Мой сын маг - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Пальцы на ногах у Бейдизама скрутило судорогой.
Он взвыл.
— Как же тебе не стыдно! — воскликнула Химена. — Мы должны действовать убеждением, а не пытками! — Она оттолкнула Савла и уселась на жесткую лежанку.
Стащив с Бейдизама туфли, она начала массировать его ступни, напевая по-испански нежную, успокаивающую колыбельную. Бейдизам облегченно застонал, а Савл, стоявший у стены темницы, сердито сверкал глазами.
— Прости моего друга, — мягко проговорила Химена. — Твои приставания ко мне разозлили его, пожалуй, еще больше, чем меня. — В конце концов, ведь Бейдизам не знал, кто стукнул его по голове — так пусть думает, что это был Савл. — Не думай, я по достоинству оценила твои похвалы моей красоте, — с улыбкой добавила Химена; она казалась сейчас скромной девушкой, смущенной лестью мужчины. — Но я не лгала тебе, когда говорила о верности франкских женщин — о такой верности, какую бы и мусульмане ценили в своих женах. Я должна свято чтить законы брака, как мне велит моя вера, — должна, дабы спастись! Вера укрепляет меня, и я сохраню верность моему мужу, какие бы мне ни грозили испытания. Даже если мне захочется, я не изменю ему. — Она опять улыбнулась, дав Бейдизаму созерцать всю нежность, все желания, какие в ней пробудили воспоминания о Рамоне. — Но я этого не хочу, потому что люблю моего мужа, и сейчас я люблю его еще больше, чем тогда, когда мы только поженились.
Бейдизам смотрел на Химену в буквальном смысле слова как зачарованный. Он не мог знать испанского языка, на котором разговаривали в другом мире, не мог догадаться, что та песенка, которую пела Химена, поглаживая его сведенные судорогой пальцы, на самом деле была заклинанием, предназначенным для того, чтобы испытываемая Бейдизамом страсть отступила и преобразилась в поклонение.
Именно в поклонение — чтобы Бейдизам смотрел на нее, словно на стоящую на высоком пьедестале статую.
— Позволь, я выну кляп у тебя изо рта, — вполголоса проговорила Химена. Пора тебя пожалеть. Ты, наверное, испытываешь страшную жажду. — Химена склонилась к колдуну и вытащила кляп у него изо рта. От ее близости Бейдизам весь дрожал, но как только губы его смогли сомкнуться, он перевернулся на бок и закашлялся. Излучая сочувствие, Химена поднесла к губам Бейдизама кубок с вином. Колдун отпил немного, но потом вспомнил, что находится во вражеском стане, и, глядя в кубок, пробормотал заклинание.
— Вино не изменит цвет, — заверила его Химена. — Там нет яда. Разве мы могли бы так обойтись с гостем? А ты будешь нашим гостем, как только оправишься от боли, причиненной тебе Савлом. Честное слово, Савл, — сердито сказала Химена, укоризненно глянув на Знахаря. — Ты вел себя не лучшим образом!
— Я очень сожалею, — буркнул Савл — сама пристыженность.
— Он печется о моей безопасности, — пояснила Химена Бейдизаму. — Его обуял гнев, вот почему он был столь беспощаден с тобой. — Тут она нахмурилась. — Однако зачем было идти на город, который вам ничем не грозил, скажи? Настоящий злодей поручил вам это дело!
Бейдизам напрягся.
— Наш махди — не злодей!
Химена пристально посмотрела на колдуна.
— Так это, значит, махди отправил вас на осаду города?
— Да, он! — воскликнул Бейдизам, но тут до него дошло, что вопрос был задан насмешливо, и он неохотно добавил:
— Ну, если честно, то я был одним из тех, кто уговорил его стать нашим махди. Но командует войском, безусловно, он!
— Войском-то командует он, — согласилась Химена. — Но когда война окончится, кто будет править — не истинный ли мудрец?
— Мудрец? — усмехнулся Бейдизам, вновь обретя уверенность. В конце концов, ему было известно то, чего не знала Химена. — Скажи лучше — стратег! О да, Найробус хочет покорить весь мир, и он использует для этого веру в Аллаха так же легко, как любую другую веру. Ему нужно одно: чтобы все объединились под единоличным правлением.
— Его правлением? — уточнила Химена.
— Почему бы и нет? Он по крайней мере знает, чего хочет, и верит в себя.
— А ты в него веришь? — требовательно вопросила Химена.
