Равиен, дорога обратно (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" (читаем книги TXT) 📗
Объявив магенку, что я пошла ловить мясо, обернулась кошкой и стремительно проскользнула в узкую щель, что вела в соседнюю пещеру. Такую узкую, что за мной при всем желании никто из них не пролезет, и это хорошо. Мне надо побыть одной и выплеснуть… то, что внутри. Может, и апатия схлынет.
Вот, в том углу опять метнулась тень, да еще крупнее обычных. Упитанная мышь! Хочу ее!
Мышь, наоборот, меня не хотела категорически. Поэтому улепетывала во все крылья по довольно узким проходам и норам, где ей тоже приходилось работать лапками, и тогда я ее почти настигала, но как только мы выбирались в очередную пещеру, она срывалась с карниза и перелетала к другой стене, а мне приходилось догонять ее по полу.
Не знаю, чем меня заклинила именно эта зараза, но азарт, впервые с момента, когда мы попали в подземелье, просто захлестывал с головой.
Мышь, похоже, знала пещеры хорошо, но и она в конце концов устала и ошиблась. Выскочив из очередной дыры, я обнаружила мышиный облом. В этой пещерке ход был у самого пола, а с пола летучие мыши высоко не подпрыгнут. Упитанная тушка, помогая себе крыльями, похожими на потрепанные готские зонтики, поспешно ковыляла к противоположной стене. Ура!
Для начала я, не торопясь, обошла пыхтящую тварь сбоку и легонько тюкнула ее по кумполу, так, что мышь клюнула приплюснутым морщинистым носом в пол.
— Убирайт свой лап, глюпий зверь! — мышь сморщила морду еще больше, попытавшись грозно оскалиться набором швейных иголок в пасти. — Прочь!
От обалдения я плюхнулась на хвост и машинально шлепнула подымающуюся мышь по голове еще раз, снова ткнув ее носом в песок.
— Ой, извините! Я не знала… что бывают говорящие летучие мыши! — мне действительно стало неудобно, и не столько за погоню, сколько за этот нечаянный тычок.
— Тюпой зверь! Совсем тюпой, — мышь недовольно зашипела-застрекотала, как большой злобный сверчок, а потом начала отряхивать песок с морды лапами и брюзжать:
— Это не есть повод за мной бежайт!
— Ну… вы просто… крупная. Или крупный, — начала оправдываться я. — Я хотела вас съесть, я же не знала, что вы разумно…е.
— Зато ти неразюмное! Попадайт ти мой бабушка… — мышь мечтательно закрыла глаза.
— На вас не написано, что вы разговариваете! — оскорбилась наконец я. — Зато упитанность… налицо! — а сама с нарочитым интересом окинула взглядом кругленькое брюшко.
— Ти! — мышь была возмущена до предела. Она пыхтела и надувалась, как воздушный шарик, шерсть, видимо от злости, встала дыбом. — Мерзкий тощий… Что бы ти понимайт в упитанность?! Вот мой бабушка…
— Очень даже «понимайт»! — передразнила я и демонстративно облизнулась. Хватит уже, я извинилась и не собираюсь терпеть обзывалки от какой-то мыши с крыльями. — Будешь ругаться, снова суну носом в песок, поняло? Ты кто вообще?
— Я она, а не оно! Я есть потомок драйкон!
— Карликовых? — уточнила я.
Мышь подпрыгнула от возмущения и, волоча круглое пушистое пузико и концы крыльев по песку, заковыляла куда-то в угол. — Я не говорийт с глюпий зверь! — выдала она на прощанье.
— А ты свой размер в зеркало видела? — я мысленно пожала плечами и в два шага нагнала обидчивую диковинку. — И потом… у драконов чешуя. А тебя чего так… перешерстило?
Мышь притормозила, но сопела все еще сердито.
— А я знайт? Ми быль подземный драйкон…
— Сочувствую, — я и правда пожалела несчастную зверушку. — А давно? Ты тоже была драконом, или только твоя бабушка?
— Я не бывайт… я сразу мишь, — на мордочке бывшей дракоши среди наростов и канавок было трудно разглядеть хоть какое-то выражение, но круглые блестящие глазки стали очень грустными.
— И мама — мишь… а бабушка бывайт драйкон, а потом раз и… мишь… Бабушка от этого есть болеть на голову, очен. Пока не умирайт.
— Сочувствую… — повторяюсь, знаю, но что еще сказать-то? Я, конечно, подозреваю, почему скрючило несчастных пещерных змеекрылов, но логику воздействия не улавливаю… Остальные оборотни вроде как остались со своими зверьми, просто альфы исчезли…
— А человеком ты умеешь быть? Как тебя зовут? Меня — Таня.
