Тёмное солнце (СИ) - Евдокимова Лидия Григорьевна (книга бесплатный формат TXT) 📗
— Кирин! — широким взмахом разбрызгав прыгнувших на него крылатых хищников, прокричал прижавшийся к стене ущелья Морстен. Он чувствовал вонь силы смерти, и знал, что через фасетки насекомых взгляд мёртвого повелителя посмертия злобно следит за каждым движением своей неудавшейся марионетки. — Пеленгас, Тьма тебя раздери, Кирин! Ты выкидыш снежного червя и послед уккуна. Можешь не бояться Света, но опасайся Тьмы. Она не любит, когда с ней играют в такие игры.
Внезапно появившиеся немного выше него гибкие фигуры, закутанные в лоскутные одеяния, быстрыми движениями опутали торс Повелителя Севера верёвками, и Морстен ощутил резкий рывок, от которого помятые ребра загорелись болью. Скорпионы остались далеко внизу, а мимо лица Гравейна вниз полетели большие свёртки трав, дымящиеся и плюющиеся огнём запальных трубок.
Его чувствительно приложило спиной о выступавший камень, и он застонал от боли. «Только не позвоночник, — подумал Морстен, — только не чёртов позвоночник». Небо над ним наклонилось, и его осторожно положили на землю. Встревоженные тхади наклонились над своим владыкой, ощупывая Гравейна в поисках ран. Он через силу улыбнулся, пытаясь пошевелить ногами. Вроде бы получилось, хотя дышать было трудно.
Лаитан не стала ничего отвечать на замечание варвара о том, что случилось. Не считавший никого, кроме, пожалуй, имперцев достойными даже упоминания, Ветрис расценивал самопожертвование одного из тхади, как обычное взрезание глотки жертвенному бычку.
— Ничего особенного, — тихо повторила Лаитан в спину варвару, с брезгливым и расстроенным видом рассматривающим Морстена.
— Владетельница, ты что-то спросила? — повернулся он, почёсывая переносицу.
— Где ты был, будущий муж и правитель Империи? — с изрядной порцией издёвки во властном голосе осведомилась она. Варвар понял по её взгляду, что приукрасить или солгать у него не выйдет.
— В гостях у наших союзников, — ответил Коэн, пока Лаитан, не мигая, рассматривала его лицо. Ветер трепал ее волосы, неровной линией падающие на плечи и на лицо. Мать матерей коротко кивнула, не получив и десятой доли сочувствия, какое варвар отмерил Киоми. Она нравилась ему не больше, чем он ей. Впрочем, Медноликую принято было бояться, а не любить.
Рядом с Лаитан встали высокие худощавые люди, закутанные в красно-черные одежды. Один из них, стянув с лица повязку, ступил вперёд и посмотрел в глаза Лаитан. Долго, пристально, будто пытаясь в них что-то отыскать, знакомое только ему одному. Затем мужчина отступил назад и сказал:
— Они вернутся. И тогда уже не справятся никакие травы и заклинания. Ты и твои люди принесли проклятие в наш дом, но мы были готовы.
— Вы ждали нас? — немало удивилась Лаитан.
— Не тебя, но тех, кто идёт к океану, — сказал человек и зашагал прочь, предоставляя остальным выбор: следовать за ним или нет.
— Следуйте за ними, — хрипло сказал Морстен, приподнимая голову. По его натужно покрасневшему лицу можно было понять, что в ближайшее время рассчитывать на боевые навыки повелителя не приходилось. Тхади быстро переложили своего господина на плащ, и рывком подняли. Гравейн закусил губу. — Лаитан. Следуй за ними. Не спорь. Дорога к отцу лежит через горы. Кто знает их лучше горцев?
Ветрис презрительно хмыкнул, но внутри согласился с Темным. После увиденного им в пещерах варвар был готов прозакладывать связь с Сердцем, что горцы не так просты, как хотят казаться. «Может, и правда они — потомки изгнанников из Империи? — подумал он. — Тогда можно попробовать сыграть на этом».
