Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей (лучшие книги txt) 📗

Его люди согласились. Незнакомец швырнул арбалет своему человеку и, достав с пояса кожаную флягу, осушил её одним глотком. Он сморщился и ударил себя ладонью по глотке. “Не в то горло”, - просипел он. Все его тело было увешано шкурами зверей. Русые волосы были собраны в пучок на затылке. Взглянув на его лицо, Гармунд не увидел никакой ненависти или злости, хотя слухи об этом народе говорили обратное. Он не казался убийцей, но напоминал добродушного старика, который давно уж отдал свой воинский долг и коротал свои последние дни на скамейке в окружении внуков. Но он не был стар. Глаза его были наполнены ребяческим озорством, отличающим юного воина от воина зрелого. Эти противоречия, выбитые на лице противника, казались Гармунду странными.

— Я — Агнар с каменных островов. Может быть слышали обо мне?

— Нет, — выдавил Гармунд, удивляясь подобному вопросу.

— Мы из племени Зверинорожденных, — с гордостью произнес он. — Да, я знаю, мои земляки не давали своим племенам никаких имен. Это, якобы, не принято. Но, как только … подчинил себе их большую часть, я предложил назваться Зверинорожденными, дабы подчеркнуть нашу исключительность. Теперь обо мне. Мои голые руки удавили более чем дюжину волколаков, за что сам Риг дал мне прозвище “летописец”. Не спешите смеяться. В этом прозвище заложен глубинный смысл, и я потом расскажу о нем. Не забудьте напомнить. Если выживите, само собой.

Гармунд потянулся к кинжалу, но Агнар сильнее надавил на рану.

— Как вы пережили Буйство? — спросил он.

— Буйство?

— Да. А как вы зовете событие, предсказанное более тысячи лет назад?

— Нашествие.

— Как-то…топорно. Мне не нравится. Так как же вы выжили? Ладно женщины, они сидели в укрытии. А ты?

— Они разрушили крепость и ушли на восток.

— Тихо-тихо-тихо, — остановил Агнар, приложив палец к губам Гармунда. — Зверь не ведает пощады, а посему ты либо трус, либо везунчик. Я вижу стрелу в твоем плече, так что везунчиком ты быть не можешь. Однако ты шел на зов битвы, так что и трусом тебя не назовешь.

Дикари притащили пятерых пленных и бросили к ногам Агнара. Двое из них были юношами.

— А остальные? — спросил Агнар. — Мертвы? Ладно, их хватит, — он ушел в сторону и бросил своим пленникам меч. — Ну, что ж. Один меч на вас шестерых. Выживший будет награжден одним желанием, которое исполню лично я. Вперед.

Гармунд осмотрел своих подопечных. Все они были ранены и истекали кровью. Спустя мгновенье один из них упал замертво.

— А вот и первый проигравший, — произнес Агнар и осмотрел тело. — Простите моих людей, они сработали слишком жестко. Юный…кто? Видар? Значит юный Видар потерял много крови, — он вскинул арбалет и, зарядив, пустил стрелу в труп. — Знаете, я многое повидал на Каменных островах, а посему не расцените мое действие как жестокость.

Гармунд нащупал в кармане пузырек с Мертвой водой. Стоит ли, думал он. Пленные посмотрели на него. Юноша по имени Густав едва заметно кивнул, — и тотчас же бросился к мечу. Агнар всадил стрелу ему в бок. Гармунд и остальные напали на врага, но все они встретили смерть. Агнар подошел к корчившемуся от боли Густаву и перевернул его на спину. “Ну и глупость, — сказал Агнар. — Уж лучше тебе умереть, нежели кто-то погибнет, следуя за твоей глупой смелостью”. Агнар добил его в голову. Гармунд ворочался на снегу, держась за перерезанную глотку. Перевернувшись на живот, он незаметно достал пузырек с Мертвой водой и сделал один крохотный глоток. Смертельная рана затянулась. Гармунд присыпал бутылек снегом, но притворился мертвым. Дикари осмотрели трупы и обнаружили зажившую рану Гармнуда. Последний тотчас же выхватил кинжал и ударил врага в грудь. Агнар приложил его рукоятью арбалета.

— Вот это чудо, — всплеснув руками, заявил он. — Ты бессмертен? А если моя стрела пробьет твою голову, то ты выживешь?

Гармунд молчал. Все присутствующие были шокированы, за исключением Агнара. Его непоседливые очи возгорелись интересом к “бессмертному”. Он прицелился.