— Пока выполняю его требования — да, — пожал плечами Бейдизам. — А почему бы мне их не выполнять? Он даст мне власть над пятой частью мира, и я стану править землями — надо мной будет властен только Найробус. Так почему бы мне не делать то, чего он от меня хочет?
Химена нахмурилась:
— И что же ты станешь делать с пятой частью мира?
— Не сомневайся; я буду справедлив ко всем, независимо от их положения, — заверил ее Бейдизам. — Не сомневайся, будет мир, и ни один человек не поднимет руку на другого, не станет красть у ближнего жен и добро. И всякий купец будет беспрепятственно ходить из Ибирии в Латрурию и даже в Аллюстрию и не бояться разбойников.
— И все? — таинственно улыбнулась Химена. — И не будет ни богатства, ни роскоши, ни гаремов?
— Ну почему же? — ухмыльнулся Бейдизам. — Править пятой частью мира тяжело. И мне будет необходимо утешение... и уют.
Савл фыркнул. Химена сердито зыркнула на него.
— Положение дает свои прелести, да?
— Ну а как же! — воскликнул Бейдизам и ухмыльнулся примерно так же, как незадолго до этого Савл.
— А что он за человек, этот Найробус? — невинно поинтересовалась Химена.
— Он справедлив в суждениях, говорит мягко, у него приятные манеры, он учтив со всеми, — отвечал Бейдизам. — По-своему он мудр, но... но дело для него превыше всего.
— Молод он или стар?
— Пожилой, — подумав, ответил Бейдизам. — Волосы и борода у него седые, а глаза серые. Если честно — похож он больше на франка, чем на мавра.
— Вот как... — задумчиво протянула Химена.
— Только не думай, он не предатель, не изменник! — горячо воскликнул Бейдизам. — Франком он никак быть не может — он в совершенстве владеет арабским языком и берберским тоже!
Однако Химена, располагая богатым опытом изучения и преподавания иностранных языков, отлично знала, что порой иностранцам, хорошо изучившим какой-либо язык, удается разговаривать на нем чище, чем аборигенам. Но конечно, Бейдизаму она этого не сказала — она только улыбнулась и увела разговор в сторону.
— Мне пора уходить, господин Бейдизам, но я пошлю людей, и они отведут тебя в покои более уютные, нежели эти.
Бейдизам нахмурился:
— Значит, я останусь вашим пленником?
— Я бы предпочла считать тебя гостем, — улыбнулась Химена, — но попросила бы тебя ни с кем не разговаривать, пока ты будешь гостить у нас, и тем более не читать заклинаний.
Бейдизам лукаво усмехнулся:
— Вот этого не обещаю, да и пообещай я — ты бы мне не поверила!
— Что поделаешь! — вздохнула Химена и что-то спела. Савл понял, что это латынь, но распознал только одно слово, повторявшееся несколько раз.
— Приятный напев, — заключил Бейдизам. — Это песня о том, что ты прощаешься со мной?
— Только до завтрашнего полудня, — пообещала Химена. — Я буду навещать тебя раз в день — мы будем вместе обедать, если у меня в ту пору не будет важных дел. Мои слуги сделают все для того, чтобы тебе было уютно. Надеюсь, твое пребывание у нас будет приятным.
— Каким уж там приятным, если я своим делом заниматься не смогу... — кисло проговорил Бейдизам. — Но уж как-никак все же приятнее будет, чем в компании с этим твоим кровожадным дружком. Могу я надеяться на то, что ты уведешь его с собой?
— О, конечно. Савл, пойдем со мной, — попросила Химена. Она подошла к двери и вышла из темницы. Савл на прощание одарил Бейдизама убийственной акульей улыбкой и ушел следом за Хименой.
Закрыв за собой дверь, он прошептал:
— Славно сработано. Вы его буквально очаровали.
— Спасибо, Савл, — отозвалась Химена, скромно потупив взор. — Но я тут почти что ни при чем — все дело в даре, а не в действиях, сам понимаешь.
— Понимаю, но вы умело использовали свой талант!
А за дверью, в темнице, злорадно ухмылялся Бейдизам. Глупые франки оставили его здесь связанным по рукам и Ногам, но зато теперь его губы обрели свободу. Кляп исчез, а много ли нужно колдуну для того, чтобы удрать из темницы? Только его губы! И Бейдизам начал медленно, слово за словом, плести арабское заклинание.
