Волчья дорога (СИ) - Зарубин Александр (книги онлайн полностью .txt) 📗
"Зверем быть просто, обратно сложнее. Застрял", — вспомнила некстати Анна Рейнекину фразу. Под ухом — глухое рычание. Рейнеке-юнкер шагнул вперёд. Анна накрыла его руку своей и улыбнулась в лицо лисьей семейке.
— Ваш сын разучился быть человеком, фрау? Сочувствую, — сказала она медленно.
Фрау осеклась. Потом зарычала. Рука Анны дёрнулась, сдавила Рейнеке ладонь. По пальцам — уколы и знакомая дрожь. В уши ввинтилось низкое, глухое рычание. Его рычание. Фрау Холле вздрогнула, отшатнулась назад. Огненно-рыжий лис, поджав хвост, метнулся ей под ноги.
— Трус, — бросила Анна прямо в лисью пасть. Спокойно — Юнкер стоял рядом, ладонь в ладонь. Она слышала его низкий, тяжёлый рык и чувствовала, как — иголкой по коже — бьются в ладонь знакомые разряды. Анна не видела, что творится с Рейнеке сейчас, она, не отрываясь, смотрела на фрау Холле. Уж больно выразительное у той было лицо. Страх. Ярость. Недоумение. Фрау зашипела, метнулась в сторону, резко, обходя Анну по дуге.
— Назад, — хлестнул по ушам голос Рейнеке. Больше рычание. Запястье Анны уколола шерсть.
" Не надо, — невольно подумала Анна, будто Рейнеке мог услышать её мысли, — одежду порвешь".
Фрау дрогнула, шарахнулась назад. Мелькнул рыжий хвост. Хлопнула дверь, лязгнул засов. Анна выдохнула. Отпустила запястье Рейнеке — медленно, пальцы разжались с трудом и не сразу. И только потом обернулась, посмотрела ему в лицо. Рейнеке тряс головой и улыбался.
— В следующий раз — просто скажи: «Фас», — усмехнулся он, потирая запястье. Скулы втягивались, плыли, становясь знакомыми, черты лица. Тонкая шерсть таяла, исчезала с его рук.
— Ничего себе, — выдохнула Анна, переводя дух, — скажу, обязательно.
Юнкер шагнул к статуе, выдрал — вежливо извинившись перед истуканом — прямой клинок из латных перчаток. Сказал себе под нос что-то вроде: «посидите там, пока» и подпер им дверь, за которой скрылась фрау Холле.
Анна огляделась. На полу — брошенная сумка. Видимо, обронила фрау при стычке. Анна подняла, огляделась ещё раз и, наконец, догадалась, где они — по этому коридору она шла от француза вниз. Теперь понятно куда идти. Анна схватила сумку одной рукой — пригодится, другой — юнкера за руку и потащила за собой — скорее.
За угол, поворот, лестница вниз. Теперь они шли уверенно — Анна вспомнила дорогу. «Надеюсь, что, вспомнила, — тревожно думала она, — не дай бог проблуждать до утра». Толкнула дверь на ходу. Та открылась с протяжным скрипом.
— Нет, угадала я правильно, — подумала она, глядя на знакомые золотые обои.
— Где это мы? — спросил юнкер, оглядываясь...
— У фрау Холле. Я узнала дорогу. Они как раз от французов выходили. Помнишь, я рассказывала тебе, как у них пряталась?
Юнкер кивнул. Огляделся. Проговорил — зло, под нос:
— Чего им там понадобилось?
— Книга, очевидно. Младший Холле, похоже, застрял в лисах надолго. Странно, что мама не знает способа обратить.
— Это смотря какая мама. А теперь — пока французы не вернутся, оба Холле заперты там.
— Будет сюрприз господам лягушатникам. А мы пока здесь, — с этими словами Анна залезла в комод. По-хозяйски переворошила чужие платья.
— Зачем? — машинально спросил юнкер, перебирая бумаги на столе.
— Ну, тебе же надо одеться, — пояснила Анна, упоминая незлым словом майора Холле — чего таким мелким уродился майор, на широкие плечи Рейнеке ничего не лезет. Юнкер стоял рядом и угрюмо молчал, не во что не вмешиваясь. Лязгнул сундук. На очередной полке — Куча вещей. Плащ, штаны, куртка — мужские, как ни странно, тёмных, непривычных для Холле цветов. И куда шире, чем нужно майору и даже юнкеру. Рейнеке, увидев это, выругался — страшно. Анна сморгнула — дико звучала в его устах грубая казарменная брань. А юнкер сморгнул, увидел Аннино удивление и извинился. Вежливо. И переоделся таки.
