Мартлет и Змей - Яковлев Олег (список книг txt) 📗
– Мой караул был убит на месте: трое надежных ребят, у них не было шансов – я уверен, здесь применяли магию.
Лейтенант указал на лежащие несколько поодаль мертвые тела в багровых туниках, свет факела на миг выхватил удивление, навсегда застывшее на немолодом солдатском лице. Неестественная для лежащего поза и перекошенный рот свидетельствовали: сердце стражника остановилось в тот самый миг, когда он увидел незваных гостей. Никаких луж крови, резаных ран, оторванных конечностей. Всех троих просто убили: тихо, бесшумно и жестоко.
– Самое странное вот тут. – Хелси указал на две горстки серого пепла неподалеку от сорванной двери. – Словно сожгли кого-то заживо. И еще запах этот…
Лейтенант зашел в камеру, чтобы показать остальное, но барон уже не слушал его. Танкред склонился к каменному полу и, присев на корточки, принялся изучать закопченные камни, тихо шепча слова заклинаний. Заклятие поиска отозвалось сильной пульсацией в висках – цель была совсем рядом. Недолго думая Огненный Змей запустил пальцы в горстку еще теплого праха и, порывшись в ней немного, извлек на свет то, о чем поведали ему эфирные ветра. Этим предметом оказалась небольшая серебряная застежка-фибула, единственная часть наряда незваного гостя, которая не сгорела в ужасном магическом пламени. Заклятия-ловушки, наложенные на дверь Танкредом, все же сработали, и враги… некоторые из них поплатились за свою наглость. Похоже, они сильно торопились, не успев или же, что более вероятно, намеренно не попытавшись обезвредить чары. Надо признать, довольно умный ход, как заключил Танкред. Любая попытка снять ловушку стала бы сразу ему известна и подняла тревогу – здесь было еще одно предусмотрительно вплетенное заклятие, и тот, кто без всякой жалости пожертвовал своими подельниками с целью выиграть необходимое для похищения время, определенно все превосходно рассчитал и продумал.
Танкред Огненный Змей яростно сжал в кулаке найденный серебристый предмет – на заколке был выгравирован рисунок: птичий клюв, занесенный над головой младенца. Мягкий металл тут же сломался, оставив в руке два острых осколка – череп ребенка треснул, расколовшись от вошедшего в темя острого клюва. Но барон уже и так догадался, кому могла принадлежать подобная вещь. Его первая мысль о том, что застежка была частью обгоревшей одежды того, кто оказался настолько глуп, что сунулся под магическое пламя, была слишком очевидной, чтобы оказаться правдой. Теперь же у него не осталось сомнений: эта вещь – имеющий свое четкое значение символ, и брошена она здесь специально, служа немым посланием для него: «Твой первенец у нас. Только дернись, и он умрет».
– Значит, ты полагаешь, что можешь играть со мной?! – взъярился барон, угрожая незримому противнику и в то же время отмечая, что смятение и бешенство уходят, уступая вполне объяснимой холодной злости, а трезвый рассудок постепенно берет верх над чувствами.
Стоящие в коридоре солдаты в ужасе прижимались к стенам, ожидая худшего. Нет, он не станет устраивать здесь бойню и лишать жизни этих болванов. Разве что…
– In porta muro moenianum! [20]
Сделав несколько пассов, Танкред плотно запечатал невидимой магической стеной выход из камеры, где еще несколько часов назад сидел его единственный сын Роланд. Оставшийся там лейтенант Ирвин пока еще ничего не понял, продолжая что-то говорить и показывать. Вот только голоса его больше никто не слышал. В подземелье повисла гнетущая тишина.
– Ну что ж, давай поиграем, эльф. – Огненный Змей направился к лестнице, казалось, потеряв всякий интерес к похищенному узнику, камере с новым постояльцем и притихшим стражникам. Лишь в самом конце коридора он обернулся и процедил сквозь зубы: – Дверь поставьте. И да, не кормить, пока не издохнет…
Оторопевшие стражники в страхе смотрели, как за незримой стеной бьется обреченный человек, разбивая в кровь руки о неподатливый и каменно твердый воздух.
