Измена - Джонс Джулия (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Тавалиск, развалясь на стуле, поковырялся в остатках завтрака. А ведь были времена, когда у святейших отцов была настоящая власть. Войска шли в бой по их приказу, и правители не смели предпринять ничего без их согласия. За последние четыреста лет Церковь сделалась немощной, словно дряхлый старец. Нынешний святейший отец замыкает ряд столь же слабодушных, философствующих, не способных ничего решить глупцов! У Тавалиска только потому есть власть, что у него достало духу ее взять. До него архиепископский престол в Рорне был всего лишь мягким креслом — а он превратил его в трон.
Если в Книге Марода есть хоть толика правды, то даже и эта немощная Церковь находится под угрозой. Едва ли можно сомневаться в том, что строка «Храмы падут» возвещает падение Церкви. А зная эту змею Баралиса, следует полагать, что случится это довольно скоро.
Несмотря на ранний час, Тавалиск налил себе немного браги. Нельзя позволить, чтобы Северная империя окрепла. Рыцари Вальдиса только того и ждут, чтобы свалить теперешнюю Церковь и объявить себя столпами веры. Что тогда будет с ним, Тавалиском? Он окажется на улице, лишенный всякой власти. Эта мысль так встревожила архиепископа, что он выпил свой бокал залпом. Ну, бедность-то ему не грозит. У него есть сокровищница на тихой улице — отсюда камнем можно добросить. Но богатство без власти — что еда без соли: пресно и невкусно. Нет, этого просто нельзя допустить. От его святейшества помощи ожидать не приходится. Он так озабочен тем, чтобы не стать ни на чью сторону, что все его действия можно предсказать наперед. Придется обходиться своими силами.
И разве судьба не предначертала ему эту роль? Тавалиск провел рукой по переплету Книги Марода. Если он спасет Церковь, то прославится в веках как величайший защитник веры. Духовенство будет так благодарно ему и его имя будет так превозноситься, что он сумеет занять место его святейшества.
Взволнованный Тавалиск поднес книгу к губам. Марод — провидец, вдохновленный свыше. Награда для тех, кто следует его указаниям, еще выше, чем полагал Тавалиск. Он, Тавалиск, может стать главой Церкви!
Стук в дверь заставил архиепископа поспешно положить книгу на стол. Незачем кому-то видеть, как он целует книги. Люди могут подумать, что он вернулся к своему ученому прошлому.
— Войдите, — сказал он. Вошел Гамил.
— Важные новости, ваше преосвященство.
Тавалиск, все еще купающийся в лучах грядущей славы, встретил секретаря благосклонно.
— Тогда присядь и расскажи мне их.
Ни разу за всю верную службу Гамила архиепископ не приглашал его сесть в своем присутствии, и секретарь заподозрил подвох.
— Ваше преосвященство хорошо себя чувствует?
— Как никогда. Ну же, Гамил, не стой, словно супруга, заставшая своего муженька в постели с другой женщиной. Выкладывай свои новости.
Гамил так и не сел:
— Мне только что сообщили, что наше ополчение попало в переделку с рыцарями.
— Есть потери? — спросил Тавалиск, радостно потирая руки.
— Да, ваше преосвященство. С обеих сторон. Убито двое наших и двадцать рыцарей. Наших было пятеро против одного.
— Превосходно! Превосходно! — Тавалиск разлил брагу в два бокала, подав один секретарю. — Такую новость надо отпраздновать. Марльс, Камле и Тулей теперь так завязли в этом деле, что обратного пути для них нет. Попомни мои слова, Гамил, это положит начало открытым боевым действиям между Югом и Вальдисом. Тирен, должно быть, рвет и мечет.
Гамил взирал на поданный ему архиепископом напиток так, словно это был яд.
— Очень умно было собрать ополчение от четырех городов, ваше преосвященство.
— Не просто умно, Гамил, — блестяще. — Тавалиск сделал ободряющий жест рукой, побуждая секретаря выпить. — Расскажи мне про эту стычку — как там было дело?
— Наши разведчики заметили севернее Камле небольшой отряд рыцарей. Поспешив обратно в лагерь, они сообщили, что рыцари открыли по ним огонь. Всем в лагере так надоело строгать целый день деревяшки и сопровождать редкие караваны, что они ухватились за это известие как за хороший повод для драки. Там разыгралась настоящая бойня. Головы убитых рыцарей насадили на колья вдоль дороги. Их может видеть каждый, кто путешествует с севера на юг.