Вереница усталых и раненых жриц, сопровождаемых ловкими воинами в черно-красном, двинулись навстречу рассвету по стремительно светлеющим склонам, взбираясь все выше. За ними следовали пыхтящие от усилий тхади, несмотря на тихую ругань их повелителя, требовавшего большей скорости движения, старались нести его как можно бережнее. Возле выхода из пещеры, оказавшегося совсем недалеко от входа в подземелья, но скрывавшегося за нагромождением скал, их ждали все те же горцы в своих маскировочных балахонах. Когда Морстена занесли в дымный зал пещеры, он заметил, как огромный камень, обтесанный в виде пробки, и изукрашенный золотистыми знаками, легко стронулся с места, и перекрыл вход, не оставив даже малейшей щели.
Лаитан и не собиралась спорить. Она забыла, когда последний раз спала, когда ела и пила, а пережитые моменты жизни за последние дни вымотали бы её даже тогда, когда она была в куда лучшей форме. Молча следуя на расстоянии от тхади и их господина, она оказалась между парочкой варвара и её служанки, как бы с ними, но как бы и нет. Кожа под одеждой зудела, с нее осыпались последние чешуйки, обнажая голую беззащитную плоть.
В пещерах оказалось светлее, чем могло показаться на первый взгляд. Плавающие под потолком и вдоль стен пузырчатые светлячки, сгрудившиеся гроздями и нависающие над арочными проходами, придавали помещениям мертвенно-бледный контраст с миром за пределами скал. Забытый всеми Гуррун, тенью себя являвший подобие правителя, оживился и принялся что-то живо выспрашивать у горца неподалёку, едва вся команда переступила порог входа. Лаитан споткнулась, едва не разбив лоб о стену пещеры, но удержавшись на ногах. Пройдя еще немного, она снова оступилась и её удержал один из тхади властелина, подумал немного и перебросил Медноликую через плечо. Лаитан слишком устала, чтобы спорить. Мерное покачивание и мельтешащие перед глазами картины переходов, отличавшиеся только освещением и размерами пещер, по которым гуляло гулкое эхо, убаюкивали и вызывали сонливость.
Наконец тхади сбросил женщину на пол, гораздо бережней, чем в прошлый раз, и отошел к своему господину, чьё лицо, пусть и искажённое болью, приобрело довольный вид, когда Лаитан оказалась на земле, как куль с навозом.
В огромном зале было темновато, но отнюдь не безлюдно. В темноте слышались голоса и шепотки, но по выражению лица Морстена Лаитан поняла, что эта тьма вовсе не союзница властелина. Это была первозданная, небесная, холодная темнота, какая бывает только среди звёзд, не имеющая ничего общего с ночной теменью или чернотой помыслов лихих людей.
— Можно начинать, — раздался чей-то голос во мраке. И Лаитан подобралась, вставая на ноги и всем телом ощущая боль в мышцах.
Морстен, приподнявшийся с помощью тхади, и преодолевший муть от боли, когда ушибленный позвоночник согнулся в новое положение, глядел во все глаза, стараясь не пропустить ничего. Его интерес разгорался все сильнее — наконец, за полтысячелетия, ему удалось прикоснуться к чему-то по-настоящему древнему. А древность сквозила из всех щелей… Причем не только фигурально — в пещере дул холодный ветерок, не имевший запаха.
Рядом с ним стояла, покачиваясь от слабости, Лаитан. Темный с сочувствием посмотрел на нее, понимая, как тяжело приходится сейчас потратившей почти все силы Змее. Он знал, что тхади поддержат ее, пусть грубовато, но эффективно, раз служанки и жрицы оставили свою госпожу, зализывая собственные раны.
На высоком своде пещеры зажигались огоньки, но они не могли разогнать темноту. Здесь не было места Тьме, Свету и Смерти. В слабом сиянии разноцветных искорок на вогнутой полусфере купола, который, как догадался Морстен, означал небесный покров мира, как он выглядит ночью, стали заметны золотистые пластины, вделанные в черный камень. Гравейн даже опознал созвездия, знакомые ему с детства, и те, которые он узнал на Севере.
Посреди залы медленно появилась синяя дымка, складывающаяся во вращающиеся вокруг двух светящихся шаров сферы, все ускорявшие свой бег, и замершие на месте — внезапно, как по команде.
Под этой объемной картиной, освещаемые холодным светом, появились пять фигур, облаченных в ниспадающие одеяния из тонкой кожи. Их лица были прикрыты капюшонами, а на груди горели золотом знаки в форме капель, висящие на тонких цепочках.