Спустя два дня после снятия осады с замка Реггер граф Уильям Сноббери, собрав своих верных вассалов, направил войско на земли соседнего баронства, намереваясь дать достойный ответ подлому нападению на свой замок. По дороге к Теалу к нему присоединились около трех десятков однощитных рыцарей, странствовавших в тех землях в поисках приключений. Они услышали о грядущей битве от посланных во все стороны глашатаев и пожелали лично принять участие в столь славном событии. Кто-то бы упрекнул Королевского Болвана Сноббери за очередную глупость: «Ну, зачем же предупреждать всех и вся, что ты собираешься напасть на Теал?», но, несмотря на блуждающее в народе мнение о недалеком уме и рассудке графа Реггерского, на самом-то деле он был далеко не глуп: сэр Уильям справедливо предположил, что даже если будет скрывать свои намерения, Танкреду Бремеру станет известно о них, лишь только он, Сноббери, покинет свой замок. И тут граф, признаться, был прав.
Чтобы не вести войско через негостеприимный и полный возможных засад лес Утгарта, Сноббери решил обойти его с востока. На второй день марша по Сонному тракту, что вел из Реггера во владения Бремеров, отряды сэра Уильяма общим счетом в три сотни солдат и пять десятков рыцарей подошли наконец к Теалу.
В авангарде войска двигались три всадника. В центре, хмуро вглядываясь в даль, ехал сам граф Реггерский, разодетый, как для турнира. Закован он был в полный пластинчатый доспех, поверх которого была надета красная накидка-сюрко с гербовым щитом на груди; на голове Уильяма Сноббери был шлем с поднятым забралом и желто-алым перьевым плюмажем; со спины на круп коня ниспадал двухцветный плащ. К изукрашенной рубинами перевязи были прикреплены родовой меч графов Реггерских с гардой в виде серебряных роз и кинжал милосердия, походивший на длинное веретено, чтобы добивать поверженных врагов. Боевой конь лорда был почти полностью скрыт попоной геральдических цветов своего хозяина и рельефными латами. На нем были: остроносый нагрудник, походящий на таран, налобник с витым кованым рогом, придающий гордому скакуну вид сказочного существа, боковые пластины и гелигер-накрупник. При этом с луки седла свешивалась небольшая кованая цепь, на которой висела клетка не больше птичьей. В клетке сидел, негромко рыча и периодически обтачивая клыки о прутья, маленький арбр, бескрылый древесный дракон, – у миниатюрного собрата огромных жутких монстров наличествовали и хищная пасть, и шипы на хребте, и когти, но при этом весь он легко мог уместиться на ладони.
По левую руку от сеньора ехал его верный оруженосец Вике с неизменной хитрой улыбкой на губах. Он был в высокой шляпе с длинным пером, залихватски сдвинутой набок. Парень держал длинное копье господина, положив его себе на плечо, точно простую дубинку, у ноги был тяжелый арбалет, в ножнах – короткий меч. Вике облачился в доспехи из проклепанной кожи, на ремне висел легкий шлем-барбют с открытым лицом.
По правую руку от графа ехал его лучший друг Моран Искряк, известный своей любовью поговорить. Он был одет в традиционную алую мантию заклинателя огня, а пола его красно-желтого, как у господина, двухцветного плаща была декоративно изрезана на ленты, соответственно последней столичной моде. На голову маг надел остроконечную алую шляпу с вышитой саламандрой, обвивающей тулью. Моран не боялся новых пугающих вестей о магическом положении в королевстве, поэтому беспечно носил одежды цвета принадлежности к Школе, которая была фактически объявлена вне закона. А быть может, он просто не читал последний «Указ о Волшебстве»?.. [21]
Поля наконец закончились, и стена Теала выросла в двухстах ярдах впереди. Граф поднял руку, закованную в латную перчатку, давая войску знак остановиться. Герольды и трубачи усилили приказ зычными криками и трубами.
– Глядите, милорд! – озадаченный Вике ткнул в сторону башен и стен.
– Это не воины Танкреда, – прищурился граф, разглядывая неизвестный стяг, что держал один из защитников города.
