A.D. 999 - Белл Жадриен (книги бесплатно .TXT) 📗

Кеннаг побледнела.

— Это ложь, Кеннаг. — Голос принадлежал Недди, висящему в воздухе в нескольких футах над землей. — Он не может убить тебя, Элвин. Не может принудить тебя замолчать. Не дай себя одурачить! Пой!

Элвин чувствовал себя так, слово его засыпало снегом. Голоса доходили до его ушей, он понимал слова, но звуки были очень слабыми. Он не ощущал ни ветра, ни тепла и едва сознавал, что Аоки и его дети из последних сил сдерживают наступающих чудовищ. Его взгляд был прикован к ангельски прекрасному созданию, а в голове билась только одна мысль: «Я не хочу петь».

— Что они предложили тебе, Элвин? — Голос Анджело звучал явственно, чисто и сильно. — Спасение мира? А что этот мир сделал для тебя? Или что он сделал с тобой? Кто ты? Заурядный монах, затурканный и увечный?

Слова Анджело словно сочились пренебрежением. Он шагнул вперед, и Элвин ощутил сладкий аромат роз и меда.

— Я могу предложить тебе место в моем новом мире.

Его дыхание пьянило Элвина. Монах закрыл глаза. Он уже не слышал голосов Кеннаг и Недди. Только Анджело говорил с ним.

— Хочешь Кеннаг? Я могу дать ее тебе. Хочешь власти? Хочешь быть почитаемым, как Вульфстан? — Анджело щелкнул пальцами: — Готово?

Элвин сглотнул и открыл глаза.

— Я видел такие соблазны, — проговорил он. — Я одолел их. Ты не можешь предложить мне ничего такого, что заставило бы меня перейти на твою сторону.

— А? — Анджело остался на месте, но его лицо расплылось в улыбке. — Уверен? Ты настолько в этом уверен?

Он наклонился и дотронулся до руки Элвина.

— Я могу исцелить твое увечье.

Элвин застыл. Рука потеплела, ожила. Он посмотрел на нее — его безжизненная, сухая рука стала сильной и крепкой. И пальцы уже не крючились, как серые, неживые прутики. Это была рука мужчины, полная сил и здоровья, рука, способная двигаться, прикасаться, ласкать и… Он сжал пальцы. Невероятно — получился кулак. Слезы наполнили его глаза и хлынули по щекам. Он перестал быть увечным. Никогда еще он не ощущал себя таким сильным, крепким, здоровым и полноценным. Он просил Бога исцелить его руку, часами стоял на коленях, прося прощения за неведомый грех, ставший для него проклятием. Бог не услышал. Услышал Анджело.

— Пой!

Голос Кеннаг, резкий, неприятный, как карканье вороны, резанул слух. Не обращая на нее внимания, Элвин упал на колени, разглядывая свою новую прекрасную руку. Он дотронулся до нее пальцами правой руки и ощутил — ощутил! — легкое прикосновение.

Анджело ухмыльнулся и резко махнул рукой. Краем глаза Элвин видел, как Кеннаг подняло в воздух и отбросило на несколько ярдов. Он не видел, куда и как она упала. Ему было все равно. Все его внимание занимала рука. Элвин рассмеялся.

Бури бушевали вокруг монаха. Демоны и боги сражались из последних сил, но он не думал о них.

Что-то белое появилось перед ним. Ровена?.. Прежде чем Элвин успел сообразить, что она делает, кошка набросилась на его замечательную левую руку и впилась в нее когтями и зубами. Боль пронзила его. Объятый ужасом, Элвин закричал и сбросил животное на землю. Однако Ровена тут же повторила атаку и перед тем, как вонзить в его плоть когти, промяукала:

— Пой!

Проклятая, несносная кошка! Она терзала его чудесную, сказочную, совершенную руку! Она грызла и царапала ее! Рвала кожу! Не сознавая, что делает, Элвин вскочил на ноги и подбежал к ближайшему камню. Крича от гнева и ярости, он обрушил руку с кошкой на камень. Еще раз! И еще! Что-то хрустнуло, и Ровена обмякла. Элвин выпрямился, стряхнул безвольное тельце и прижал окровавленную руку к груди, бормоча какие-то слова утешения, словно разговаривал с обиженным ребенком.

Он поднял голову, и его взгляд натолкнулся на что-то маленькое, белое и красное. Элвин мигнул, отгоняя слезы, и вдруг понял, что это за комочек. Ровена! Он убил Ровену!

