Извилистый путь (СИ) - Вильчинский Виталий Александрович (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Ее слова было больно слышать. Как можно так разговаривать с пятилетним ребенком?!
- А ты хочешь, чтобы тебя украли? - спросил гоблин.
Девочка пристально посмотрела на него, будто пытаясь что-то рассмотреть под надвинутым на глаза капюшоном.
- Наверное, да. Если вы не будете меня бить. Я не люблю, когда меня бьют. Мама меня постоянно бьет, а это больно. Она выгнала меня на улицу и сказала, чтобы я не возвращалась.
- Тогда пойдем с нами! - надтреснутым голосом предложил гном, глянув на меня. В его взгляде читалась непоколебимая решимость, и он бы не потерпел возражений, а мог бы и в нос дать. Я только согласно моргнул, показывая, я что только "за".
- Иди к дядьке Суги! - как можно ласковее сказал гном, протягивая свои ручищи-лопаты к девочке. - Он тебя никому бить не позволит!
Малышка с готовностью встала и пошла к нему на руки.
- Как тебя зовут, маленькая?
- Тварь.
- К-к-как? - у нас отняло речь, а гоблин начал заикаться.
- Меня мама так называла: Тварь!
- Н-не-ет, мы тебя так звать не будем! - наконец-то обрел дар речи гном. - Это некрасивое, и плохое имя! Очень плохое! Мы тебя назовём Иоланой!
- Да, точно, Иоланой! - обрадованно произнес Муса, уже начавший морщить лоб в поиске подходящего имени. - Тебе нравится?
- Да, дяденька!
- Вот и отлично! Меня зовут дядя Муса!
- Хорошо, я буду называть вас так!
- А я Эрл, - с улыбкой представился я.
- Дяденьки, у меня ножки замерзли! - жалобно произнёс ребёнок.
Мы все посмотрели на ее ступни. Крохотные, грязные, в синяках и ссадинах, они были босыми.
У меня дрогнуло сердце. Конец октября, а дитя босое!
- Где же твои ботиночки?
- А у меня их нет! Мама сказала, что мне они не нужны! А они мне очень нужны, так холодно босиком ходить!
- Кто твоя мама? - изменившимся голосом спросил Суги.
- Она ко всяким дядям ходит. А потом приходит пьяная и уставшая! Мало кушать мне дает, говорила, что если удастся, то продаст меня кому-то!
- Ну, уж этому не бывать! - в горле гнома заклокотал гневные нотки. - Теперь тебя точно никуда не продадут!
- Да, теперь она умерла. - Иолана хлюпнула носом.
Сурнгин снял с себя тяжелую куртку и замотал в нее маленькую, а ножки спрятал в ладони, согревая их теплом своих рук.
- Так будет теплее! - заботливо произнёс он, бережно прижимая девчушку к груди. - Где здесь у вас таверна?
- Вот там, на главной улице!
В центре села, где находилось что-то похожее на площадь, стояла деревенская таверна. Ее окна светились теплым светом, а за дверью слышался гул разговора и взрывы хохота.
Люд отдыхал. Наверное, это было здесь единственное место, где могли собраться все мужики и поболтать о своем, без всяких бабьих стонов, охов и пяти копеек в разговоре.
Гоблин надвинул капюшон пониже, и мы вошли в здание. В нос ударило жаренной на огне свининой, крепким элем, жаром камина и воздухом, нагретым дыханием десяти мужиков, удобно устроившихся за одним из трех длинных столов.
На столе, на огромном разносе лежал поросенок, истекающий жиром. В центре зала было пустое место, выложенное тесаным камнем и огороженное металлическим бортиком.
На каменной площадке тлели угли, и стоял опустевший вертел, поросенок с которого удобно устроился перед мужиками. Над всей этой площадкой нависала большая, жестяная, закопченная вытяжка.
Мужчины синхронно повернулись к нам. Те, которые сидели к нам спиной, повернулись вполоборота.
Выглядели мы эффектно. Промокшие до нитки (гном вообще представлял собой жалкое зрелище - в шерстяной рубахе и жилетке, шляпе с обвисшими полями и мокрой бородой, - мокрый кот, только особо габаритный. Сверток с ребенком в его руках выглядел чем-то подозрительным), такой же, как и гном, гоблин громко чихнул. Казалось, мутное стекло в оконных рамах задребезжало от его чиха. Ну и я, ежащийся от холода и посиневшими руками сжимавший шнурок котомки, висевшей на плече. Настоящие разбойники с большой дороги, которой тут и не пахло. Может, и пахло, но пока мы ее не видели.
