Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей (лучшие книги txt) 📗

— Откуда ты? — спросила Агнесса у Сандры. — Когда прибыла сюда?

— Неделями ранее.

— Они хотят сменить меня, — Агнесса обратилась к мальчику. — И они ничего мне не сказали! Я принесла им девять крепких детей, я служила им, а они просто взяли и заменили меня.

— Агнесса, вернись в покои, — умолял мальчик, оглядываясь по сторонам. — Вернись, пока они не пришли.

— И ты тоже молчал, — она указала на него пальцем. — И даже не смей оправдываться.

Агнесса замахнулась на мальчика, — как вдруг взялась за живот и согнулась от резкой боли. По ногам стекала вода. Мальчик подхватил её за руку и вернул в комнату. Сандра взглянула на Януша, словно ждала каких-то слов, но юноша молча прошел дальше. Он провел её в гостиную … и закрыл дверь. Сандра прошла в центр и осмотрелась. Лестница уходила на второй этаж, где помещались покои старика. Увядающее пламя трещало в камине. Шкура волколака лежала пластом прямо напротив дубового кресла. На укрытом скатертью столе располагался самовар. Позади Сандры раздался скрип. Риг сидел на угловой полке в дальнем углу помещение и чистил свой меч.

— Садись, — сказал он, не отвлекаясь от своего дела. Сандра расположилась рядом.

— Этот меч прошел не один десяток поколений, — произнес он, подняв оружие. — Враг выковал его для моего предка в знак покорности и преданности. Этот меч знавал гордость, бесчестье, страх, обиду, горечь. Его рукоять вобрала в себя всю человеческую сущность. Если присмотреться к лезвию, можно узреть кровь сотен тысяч воинов. Этот меч мудрее всех ныне живущий, и твой сын будет одним из тех, кому быть может откроются все его тайны.

— Мне чужды ваши речи, — произнесла Сандра. — Я никогда не держал в руках меч и не придавала ему такого значения.

— Коренные жители этих земель совсем позабыли о своем происхождении, — жестко вымолвил Риг. — Они ставили свою человеческую сущность выше сущности звериной. Это древнее заблуждение живет и по сей день. Потому и произошло Звериное Буйство. Оно призвано воззвать к вашему естеству.

— И вы готовы смириться со своей смерть? — спросила Сандра. — Вы готовы принять господство зверей?

— Мы и есть звери. Наличие разума отличает нас от всей прочей живности, но не делает нас выше. Наоборот, мы опустились на самое дно. Мы стали слабее. Хотя древние люди считали наоборот. Они использовали свой разум, пытаясь восполнить утрату клыков и когтей. Я слышал, вы зовете их мудрецами. Они дали вам огонь, сметающий все на своем пути, дали вам стрелы, прошибающие стены, дали вам воду, залечивающую смертельные раны и спасаюущую от смерти. Их знания угрожали нашей природе. Они пытались подавить звериную сущность, но вместо этого заставили её воспрянуть и прокатится разрушительной волной по всем вам. Именно это сейчас и происходит. Возмездие.

— Мечи, стрелы, пики, — перечисляла Сандра, загибая пальцы. — Все существующее оружие создано человеком.

— Природа создала разум по ошибке, — ответил Риг. — Нам пришлось использовать его, дабы избежать смерти. Это произошло задолго до появления первых мудрецов, во времена эпохи Зверя.

— Эпоха Зверя? — спросила Сандра, подумав об эпохе Рассвета.

— В этом отрезке истории господствовали звери и люди. С приходом мудрецов началась эпоха Людей. Люди истребили практически всех волколаков и наступил хрупкий мир, который окончился многочисленными войнами за территории. Несмотря на разум, они не могли существовать в мире. Их звериная сущность рвалась наружу. Сейчас эпоха Людей подходит к концу, и наш народ даст название новой эпохе.

— Ты считаешь свою победу неотвратимой. Самоуверенно.

— Это произойдет, потому что наши мужи рождены от семени лучших воинов своего времени. И твой ребенок будет в их числе. Наша великий народ сокрушит всех на своем пути и будет править на земле целую вечность.

