Волчья дорога (СИ) - Зарубин Александр (книги онлайн полностью .txt) 📗
Она выскользнула из кухни спустя четверть часа. В руках — корзинка. На дне — свёрнутые в тугой узел мужские вещи с майора, сверху, для отвода глаз, щедро навалены утащенные с кухни пироги и горшок масла. Авось голодная пехота на караулах стащит пирог и не полезет проверять дальше. И пистолет. Изящный, точный ствол из хольстера майора Холле. Авось не пригодится, но чем чёрт не шутит. Анна прикрыла корзинку тряпкой, улыбнулась, вспомнила сказку — старую сказку про внучку, бабушку и пирожки. Улыбнулась еще раз и подумала, кто тут, в крепости, годится на роль бабушки. Разве что фрау Холле — но Анне сейчас в другую сторону.
— Совсем. И вообще, сама их пекла, куда хочу, туда и ношу, — подумала Анна, поправляя под плащом купленную в Мюльберге маленькую красную шапочку. А потом она свернула за угол. Холодный ветер ударил в лицо. Холодный, сырой ветер, разогнавшийся по ровному месту крепостной эспланды. Тёмной громадой впереди — бастион. Северо — западный бастион, куда, по ее догадке, засунули Рейнеке. Гранитные стены, башня со шпилем, проход в горже— чёрный, бездонный провал. И небо над ним — беззвездное, глухое зимнее небо. Как крышка над сковородкой. Площадь между стенами — десять шагов. Желтое пятно впереди — трепещущий свет казенной масляной лампы. Девять. Из далека пахнуло дымком. Анна обернулась, невольно. Ветер рванул капюшон с головы. Багровый огонь и звон молотков. Знакомый, родной по деревенской жизни звук — работала кузница.
— Может, ну его, — пробежала мысль. Скользнула по копчику вниз, упала, запутала ноги, — развернуться сейчас, исчезнуть.
Восемь шагов. Теперь слева видна россыпь огней. Маленький городишко под стенами.
— Там меня никто не догадается искать. Найти хорошего человека... Родить ему десяток детей и забыть про волков с их тайнами.
Семь шагов. Анна поправила капюшон. Неловко, ударила по ногам тяжёлая корзина. Тёмная стена впереди.
— Одного хорошего человека я уже нашла, — сказала она упрямо. Сама себе. Ветер унялся.
Еще шаг. Шесть шагов.
— Да и поздно, — подумала она. Караульный ее заметил. Высокий, длинный солдат с ружьем, при полном параде. Увидел Анну, вскинулся, свирепо дернул лицом.
— Привет, Генрих, — Анна улыбнулась, — как твои зубы?
— Лучше, госпожа, — улыбнулся солдат в ответ. Анна помнила — она болтала с ним вчера ночью. Солдат кашлянул.
— Приказ генерала. Узнику поесть несу. Новому...
За спиной, в замке со звоном разбилось окно. Осколки стекла посыпались дождём на каменную мостовую. Пьяный в хлам голос проорал что-то сверху. Что-то про наглого щенка, его маму и водолаза. Солдат дернул лицом ещё раз — страшно, своротив набок челюсть. И показал на дверь за спиной.
— В эту дверь, наверх и направо, на галерею. Потом опять вниз.
— Спасибо, — ответила Анна ему со всей серьёзностью. Путь, что показал ей солдат, был куда длиннее — но в обход охраняемой кроатами горжи.
Наверху, в длинной, тесной галерее, у пушек — новый караул. Трое, во главе с длинноусым капралом. Эти осмотрели пропуск. Длинноусый посмотрел на печать, потом на Анну, оскалился — разом напомнив Анне сержанта — щерил он зубы в улыбке так ласково, как тот перед ударом. И Рейнеке — когда ловко вынудил у Анны из корзинки пирог и сжевал во мгновение ока.
— Это для... — проговорила Анна, почему-то запнувшись... — приказ.
— Приказ, это хорошо. Иди, девка, с богом, — пробасил капрал, показав Анне на дверь за спиной. Анна исчезла. Длинноусый усмехнулся в усы. Его сменщик, молодой солдат, проводил Анну взглядом и протянул — неуверенно:
— А разве пленному не кроаты еду носят?
— А нам что, на построении думать приказывали? Или я оглох с утра? По моему — наоборот. Их милость "не рассуждать" велел, когда по роже тебя в последний раз съездил. Вот приказал — не рассуждать — мы и не рассуждаем.
Капрал договорил, отвернулся, опершись плечом на длинный зев медной пушки. Посмотрел вниз. Там, на плацу по-прежнему скрипела виселица. И третий слева висельник был, при жизни, должен капралу денег.