Она напала на него, чтобы отвлечь, напомнить о битве. А он взял и убил ее своей новой, дьявольски сильной и красивой рукой.

Неужели все свелось к этому? Неужели судьба мира может зависеть от трогательного желания какого-то монаха иметь здоровую руку?

Под белым тельцем мертвой кошки расползалось темное кровавое пятно.

Так вот для чего ему эта рука? Чтобы убить ею верного друга? Чтобы отбросить все, во что он верил, за что дрался, и отдать мир во власть Сатаны?

Нет!

Комок, застывший в горле, грозил перекрыть его голос, но Элвин справился с ним. Сначала он смог только пискнуть, однако тут же набрал воздуху и запел во всю силу. Сжав кулаки, он воздел руки к Небесам, которых не видел, но в которые верил, и возвысил свой окрепший голос.

— Молчи, монах! — сорвался на крик Анджело. — Молчи, монах! МОЛЧИ!

Элвин не желал молчать. Он пел ради Кеннаг, сильной и отважной, ради Валаама, доброго и надежного, ради Рататоск и чудесной лошади эльфов, оказавшейся богиней. Ради Недди, несчастного юноши. Но прежде всего он пел ради Ровены, друга и спутника, отдавшей жизнь за то, чтобы наступил вот этот миг. Он не мог подвести ее.

Анджело метался вокруг монаха, пританцовывая, как рассерженный хищник, и его человеческое тело принимало недоступные человеку позы. Дважды он протягивал руки, словно для того чтобы задушить Элвина, и дважды отступал, разъяренно рыча.

И, наконец, что-то будто сломалось в нем. Глаза погрузились в глазницы, рот открылся так широко, как если бы он хотел проглотить весь мир. Голос, глубокий, звучный, невозможный для человеческого горла, вырвался изнутри и ударил в Элвина.

— ЕСЛИ Я ПАДУ, ТО И ТЫ ПАДЕШЬ ВМЕСТЕ СО МНОЙ!

Прекрасное человеческое тело, которое Анджело носил, как носит нелепый наряд уличный комедиант, треснуло и раскололось на тысячи ярких кусочков. Уродливая темная тень рванулась из этой лопнувшей оболочки. Тень издала душераздирающий вопль, и из ее мерцающих глаз ударил луч красного цвета, направленный в грудь Элвина.

— ВОЗМЕЗДИЕ!

Этот крик вышел из человеческого горла, но голос принадлежал богу. С невероятной быстротой — от чего Элвину он показался всего лишь пятном — Локи метнулся вперед и встал между монахом и смертоносной стрелой.

Кеннаг взвизгнула.

Локи изогнулся и пошатнулся, его красивое лицо исказила гримаса агонии. В следующее мгновение он упал. Элвин почувствовал едкий запах обожженной плоти и увидел громадную дыру в груди рухнувшего бога. Но петь он не перестал.

Рев ярости и отчаяния заставил Элвина взглянуть на Анджело, точнее, на то, что было им. Тварь собралась, готовясь нанести последний удар.

Элвин закрыл глаза и воззвал к Богу.

Существо покачнулось. Его жуткое лицо перекосилось от гнева, дикой злобы и боли.

— Нет, — завыло оно. — НЕТ! Я не уступлю! Я не…

Яркая, слепящая вспышка, сопровождаемая оглушительным взрывом, заставила его зажмуриться. Земля покачнулась и вздыбилась. Элвин упал. Хватая ртом воздух, он все же приподнялся и посмотрел на врага.

Демон исчез. На том месте, где он стоял, горела обугленная земля.

В уши Элвина словно набилась горячая сажа, но в них еще звучал его собственный хриплый, но необыкновенно сильный голос. Других звуков не было. Океан застыл. Водяной вал, воздвигнутый Анджело, опал, и даже волны, тысячелетиями накатывавшие на берег, остановились. Во всем мире звучал лишь надтреснутый голос Элвина — хрупкая мелодия на фоне непостижимого покоя.

Его голос дрогнул и тоже умолк. Теперь монах слышал лишь биение сердца в изнуренной груди.

Тишина, полная тишина: безмолвие, неизвестное с начала мира.

Последний знак, о котором говорилось в пророчестве Откровения — безмолвие на небе.

Победа… или поражение?

ГЛАВА 25

Безмолвие снизошло, как нечто физическое, и все существа на земле, в воздухе и под землей замерли на мгновение. Тишина была плотной, как та, которая царила до Сотворения мира.