Унесенные магией - Замковой Алексей Владимирович (версия книг .txt) 📗
— Ламил, выводи остальных! — скомандовал Седой и, предвидя возражения Байроды, повернулся к нему: — Я слово держу. Когда мои люди будут в безопасности, гнома тебе принесут. А пока я останусь здесь, чтоб ты не беспокоился.
Байрода только пожал плечами. Он неотрывно и как-то напряженно смотрит на луг, словно чего-то ожидая. Смотрит на уже преодолевшие сто пятьдесят шагов те три десятка, которые утащили мешки. Смотрит на остальную армию, тоже уже вышедшую на открытое пространство. И ничего… Вообще ничего не происходит. Те, кто перетаскивал предоставленный нам провиант, уже стоят тесной кучкой — вертят по сторонам головой и о чем-то переговариваются. Кое-кто даже уселся на траву… Остальные приближаются к ним плотным строем, в середине которого покачиваются носилки с раненым, но не устающим ругаться гномом. Вот и они присоединились к тем первым трем десяткам, которые уже нежатся на солнышке.
— Вот и славно, — пробормотал Седой и гаркнул так, что мы с Байродой от неожиданности аж подпрыгнули: — Давайте возвращайте гнома!
Тут же от основной массы отделились двое с носилками и припустили обратно.
— Что вам там надо? — вдруг спросил Байрода. — Зачем вы на верную гибель идете?
— А куда нам идти? — просто спросил в ответ Седой.
Байрода промолчал. Действительно, что он может ответить? Тут ведь только два пути — назад в джунгли или вперед, в тот лес на горизонте. К себе в горы нас, конечно, никто не приглашает. Вот и остается нам…
— Ну что, тысячник, — сказал капитан, когда носилки с гномом оказались у ног Байроды. На этот раз, для разнообразия, гном лежал без сознания и ругаться не мог. — Может, еще свидимся.
И, развернувшись, зашагал прочь от негостеприимных гор. А мы — я и двое принесших носилки — следом за ним. Каждый шаг дается мне с невообразимым усилием. И только таким же усилием я сдерживаю себя, чтобы не оглядываться. По спине, несмотря на теплый, по сравнению с тем временем, которое мы провели, плутая по ущельям, день, по спине бегут легионы мурашек. Каждое мгновение я ожидаю стрелу… нет, не стрелу, а тот камень из пращи в спину. Не выдержав, я все же обернулся. Байрода так и стоит там, где стоял, когда мы с ним расстались. Стоит и смотрит нам вслед. Рядом с ним появился кто-то низкорослый — гном, наверное. Никаких луч… пращников не видно. Бывший наш проводник просто смотрит нам вслед… Гном рядом с ним что-то говорит… Меня немного отпустило. А когда мы присоединились к остальным, ожидающим нас на лугу, я и вовсе успокоился.
— Что встали? — громогласно осведомился капитан, только дойдя до своей армии. — Отдыхать потом будем. Когда отойдем от этих гор подальше. Строиться — и вперед!
Странный лес. Очень странный… Как только я зашел под кроны деревьев, меня словно ведром холодной воды окатили. Такой контраст между теплым, приветливым лугом и тем, что я чувствую здесь. И дело не только в том, что я перешел из солнечного света в тень деревьев. Сразу же, только я сделал первый шаг в этом лесу, все звуки как-то… Изменились? Шум шагов, бряцанье доспехов и оружия — все стало слышаться словно через подушку. Глухо, неестественно… А потом пришло понимание, что других звуков, кроме тех, которые производит наша армия, и не слышно. Я не специалист по лесам. Был-то только в небольших посадках, разделявших фермерские поля вокруг Агила, да в джунглях по ту сторону гор. В джунглях все кишело жизнью — постоянно что-то шевелилось вокруг, кишело под ногами, кричало, выло, шуршало, капало, падало… И в тех посадках нет-нет да и прошуршит в траве какая-нибудь мелочь или птица защебечет… Здесь же не слышно даже скрипа деревьев. Странно — ветер, прохладный, упругий, ощущается, а деревья не скрипят под его напором. И листья этот ветер словно тоже не трогает… И вообще, деревья-то выглядят как-то… Потусторонне? Мертво, несмотря на то что их ветви усыпаны вроде бы обычной листвой. «Вы все равно — мертвы». Теперь я готов поверить этим словам Байроды.
Не один я почувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Стихли разговоры между воинами, все напряженно заозирались. Даже шаг замедлился. По лугу-то мы шагали бодро и радостно, а вошли в лес — у каждого такой вид, словно он ожидает, что вот сейчас из-за дерева что-то выпрыгнет. Причем прыгнет прямо на него.