Пока переодевался — Анна достала подобранную в коридоре сумку и заглянула внутрь. Книга. Толстая, старинная книга в красном переплёте. Анна узнала её — та самая, что Анна листала у француза. "Ну, бог с ней", — подумала Анна, но сумку с книгой решила прихватить. Пригодится, раз уж попала в такой переплёт. Положила тяжёлый том на место, полезла дальше. Боковое отделение, плетёный хлястик, тугой узелок. Внутри — длинный, лакированный пенал с затейливой инкрустацией. Серебром по красному дереву — бегущая лиса. Красиво. Анна залюбовалась чудесной работой. Щелкнул под ее пальцами замок. Внутри, на бархатной подушке — пистолетная пара. Не дешевые рейтарские стволы, с которыми Анна тренировалась в роте. Те были тяжелые, грубые, оттягивали руку на ходу, при стрельбе — калечили и выбивали из суставов запястье. А тут два длинных, тонких ствола, резные ложа, изящные, под дамскую руку, рукояти. Замки — старинные, колесцовые, с вязью по медному боку. Слоновая кость, дерево, тёмный отлив латуни. Навершья у рукоятки — резное, в виде замотанной в тюрбан головы. И изящный ключик из гнутой проволоки — возводить пружину.
Анна завороженно тронула гладкую рукоять, взяла в руку. Проверила заряд — пусто. Нашла пороховницу, шомпол, зарядила — чётко, в роте сам Ганс Флайберг учил на стоянках. Порох, потом пыж, пуля. Прибить шомполом — он тоже богатый, медный, с ручкой в виде виноградной лозы. Открыть полку, насыпать чутку пороха для затравки, закрыть. Поворот ключа, щелчок — пружина взвелась. Спусти собачку — и пойдёт кружиться колесо, выбивая жадные искры прямо на полку. Осторожный кашель кольнул в уши. Рейнеке переоделся уже и внимательно смотрит.
— Пошли? — окликнул он ее от дверей.
— Сейчас, — отозвалась она. Было немного неловко за устроенный разгром. Анна замерла на мгновение, порылась в карманах и складках плаща. Вытащила чёрную, шёлковую ленту, положила на стол.
— Может, поможет, — прошептала под нос. Подобранный в кухне галстук майора Холле. Судя по тому, как Анна поняла всю эту магию — должно помочь.
— Куда теперь? — спросила она, беря юнкера под руку.
— По плану, — угрюмо ответил тот, — конюшня, потом ворота.
Парень помолчал немного и добавил:
— Как однажды сказал капитан: это достаточно безумно, чтобы сработать.
— Надеюсь, — отозвалась Анна, прихватывая его руку покрепче. Достаточно безумно... Но они уже так далеко зашли. Может, добрый бог все-таки присмотрит за ними ещё немного? Замок был тёмен и пуст, лишь сверху длилась, ввинчиваясь в уши похабная, пьяная песня.
Рейнеке дёрнул лицом на ходу. Сверху — звон разбитого стекла. Песня стала чуть громче. Анна вздрогнула, юнкер погладил ей запястье на ходу. И ускорил шаг. Поворот. Дверь. Охранник сделал вид, что не видит их. Офицер под руку со смеющейся дамой, ночью — лучше не дёргать, себе дороже. Внутренний двор. Вышла луна, замерцала бледным огнём по брусчатке и острым крышам. Решетка. Мрачное витое железо. Открыта, часовой отлучился. И, сразу направо — деревянный, низкий навес. Каретный сарай. Рейнеке спросил, не разжимая губ — туда? Анна кивнула. Сквозь щели — трепещущий, жёлтый огонь.
Внутри не спали ещё. Слева, вдали — тёмные стены и громада ворот. Шаг, другой. По позвоночнику лизнул холодной, липкой волной зимний ветер. По ладони, уколом — мягкое тепло. Рейнеке, украдкой, погладил ей руку.
— Все будет хорошо, — шепнул он ей. Сарай уже был совсем рядом.
— Как говорил отец, — усмехнулся Рейнеке, берясь за ручку, — слуг и холопов следует держать в состоянии непреходящего изумления. Дабы дурным мыслям не осталось места в пустой голове. Посмотрим, как это у него получилось, — добавил он, с треском распахивая дверь.
— А получилось, — с изумлением подумала Анна минуты спустя. Видимо, старый барон зашколил слуг насмерть — когда в три часа ночи в конюшне с треском распахнулась дверь и высокий, рычащий от ярости офицер потребовал немедленно запрягать — у не доигравших в кости конюхов в ответ нашлось лишь угрюмое "будет исполнено" в глаза и глухое ворчание — в спины. Ну и пара недоуменных взглядов от двух парней помоложе. Анна перехватила их, улыбнулась и выдала короткий смешок, стараясь держать голос ниже, томней, как у Мюльбергских девок при виде рядового Майера и его кошелька. Недоумение из чужих глаз разом исчезло. Конюхи разбежались — одни выводить коней, другие — осматривать стоящие в ряд кареты да сани. Анна, вжившись, ткнула пальцем в одну — чёрную, ладную, маленькую, с тонкими полозьями и серебряным гербом на боку. Рейнеке чуть пожал ей пальцы — молодец, мол.
