Застава - Лапицкий Денис Брониславович (книга жизни txt) 📗
«Вы все умрете», припомнил он слова вражеского офицера, сказанные им при прошлой встрече, и усмехнулся. «Это так. Но ты все равно умер раньше, и не будешь торжествовать победы».
Словно взбешенные смертью офицера, лигиррийцы с новой силой ринулись вперед — и Харан понял, что строй рушится. Пехотинцы рубились все также неистово, лучники всаживали в людскую массу стрелу за стрелой, и редко какая не находила цели — но имперские бойцы падали один за другим, а уцелевшие отступали шаг за шагом, постепенно поднимаясь выше по холму. Но поднимаясь выше, они уже не могли перекрывать всю ширину дороги, и с минуты на минуту масса лигиррийцев могла взять их в клещи… Вот уже две группы лигиррийцев, сделав бросок, отсекли жалкие остатки лучников и пращников от пехотинцев… Они же режут их там сейчас, режут, как скот! Уперевшись спиной в гранитный валун, выступавший из холма, словно спина чудовищной черепахи, Харан рубился с наседающими на него лигиррийцами… Проклятье, где же обещанная Энвальтом помощь?
Откуда-то сбоку Харана выскользнуло копье. Стремительно, словно атакующая змея, широкий наконечник ударил в голову наседавшего на Харана пехотинца, ломая лицевые кости, превращая лицо в кровавую маску, и мгновенно убрался назад. Еще один выпад — и другой лигирриец с развороченным животом падает на землю. И еще один. И еще. В удушающей смеси запахов крови, пота и железа, висевшей в сыром осеннем воздухе над полем боя, Харан различил смрад начавшего разлагаться тела — тяжелой и не слишком уверенной поступью, прикрываясь иссеченными щитами, мертвецы шли вперед. Копья пронзали закованных в железо лигиррийцев, словно остроги — блестящих серебром чешуи рыбин, короткие пехотные мечи вспарывали плоть, проникая между пластинами доспехов — а удары лигиррийцев не причиняли мертвым воинам заметного вреда.
И несколько минут спустя, обливаясь кровью, объятые ужасом перед мертвыми воинами, лигиррийцы начали откатываться назад — сначала медленно, стараясь сохранять строй, потом все быстрее, быстрее… И вот они уже бегут, обратившись из войска в беспорядочную толпу. Редкие группы, возглавляемые командирами, еще пытаются оказывать организованное сопротивление, но таких групп все меньше и меньше… А мертвецы преследуют отступающих врагов по пятам, поражая их в спину без всякой жалости.
Солнце едва прошло зенит, когда все было кончено.
— Как же нам теперь быть, Энвальт?
Маг, который, нахохлившись, сидел около костра, молчал.
— Мы не дали им пройти, Харан, — сказал он некоторое время спустя. — Понимаешь — ни один лигирриец не смог пройти через нашу заставу.
Из всего отряда уцелели только Харан и Энвальт — остальные девять человек, выжившие в утренней бойне, навеки уснули прежде, чем солнце начало клониться к закату. Харан похоронил их на вершине холма, выкопав неглубокую общую могилу.
Говоря с Энвальтом, Харан старался не смотреть влево — там, словно темные тени, застыли мертвецы.
— Но что мы будем делать теперь? Твое заклятие слабеет, скоро ты уже не сможешь их контролировать — как нам быть, Энвальт? Если они разбредутся по округе, это будет похуже лигиррийцев…
— Я уведу их, Харан.
— Уведешь? Куда?
Энвальт кивнул в сторону болота.
— Да ты что, с ума сошел? Даже и не думай…
— Отдавший Кровь Сердца все равно не выживет, — продолжал маг, словно и не слыша возражений. Харан знал этот тон — когда Энвальт говорил так, его уже нельзя было переубедить. — Но мне понадобится твоя помощь, Харан…
— Помощь? — эхом откликнулся Харан.
— Чтобы пробудить павших, нужна большая жертва. Чтобы упокоить, нужна жертва не меньшая. Когда мне надо было поднять бойцов, у меня не оставалось ничего, кроме своей крови. Поэтому чтобы упокоить их, мне тоже нужна кровь…, — маг посмотрел в глаза Харану. — Твоя кровь.
Что? Они выжили в чудовищной бойне, одержали невиданную победу, выстояв с двумя сотнями бойцов против четырех с лишним тысяч, и сокрушили всех врагов до единого. И после этого — умереть?