— Нет! — крикнула Сандра.

— Не слышу, — сказал Агнар. — Если его кровь лечит смертельные раны, то я обязан испить её. А если нет…что ж, невелика потеря.

Катрин укусила удерживающего её мужа и, высвободившись, толкнула Агнара. Тот не сдвинулся с места. Он поднял ребенка за шкирку.

— У меня есть традиция, — улыбаясь, говорил он. — Я насилую непокорных. Однако исключения составляют мужчины и дети. Однако на случай этих исключений у меня есть иная традиция: я убиваю непокорных, — Агнар бросил Катрин к Гармунду и достал пергаментный лист. — Скажите мне ваши имена.

Гармунд и Катрин молчали.

— Скажите, пожалуйста, — осклабился Агнар. — У меня плохо с памятью, поэтому я записываю имена тех, кто вовлекается в исполнение моих традиций.

— Пожалуйста, — выговорила Сандра. — Не трогай их.

— Совсем забыл о тебе, — произнес Агнар и взглянул на неё. — Да, ты красива. Ты будешь Матерью. Однозначно.

И тут дикари начали ликовать.

— Что это значит? — спросил Гармунд. Агнар нагнулся над ним и сказал:

— Эта дева столь хороша, что мы заберем её, и она понесет от нас. Она родит ребенка, мальчика, и мы будем его отцами. Он заключит в себе все наши силы, всю нашу ярость. Он будет поистине неукротимым зверем. Прямо как я, ибо моя мать была изнасилована дюжиной самых отборных мужей.

— Я не позволю, — процедила Сандра. — Ты не коснешься меня.

— Моя мать говорила нечто подобное, пока её не взяли, — усмехнулся Агнар. — А теперь взгляните на меня. Да, я — плод насилия, но стал ли я зверем от этого? Нет, у меня есть совесть, у меня есть устои. Я не пожираем ненавистью к кому-то или чему-то. Я говорю все это на случай, если ты переживаешь, что родишь кровожадного зверя. Ты испытаешь боль, не скрою, но все эти страдания воздадутся. Не лгу.

Сандра всхлипывала. Она корила себя за то, что прислушалась к словам Гармунда и пошла за ним. Будь она во дворце, то смогла бы спрятаться прежде, чем дикари отыщут её. Эта дорога, ведущая, как ей казалось, к смерти, вела к жизни. Она слишком любит жизнь, чтобы убить себя. Опустошив дворцовые запасы, она бы отправилась на восток, в крепость Боун, где её бы наверняка приняли. Однако этот путь уже закрыт. Ту дорогу, которую она избрала сейчас, вела лишь к смерти. Причем к смерти, через мучения. Сандра жалела об упущенной возможности. И жалость эта выразилась в подступающей истерике. У неё не было сил сопротивляться. Они сделают с ней все, что захотят и когда захотят. Она сдалась.

— Я повторяю вопрос, — проговорил Агнар. — Этот человек твой муж? А эта девчонка — дочь?

Сандра зарыдала.

— Ладно, — вздохнул Агнар. — Чувства других очень ранят меня. Я пропитываюсь ими моментально. Поэтому я не убью вас прямо здесь, на глаза у этой замечательной девы. Я придумал кое-что менее жестокое, хотя…все зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Агнар приказал отнести Гармунда и Катрин во дворец, в темницы, а Сандру увести за пределы крепости. Катрин хныкала. Гармунд приобнял её, сказав, что не позволит ей умереть. Хотя что он мог? Этот вопрос витал в голове Гармунда, подталкивая его разыскать выход из сложившейся ситуации. Добравшись до дворца, Гармунд попытался напасть на Агнара, однако получил коленом в живот.

— Враги обвиняли меня в жестокости, — сказал Агнар, волоча Гармунда по мраморному полу. — И это обидно. Врага нужно уничтожать, чем я всегда и занимался. Помиловать врага значит отсрочить собственную погибель от его рук. Ты ведь согласен со мной?

Гармунд не отвечал, наблюдая за тем, как рослые мужи вели Катрин под руку. Девочка рыдала, умоляя отпустить её. Она отказывалась идти, падая на колени. Мужи тащили её под руки.

— Ты согласен со мной, — продолжал Агнар. — Я всегда старался погубить врага так, чтобы он испытал минимум страданий. Они не ценили этого. Это печалило меня больше всего.

Агнар швырнул Гармунда в темницу.

— Здесь ещё один труп, — сказал Агнар, освещая тело Инги.