— И теперь уже не вернет, вот засада, — лениво думал капрал, провожая взглядом качающееся на ветру тело. Потом оглянулся на дверь, вспомнил Анну, барона и усмехнулся в усы.
Анна всего этого уже не слышала. Ветер унес слова, захлопнулась дверь за спиной, скушав, под чавканье засова, звуки и запахи ночи. Вокруг неё опять тьма и тишь подземелья. Мертвая, лишь капель воды с низких сводов. Лестница вниз — тридцать скользких, крутых ступенек. Расшатанные перила под рукой. Анна оскользнулась — дважды, с трудом устояла на ногах. Огонёк впереди — желтый, мерцающий огонёк то ли плохо заправленного фонаря, то ли лучины. Сердце укололо — опять. Корзинка в руке отяжелела, вдруг, едва не оторвав Анне руки.
— Похоже, последний пост, — медленно, как во сне думала Анна, пока ноги несли ее сквозь тьму коридора вперёд — к этому огоньку, — пока мне везло. Пока. А если удача закончится — там, за поворотом?
Казалось, тьма вокруг ответила ей шорохом, похожим на издевательский смех:
— Тогда, дорогая, кроаты пропьют тебя в Мюльберге или ещё где.
Анна тряхнула головой, сказала себе — это просто песок шуршит по стенам.
Последние несколько шагов. Из тьмы к свету. Караульщик — один. Увидев ее — встрепенулся, вскочил. Анна подняла на него глаза, руки дрогнули, не зная за что хвататься — то ли за фигов листок приказа, то ли сразу — за пистолет. А солдат сдул с носа пшеничный чуб, увидел Анну и улыбнулся, как старой знакомой.
— Добрый вечер, госпожа. Вы... — Анна узнала его. Этот невысокий, совсем еще молодой парень вел ее на кухню в первый день. Солдат замялся. Анна тоже. Предъявлять приказ бесполезно — он явно вспомнил ее.
— Вы тут... — начал он, и скосился на дверь за спиной. Анна кивнула. Слова не нужны. Ладонь скользнула в корзинку, нащупала полированную рукоять. Орленый курок обжег холодом пальцы. Но солдат не протянулся к ружью. Лишь сдул длинный чуб с лица и сказал, слегка запинаясь:
— Вы только там вместо него не оставайтесь, хорошо? А то нам попадёт... Лучше вашему парню скажите, чтоб по голове меня дал, когда вы с ним уходить будете. Тока несильно, и так болит.
Парень улыбнулся вдруг. Анна — ошеломленно — улыбнулась в ответ, сказав лишь:
— Спасибо.
— Да не за что, — парень усмехнулся опять, пояснил, слегка запинаясь:
— Пост кроатский, но господам кавалерии на часах стоять невместно... Анна пригляделась к нему — мальчишка, совсем. До сих пор верит в сказки. Но, спасибо ему.
— Третья дверь слева, — крикнул ей в спину солдат. Анна скользнула вперед. Короткий, пустой коридор. Третья дверь. Черное, потемневшее от времени дерево. Без замка. Лишь засов, упрямый, как одна лохматая сволочь.
— Ну Рейнеке, — подумала она, наваливаясь всем весом на чугунную ручку, — ну сукин ты сын...
Засов поддался. Оглушительно стукнула дверь, заскрипели, поворачиваясь, ржавые петли. Сверкнули, Анне навстречу, плеснули огнём черные, ставшие родными глаза. Ногу повело, мир в глазах покачнулся. Но устоял. Просто руки придержали ее за плечи. Бережно, не дали упасть.
— Ты? — удивление плавало в глазах Рейнеке, удивление в смеси с чем-то другим, тёплым, родным, пусть пока неведомым, — ты ... Как?
— Так, — Анна вспомнила вдруг, зачем шла. Мягко скинула чужую руку с плеча. Посмотрела в глаза. Внимательно.
— Рейнеке фон Ринген, по кличке НеЛис, юнкер, — голос ее чуть дрогнул. И дрогнули, опустились вниз чёрные глаза. Стукнуло сердце — глухо, словно все знало уже. Но она все равно спросила:
— Скажи мне правду, пожалуйста. Ты женат?
Короткое, резкое фырканье в ушах. Словно — ответ. Словно — насмешка.
— Спроси только — на ком?
— На ком? — машинально повторила она за ним. Как будто, это что-то меняло.
— На тебе.
Небо опять качнулось, будто сегодня ему понравилось вертеться и падать. Не дали. Придержали рукой за плечо, мягко так, бережно.
— Это как? — прошептала она. Потом вспомнила. Ночь, плац. Бой барабанов, факелы и вздернутые вверх руки латинского чёрного попа. Слова, падающие вниз, медленно и торжественно, как заклинания. Непонятный вопрос. Его ответ.
