послал» мы поспешно отказались, и Ив под благовидным предлогом (поспать в сарае, пока мы Матюшу возвращать будем) отправил хозяина из хаты вон.
Тот, счастливый, что так легко отделался, прихватил лоскутное одеяло с печи и, перескочив через сломанное крыльцо, скрылся в покосившемся амбаре.
Выпроводив Виллиса, мы плотно прикрыли ставни, забаррикадировали дверь и приступили к ловле злыдня. Для начала Ив пошарил кочергой за печкой и извлек из тамошнего обитателя душераздирающий вопль. Последовавшие за ним ругательства были достойны портовых грузчиков.
– Он еще и разговаривает? – удивилась я.
– Нет, только ругается,– продолжая орудовать кочергой, ответил рыцарь.
После непродолжительной борьбы, напоминавшей ловлю рыбы участником передачи «Последний герой», бес выскочил из-за печи, взмыл вверх по бревенчатой стене, перебирая лапками, как скалолаз, и принялся носиться по потолку, устрашающе завывая и сыпя ругательствами.
Через пять минут марафона злыдень собрал с углов всю паутину передавил пауков и тараканов (потери обеих армий были невосполнимы) и порядком выдохся.
– Что ж, будем считать, за собой ты немного прибрался,– заключил Ив, опуская кочергу.– Доставай золото, собирай свои пожитки и готовься на выселки.
Не решусь пересказать то, что прошипел в ответ мелкий бес, но после его слов свистопляска по потолку продолжилась с новыми силами. Рыцарь подключил к делу и ухват и теперь носился по избе, размахивая руками.
Дважды ему удалось огреть злыдня кочергой и один раз едва не зажать его рогулиной ухвата, но шустрая нечисть в последний момент вывернулась и, изрыгая ругательства, нырнула под печь.
Взмокший Ив отложил орудия гонения в сторону.
– План А не удался, переходим к плану B,– вытирая пот со лба объявил он.– Убираться будем. Больше всего злыдни не любят чистоту и порядок. Это для них – смерть.
Я чуть не взвыла от подобной перспективы. Внутреннее убранство избы и до нашего-то визита выглядело так, как будто здесь жили и умерли три поколения Федор, воспетых Чуковским. А уж после того как рыцарь погонял здесь злыдня, хату можно было смело использовать в качестве декорации к фильму «Война миров». А услужливый Ив тем временем протягивал мне какую-то серую, всю в жирных разводах тряпку.
– Ведь ты не знаешь заклинания, которое быстро наведет тут порядок,– невинно пояснил он.
– Ты ее где нашел?
– С окошка снял.
Я взяла кончиками пальцев засаленную занавеску. Похоже, последний год ее использовали в качестве полотенца.
– И ты предлагаешь мне вытирать пыль этим?!
– Если найдешь что-нибудь почище – бери, не стесняйся.
– А твоя тряпка где?
– Я же воин! – приосанился он.
Ах вот ты как! Я с трудом поборола желание огреть его тряпкой по лицу и сделала вид, что вытираю стол. Надо сказать, что скоро я вошла в азарт.
За время, проведенное в этом средневековом мире, я ни разу не держала в руках веник или тряпку. Все, что от меня требовали, так это крушить зомби, усмирять упырей, дрессировать драконов и лечить хвори. То есть делать то, о чем я не имела ни малейшего представления. Поэтому сейчас, когда для поимки злыдня мне пришлось всего-навсего помахать тряпкой и вооружиться веником, а не осиновым колышком, я чувствовала себя почти в своей тарелке. Хотя мне определенно не хватало моющего пылесоса, мягких губок, одноразовых салфеток и батареи бутылочек с химией, начиная от дихлофоса и заканчивая «Мистером Пропером».
После того как я сгребла все объедки в мусорное ведерко, бросила тарелки в чан с водой (пусть отмокают!) и, освободив стол, смахнула крошки и стала оттирать его от засохшего жира, из-под печи раздался протяжный вздох. Вдохновленная страданиями злыдня, я еще быстрей зашуровала тряпкой.
Рыцарь полулежал на лавке у стены и изображал уставшего от ратных подвигов богатыря. При этом один глаз у него был закрыт, а другой неотрывно следил за мной. Тоже мне, надсмотрщик!
Я поэффектней выгнула спинку, нарочито небрежно уронила тряпку и, подражая грациозным движениям стриптизерш, наклонилась за ней, задержавшись в соблазнительной позе чуть дольше. Ив аж вскрикнул и кинулся ко мне.
Признаться, такого эффекта я не ожидала! Я приготовилась уж было поломаться и изобразить оскорбленную невинность, прежде чем окончательно сдаться в объятия героя моих ночных грез и дневных кошмаров, как тот оттолкнул меня в сторону и метнулся к печи.
– Утащил! – горестно доложил он, шибанув ногой по печке.
Откуда-то из-под пола раздался счастливый смех злыдня.
– Занавеску, то есть тряпку, утащил!
Ах, вот оно в чем дело. А я-то, глупындра, размечталась!
– Каков подлец! – не сдержавшись, выругалась я.
– Негодник! – горячо поддержал меня рыцарь.
Издевается, что ли?
– Видит, что конец его власти близок, и пакостит, как может,– продолжил он.
– Это точно,– угрюмо поддержала я, сверля глазами его затылок.
Еще один подобный случай, и я взорвусь так, что мало не покажется. И тогда или Ив, как честный человек, будет обязан на мне жениться, или я, как заботливая госпожа, устрою ему пышные похороны, пригласив всех окрестных русалок.
Я схватила веник и ожесточенно замахала им по полу, поднимая пыль в воздух.
Рыцарь, как ни в чем не бывало, вернулся на скамью, развалился в полный рост и изобразил спящего красавца.
Я завозила веником по полу еще быстрее. Вскоре мой гнев успешно улетучился, а на смену ему пришло умиротворение. По спине разлилась приятная усталость, я почувствовала истому во всем теле. Глаза стали сладко слипаться, и я медленно потопала к единственному уголку покоя и уюта – к печи. Тем более я здесь уже пару недель, а исполнить свою детскую мечту городской девочки – свернуться калачиком на теплой печи – мне еще не удалось. При такой работе разве свернешься? Скорее, мне свернут шею или скрутят в бычий рог. Но это все неважно. Сейчас – спать, спать, спать…