— Что-то мне как-то… — прошептал Молин и не закончил.
— Ага. Жуткое местечко, — согласился с ним Баин. — Алин, ты бы спросил у своей Нарив — что за шутки здесь творятся?
Нарив идет справа от меня. Она тоже насторожена, но именно насторожена, когда остальные скорее напуганы.
— Нарив! — прошептал я.
Она не повернулась — продолжает всматриваться куда-то в глубь леса.
— Нарив! — чуть громче позвал я. — Ты ничего не…
Закончить вопрос я не успел. Резкий, ударивший по ушам даже через «подушку» вскрик. Какая-то возня впереди. Все замерли. Не знаю, как остальные, а я пару мгновений был просто не в силах пошевелиться.
— Уберите это! — провизжал кто-то голосом, больше напоминающим предсмертный визг свиньи.
— Сомкнуться! — заорал Ламил. — Круговая оборона!
Приказ в принципе и не требовался. Все и так, только раздался крик, прижались друг к другу, словно ища защиты. Все и так напряженно вглядываются в лес вокруг. Каждый и так держит оружие наготове, собираясь дать отпор неведомому. Нет, не все. Судя по крикам сзади, кто-то не выдержал и бросился обратно — на залитый ласковым светом луг, подальше от окружающего ужаса. Ужаса — невидимого и непонятного и оттого еще более пугающего. На что они надеются? — подумал я. К Байроде в горы подадутся или думают, что в одиночку выживут здесь?
Крики впереди стихли. Только какая-то возня и тихая ругань. Что-то зашелестело прямо у меня над головой. Я только успел поднять голову, чтобы увидеть промелькнувшую молнию одного из мечей Нарив. На лицо посыпались какие-то ошметки… Я отшатнулся так резко, что чуть не сбил с ног стоящего позади Баина. Обязательно сбил бы, если бы не стояли мы тесной кучкой. Глянул под ноги — на земле бьется какой-то мелкий зверек, разрубленный пополам. Жуткий зверек… чуть продолговатая голова туго обтянута серой растрескавшейся кожей, абсолютно сухой, как бумага, на вид. Пасть, усеянная мелкими игольчатыми зубами, открывается и закрывается — словно все пытается укусить хоть кого-то. Лапки маленькие, с мелкими, острыми коготками… Все тело твари почти лысое, лишь кое-где — в основном на длинном хвосте — сохранились клочки шерсти неопределенного цвета. Бока впали так, что все тело словно состоит из рельефных ребер…
— На белку немного похоже… — задумчиво протянул Навин.
Все смотрят на постепенно затихающее животное. Только Нарив не отрывает взгляда от леса.
— …Эльф знает, что еще… бу-бу-бу. — Голос Молина зазвучал еще глуше и стал совсем неразборчивым.
Я оглянулся — друг надел на голову свой похожий на ведро шлем и поправляет его. И никто, как еще недавно, не смеется. Действительно, кто его знает — что тут еще на голову упасть может. Я последовал примеру Молина и надел свой шлем, висевший до этого притороченным к ремню. Многие из тех, у кого тоже есть шлем, поступили так же. А тем, кто не смог или не сумел его себе раздобыть, оставалось только раскаиваться в этом.
— Вперед, что встали! — послышался голос Ламила. Не крик, как обычно, а этакий настороженный рык.
— Говорят, впереди на кого-то из баронских какая-то птица напала, — обернувшись, прошептал идущий впереди Робан. — Тоже зубастая.
— А я слышал, — присоединился к разговору Навин, — что та птица выглядела так, словно уже не первый год дохлая.
— Врешь! — прогудел из-под своего шлема Молин. — Как может напасть что-то дохлое?
Сзади тоже стали перешептываться. Передают дальше то, что услышали от нас. Я усмехнулся. Не удивлюсь, если последние ряды уже услышат, что на того баронского напало какое-нибудь огромное клыкастое чудище.
До вечера никаких больше происшествий не было. Просто шли по лесу. Но когда начали спускаться сумерки, я чувствовал себя так, словно весь день сражался. Постоянное напряжение и ожидание еще какой-нибудь пакости измучило меня — да и не только меня — почище любой битвы. Даже не знаю, обрадовался я, когда мы вышли на большую, заросшую травой поляну и был объявлен привал, или расстроился от этого. С одной стороны, я устал. Но с другой — выйти поскорее из этого леса хотелось намного сильнее, чем спать. Да я готов на пузе ползти, лишь бы избавиться от этого постоянного ощущения непонятной опасности вокруг! Но…