— Вайка. Мой имя. Человейк мама умейт, я тоже умейт, но не любийт… Неудобно, — пояснила мышь.
— Очень приятно. Хочешь… рыбу? Кусочек?
— Нет, я мяйсо любийт. Тут много змий. У них вкусный мяйсо.
— Правда?! — я даже подскочила на всех четырех лапах. — Пошли, поохотимся?
Ромэй:
Таня умчалась на охоту, сказав, что у нее уже от запаха рыбы тошнота к горлу подкатывает. Матервестер, да я сам не то что нюхать, видеть ее уже не мог. Тая тоже откровенно воротило, но ничего другого не было, хотя я уверен, что эти двое по очереди исследовали уже все вокруг в поисках хоть какой-нибудь замены.
Помирить их я больше даже не пытался. Вчера вечером попробовал обсудить с Тайем, что происходит, и получил очередную странную фразу: «Чем больше самку травили в детстве, тем круче она потом на самцах отыгрывается». Ничего не понял, кроме того что мириться лонгвест не настроен. Таня тоже старательно не смотрела в его сторону, отмалчивалась и как-то невесело улыбалась. Вообще была непривычно тихая и задумчивая, только один раз вскользь буркнула что-то о том, что она ни с кем не ссорилась.
Так что я искренне обрадовался, когда она рванула на охоту, в ней даже как будто былой азарт проснулся.
Спустя полтенченя явился Тай, презрительно-небрежно бросил на пол пещеры рыбу, огляделся, фыркнул и уселся молча поодаль.
— Слушай, вы так и будете друг от друга морды воротить? — не выдержал я напряженного молчания.
— Ты-то чего переживаешь? — хмыкнул Тай, глядя на меня как-то странно. Раньше, в лесу, мы все время ругались, и при этом я чувствовал, что он ко мне относится иначе. Сейчас… Если это ревность, то какая-то очень подозрительная. — Сделаем то, что надо, и разбежимся. Это ты возле нее, как привязанный, — фраза была обидная, а вот улыбка у Тайя — грустная. — А я вполне могу ее бросить, понятно?! — чуть громче сказанная фраза прогремела в пещере, повторенная эхом раза четыре.
— Ты это мне или себе сейчас доказываешь? — кажется, я начинаю понимать, что происходит.
— Все, ша!..
— Нет, не «ша»! Я не знаю, о чем вы там говорили тогда, пока я спал, но что вы оба ведете себя как идиоты — уверен.
— Ну да, я тупой лонгвест, ты — умный маг, ворон — вообще мечта всех самок…
— И? — так, главное не дать ему сейчас замкнуться… Просто чувствую, что одного наконец-то прорвало и я сейчас вот-вот узнаю причину ссоры.
— Что «и»? Я, значит, должен терпеть то, что она с тобой спит, с вороном кокетничает… Ей, значит, можно! А мне надо смотреть и молчать, потому что иначе я ей напоминаю самцов из ее детства. Тупых болванов, насилующих самок… Вот скажи, где логика?!
Тай подскочил ко мне, приподнял меня за рубашку и поставил на ноги, уставившись мне в глаза:
— К самке в городе я пошел после того, как вас в кровати увидел. Но виноват — я. Белка на мне висла, я ее отшил. Ворон вокруг нее кружил, она его тоже отшила. Но опять, она за ворона — ни при чем, а я… Я! На белку бросался… Нет, ты же там был, я на нее бросался?! Она меня белкой попрекает — нормально, а я виноват, что у нее про ворона прямо не спросил! Оно мне все это надо?! Делить свою самку с магом и выслушивать, что я — гулящий насильник?
— Слушай, ну мы вроде как все решили… уговор, помнишь? — я даже слегка растерялся от таких явных провалов в памяти.
— Причем тут уговор?! Мы не договаривались, что меня будут сравнивать с насильниками, ворону глазки строить, а меня за белок гонять!
Я сочувственно покивал, стараясь не спугнуть поток красноречия лонгвеста, хотя в основном все уже было понятно. С причиной ссоры все было понятно, а вот как их мирить… Матервестер! И надо ли мне их мирить? Хотя если уж выбирать, то Тай мне роднее, чем Багдасар. Правда, к тому времени, как Тане детей захочется, может, рядом окажется кто-то еще более подходящий… или не подходящий. И вообще, что я себя обманываю? Было бы Тане наплевать на этого лонгвеста, она бы так не бесилась. И он тоже… так что…