Тавалиск широко улыбнулся. Его святейшество беспокоится не напрасно: ничто так не разжигает страсти, как головы на кольях. Все складывается великолепно. Армии уже вышли на боевые позиции, и недалеко то время, когда каждый, кто хоть что-то значит, должен будет выбрать, на чью сторону встать. События, разыгравшиеся к северу от Камле, прямо-таки вынудили Юг громко заявить о своей позиции. Нельзя выступать против рыцарей, не выступая против Брена, а косвенно и против Королевств.
Или все-таки можно? Юг пока что может утверждать, что он в ссоре только с рыцарями и больше ни с кем. Тавалиск потер подбородок. Пожалуй, варево надо еще немного подогреть.
— Гамил, рыцари сопровождали какой-то груз, когда на них напали?
— Да, ваше преосвященство. Несколько повозок с тонкими тканями, направлявшихся в Брен.
— Превосходно. Лучше и быть не может. — Архиепископ, перебрав множество возможностей, остановился на лучшей, словно сборщик вишен. — Пора нам пустить новую сплетню, Гамил.
— Опять о чуме, ваше преосвященство?
— Нет, о чем-то потоньше чумы. — Тавалиск встал и подошел к окну. — Мы знаем, что Катерина Бренская собирается замуж за короля Кайлока.
— Да.
— А что необходимо каждой невесте?
— Жених.
— Да нет же, болван! Подвенечное платье. А что, если в обозе, который мы отбили, была ткань, предназначенная на свадебное платье Катерины?
— Но герцог Бренский знает, что это неправда, ваше преосвященство.
— Не имеет значения, Гамил. Как ты не понимаешь? Если мы объявим, что захватили свадебный наряд их любимой Катерины, Брен будет унижен, все равно, правда это или нет. Это все равно что сжечь их флаг. Когда этот слух разойдется, все подумают, что Юг выступает как против рыцарей, так и против Брена. Захваченный свадебный наряд — все равно что перчатка, брошенная в лицо.
— Я сегодня же пущу этот слух, ваше преосвященство.
— Насколько я тебя знаю, Гамил, половина города узнает эту новость еще до заката. — Тавалиск махнул рукой, отпуская секретаря. Он был слишком доволен собой, чтобы подбирать какое-нибудь унизительное поручение или оскорбление для Гамила. Кроме того, секретарю надо поберечь силы — его языку предстоит немало потрудиться.
— Насколько велик этот форт? — резко спросил Джек. В глубине души ему было страшно. Он только теперь начинал понимать трудность и опасность дела, которое поклялся исполнить.
Они с Ровасом сидели лицом к лицу у кухонного стола. Женщины оставили их вдвоем, сказав, что пойдут собирать травы.
— Там постоянно размещается четыре сотни солдат. Иногда их бывает и больше в зависимости от времени года и места боевых действий. Сейчас все взоры прикованы к западу — Кайлок застал всех врасплох.
— Значит, они будут начеку?
Ровас пристально глянул на Джека.
— Только не здесь, не так далеко на востоке. Они будут заняты набором новобранцев, их обучением и заточкой оружия и даже второго пришествия Борка не заметят.
Джек выпил немного эля, чтобы дать себе время подумать. Ровас преуменьшает опасность. Вряд ли следует его за это упрекать: кто бы согласился лезть в форт, зная, что его бдительно охраняют четыре сотни вооруженных солдат? Однако надо держать ухо востро: мало ли о чем еще Ровас умолчит и что преуменьшит.
— Сколько часовых выставляют там на ночь?
— Снаружи несут караул четыре пары. Двое на стене, четверо у главных ворот и еще двое у заднего входа. — Ровас говорил уверенно, и у Джека не было причины сомневаться в его словах.
— Чем они вооружены?
— У тех, что на стене, арбалеты, у прочих копья и короткие мечи.
Джек кивнул.
— А внутри?
— А вот с этим уже хуже. — Ровас втянул щеки. Его красное лицо шелушилось, и жилки на носу полопались от эля, солнца и ветра. — Не стану врать тебе, Джек, — сказал он с теплой ноткой в голосе. — Может, у них там все десять пар. И я не знаю, где расположены посты. Они могут быть где угодно.