- Добрый вечер! - поприветствовал я сидевших, настороженно зыркающих на нас. Вон один уже вилку в руке сжал, а другие руки в опасной близости к ножам держали.
- Можно у вас подкрепиться и согреться? - продолжил я миролюбивым тоном. Спины крестьян оставались напряженными, поэтому я, не спеша, снял с плеча котомку, поставил ее на лавку возле ближайшего к нам стола, аккуратно расстегнул ремень с висящими на нем ножом и мечом и поставил их в угол, с левой стороны от входа. Мои спутники проделали тот же маневр.
Мужики немного расслабились. Я снял куртку и повесил ее на палку, стоящую на четырех деревянных ногах, на вершине которой были оставлены сучки (на них вешались вещи).
- Если вы не возражаете, то позвольте поставить вешалку поближе к огню!
Крупный мужичок, по всей видимости, хозяин заведения, кивнул. Гном развернул куртку, и опустил девчонку на пол.
- Иолана, иди поближе к огню!
Маленькая шмыгнула носом, и подошла к камину в центре зала.
- Уважаемый, а у вас таз с горячей водой выпросить можно? Девочка должна ноги попарить, а то, не приведи Всевышний - заболеет!
Толстячок встал, потопал за стойку, скрылся за дубовой дверью и через минуту появился с большим казаном воды, который подвесил над огнем.
- Что-то еще?
- Если можно, то выделите нам теплую комнату на четверых, и ванну с горячей водой. И еды побольше, мы очень голодны, - попросил я, и положил золотой на стол. Хозяин сразу засуетился:
- Есть комната, но только на троих, я сейчас с мужиками внесу туда еще одну кровать! И, может, вам лучше в баньку? Ее как раз истопили!
- Благодарю вас! - искренне поблагодарил я. - Если можно, то мы прям сейчас туда!
- Да, конечно! Вещи можете оставить в комнате, вот туда по коридору, вторая дверь справа!
- Иди на руки, пол холодный! - сказал гном, поднимая Иолану с теплых камней возле огромной жаровни.
Хозяин скрылся в проеме двери за стойкой, и оттуда зазвучали его указания по обслуживанию гостей. Золотой со стола загадочным образом исчез.
- Уважаемый, а кто вам эта девочка? - спросил жилистый, кареглазый мужик, наконец решившийся на расспросы.
- Наверное, приемная дочь. - я пожал плечами. - Сидела на окраине села. Сказала, что ее мать выгнала. Не бросать же ее там, одну?!
- Пропащая она женщина! Вечно мотается в городок, продает свою любовь. Живет в перекосившейся хибаре, за дочкой совсем не глядит!
- Да оно и видно! А вы что, не могли присмотреть, образумить непутевую мамашу? - возмутился Суги. - Маленькая девочка одна бродит, без надзора?
Все как-то сдулись, пристыженно опустили головы.
- Авось, какие воры и насильники?! - поддакнул Муса.
- Ты мы, это... она сегодня померла... горячка...
- В общем, теперь я... мы за ней приглянем!
- А...
- И...
- Эм...
- Не обидим! А из одежки что найдется? Купим! - заверил гном, видя, что мужики начинают мяться. Услышав о деньгах, три человека поднялись, и вышли под дождь. Наверное, домой пошли, вещи выросших детей собрать.
Я прошел в нашу комнату и оставил там наши вещи и оружие. Ножи я все же оставил, полностью доверять крестьянам я не решился.
Комната, в которую нас поселили, была просторной и светлой, если так можно ее назвать в данное время суток и при настоящей погоде. Стены были чисто выбелены, еще и красный кантик под потолком! Какие-то переплетенные цветочки, наверняка творение местного художника, организовавшего этот шедевр за пинту- другую пива.
Порывшись в котомках и вытащив чистое, но мокрое нижнее белье, я вернулся в зал.
- В баньке уже все готово, я даже распорядился бочонок пива туда отнести! - доложился хозяин таверны.
- А квас у вас есть? - поинтересовался я.
- Принесем!