— Где-то в глубине души ты понимаешь, что безподнятыхмертвых мы бы не справились. Конечно, эликсир нам здорово помог, но… Но он обладает и еще одним свойством — он делаетподнятиемертвых проще. Мне страшно говорить об этом, Харан, но я… я с самого начала предполагал этот вариант. Не смотри на меня так — ты понимаешь, что другого выхода не было. Я оттягивал это сколько мог, но… но сделать это все же пришлось.
Энвальт тяжело вздохнул.
— Но я также понимал, что наше оружие потом обратится против нас самих. Понимаешь, Харан?
— Да, я понимаю… Если не остановить мертвецов — провинция утонет в крови, — сказал Харан.
И это было правдой. Харан зажмурился, представляя себе, какой кошмар обрушится на ближайшие деревни, когда заклятие Энвальта развеется, иподнятыемертвецы выйдут из-под контроля. То, что уцелело во время войны, будет погублено — и еще неизвестно, когда Эрагг, если он одержит победу, сможет направить сюда силы для того, чтобы уничтожить своих же солдат, однажды уже отдавших за него жизни.
— Что я должен сделать? — глухо спросил Харан.
Энвальт аккуратно развернул сверток, лежавший у него на коленях, извлек нож с тонким и длинным лезвием.
Харан, сидевший у массивного гранитного валуна, распустил шнуровку куртки.
— Прощай, старый друг, — сказал Энвальт.
Маг обмакнул палец в небольшую глиняную чашечку, и темной краской вывел чуть выше сердца Харана прихотливый знак.
— Прощай, — Харан нашел в себе силы улыбнуться.
В следующее мгновение тонкое лезвие вошло в грудь чуть выше сердца, в самую середину нарисованного магом знака.
Странно, но боли не было. Перехватило дыхание, грудь обожгло, а потом пальцы начали медленно неметь, словно Харан слишком долго пробыл на морозе.
— Прости меня, — прошептал Энвальт. — Прости, если сможешь.
Харан судорожно сглотнул. Говорить он почему-то уже не мог. Струйки теплой крови выплескивались из маленькой раны, но никуда не стекали — кровь тут же засыхала и рассыпалась невесомой красно-коричневой пылью, а энергия главной животворной субстанции напитывала мага, временно возвращая ему Силу.
Поднявшись на ноги, Энвальт подошел к тому месту, где застыли павшие воины. Он поднял руку, и бойцы встрепенулись. Потом маг развернулся и направился в сторону болота.
Стекленеющими глазами Харан видел, как маг на секунду задержался перед тем, как вступить в топь, а потом сделал первый шаг, как бойцы в изрубленных доспехах последовали за ним…
Они шли вперед, проваливаясь в болото сначала по колено, потом по грудь — и вот уже над головой последнего из мертвых воинов сомкнулась болотная жижа. И только несколько смрадных пузырей, с шумом вырвавшихся из топи, обозначили то место, где скрылись оживленные магией мертвецы. Холодные объятья топи будут удерживать их в глубине до скончания времен — но плен Крови Сердца, отданной по собственной воле, путы, наложенные ценой двух жизней, будут удерживать их крепче любой трясины…
Харан сидел у гранитного валуна. Заходящее солнце плавило собирающиеся у горизонта тучи, в темнеющем небе загорались первые звезды, и бледные серпики лун, глаза Лунных Сестер, уже стали заметны на небосклоне…
Но Харан всего этого уже не видел. Он был мертв.
Некоторое время спустя на холме показался человек. Это был подмастерье кузнеца, Накки. Несмотря на приказ, он не стал возвращаться в деревню, а укрылся в кустах, и видел все — и битву, и жертвоприношение Харана, и уход мертвых воинов.
Накки долго ходил по изрытой земле, где совсем недавно не на жизнь, а на смерть сошлись сотни людей. Постоял возле обрушившихся частоколов, вышел к болоту…
Потом он вернулся к гранитному валуну, возле которого застыло тело Харана.
Завтра сюда придут люди из деревни, придут все — и старики, и женщины, и дети. Придут, чтобы воздать почести павшим. А еще они насыплют курган. Чтобы все, кто будет проходить мимо, знали — здесь две сотни воинов отразили натиск огромного вражьего войска. Они пали все до единого, но не пропустили врага, и не отступили ни на шаг. Накки присел рядом с гранитным валуном, около тела Харана. Он протянул руку, чтобы закрыть павшему воину глаза. И на мгновение ему показалось, что в застывших глазах мертвеца он увидел отблески льющегося с небес сияния, которое не способны видеть живые, и золотой луч пути, которым уходят в вечный свет души героев…