У Сандры оставались вопросы к Ригу, но она предпочла утаить их. Видение Рига было ей чуждым и совсем безумным. Прошлой жизни уже не вернуть, подумала она, быть может стоит остаться здесь и построить новую жизнь с этими дикарями. Едва ли она могла это сделать. Вкус былой жизни надолго запомнился ей, и она ни за что не откажется от него. Она не будет жалкой рабыней всю жизнь. Стоит потерпеть, убеждала она себя. Быть может, Инга думала о том же, когда попала в плен к Сандре. Последняя старалась не рассуждать об этом сейчас. Она согласилась со всеми словами Рига.

— Тогда тебе нужно высвободить свою звериную сущность, — сказал Риг. — Отринь разум. Подави его в угоду своей природе, — Риг повел Сандру в храм.

Витражные окна светились разными оттенками. Резьба черных врат напоминала лицо косматого мужчины средних лет. Стоило их отворить, как желтый свет вырвался наружу, ослепив неподготовленную Сандру. Воск капал с люстры, глухо ударяясь об пол. Впереди располагалась сплошная перегородка, увешанная изрезанными мужскими портретами. Амвон был проткнут десятками мечей. Толстый слой воска облепил подсвечники, выставленные вдоль стен. Риг велел деве взять свечу и подойти к деревянной статуе, очень напоминающей Сандру. “Сожги её”, - приказал он. Дева поднесла огонь к статуе, и та вспыхнула. Риг подал ей меч и велел воткнуть его в обугленное дерево. Сандра исполнила. Клинок прошел не насквозь. В лице старика прослеживалось разочарование, которое, к слову, не воплотилось в словах. Он обрел некоторую уверенность в том, что Сандра приняла его убеждения и добровольно останется в городе. Риг дорожил ей, как Матерью, которая пополнит его армию сильными мужами. Но несмотря на то, какую важность представляла собой Сандра, она была ограничена практически во всем, что, впрочем, её не расстраивало. Она не могла и подумать о том, какая страшная участь постигнет её в дальнейшем.

Так и жила Сандра среди дикарей. Нрав её поумерился, мысли о побеге затаились в самых недрах сознания. Она показывала свое смирение и покорность, чем заслужила немного свободы в пределах Древнейшей части города. Её свободы заканчивались, когда начинались свободы других Матерей. Сандра ежедневно взбиралась на палисад, пытаясь разглядеть что-то необычное в любимых Гармундом просторах. Эти прогулки навевали скуку, хотя пребывание в покоях было ещё более унылым занятием. Она не имела права бродить по терему и разговаривать не только с Янушем, но и с прочими Матерями. Из случайно услышанного разговора, Сандра узнала, что их было трое и жили они в разных частях терема. Одну из них, Агнессу, она успела увидеть, но две другие будто бы проводили свои будни в беспросветном заключении. В Древней части города проживали другие Матери, причем они не только обязаны нести потомство, но и служить своим мужам. Их положение объяснялось тем, что красота их не пришлась по душе Ригу. Если он соизволил одарить женщину своим семенем, значит она освобождается от прочего служения, кроме несения потомства. Так и случилось с Сандрой, Агнессой и двумя прочими девами.

Однажды Агнесса напала на Сандру. Это случилось одним тихим днем, когда Сандра беззаботно прогуливалась по палисаду. Агнесса набросилась на неё сзади и норовила перекинуть через частокол. Сандра отчаянно сопротивлялась, хватая её за горло и царапая ногтями лицо. Подошедший Януш не вмешивался в происходящее. Сандра ударила Агнессу в челюсть и, толкнув, сбросила с палисада. Агнесса упала в мягкую горку снега, но удар все же отозвался в спине. Её маленький слуга помог ей подняться и повел обратно в терем. У входа их встретил Агнара.

— Какая встреча, — он улыбнулся и подал свою флягу Агнессе. — Неважно выглядишь, — он опустил взгляд на исчезнувший живот и вопросительно приподнял бровь. — А где твой живот? Ты уже родила? Почему же я был в неведении? И где же наш будущий воин?

— Он в покоях, — заикаясь, произнес мальчик.

— Вот значит как. Тогда отведите меня к нему.

Мальчик кивнул, и они скрылись в тереме. Этим же вечером Сандра наблюдала, как заплаканная Агнесса шла прочь из города в сопровождении двух мужей. В руках она держала запятнанные кровью пеленки. Сандра проводила её взглядом до ворот и больше никогда не видела. Та же судьба постигла и того мальчика, который служил ей. Эти события заставили Сандру задуматься над рождением своего сына и традициями дикарей. А ведь раньше она не спешила узнать больше об их традициях, ибо не придавала им значения. А напрасно.