Мертв на три четверти (ЛП) - Гладстоун Макс (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Ни капли гнева не отразилось на лице Александра Деново:
— И зачем же, в этой твоей фантазии, мне потребовалось, чтобы Густав убил Кабота?
— Вам хотелось заполучить концерн, — ответила она, мотнув головой в сторону вращающейся сферы. — У Коса было силы больше, чем у всех ваших подручных вместе взятых. Вы могли много лет наживаться на его трупе. Но вам бы не удалось выудить концерн у Кабота силой, и если бы он умер, не передав его, то просто рассеялся бы — совершенно бесполезным для вас и любого другого образом.
— Однако, вы могли бы заставить Кабота передать концерн кому-то послабее. Вы научили кардинала, как незаметно убить судью, и как поддерживать в жертве жизнь столько времени, сколько потребуется для передачи концерна кому-нибудь другому. Вы рассчитывали, что Кабот передаст его своему дворецкому, но не он первым обнаружил тело. Его нашел Сланец, который сбежал. Должно быть вы были вне себя от ярости, когда узнали, что скверный расчет времени спутал ваш план. Но ситуацию все еще можно было спасти. Вы рассудили так, Сланец не знает, что он получил. Кабот к тому времени, как Сланец его обнаружил, уже не имел языка, горла и был едва вменяем. Он не мог бы объяснить ситуацию неискушенному в Таинствах Защитнику. Племя Сланца не могло оставить Альт Кулумб после гибели Кабота: они поставили на сделку с Косом слишком многое, чтобы так просто сдаться. В конце концов Черные все равно нашли бы Сланца и его стаю, и вы сумеете обмануть Справедливость, чтобы вы смогли изъять концерн, как вы почти сделали пару минут назад.
— И какие же у тебя доказательства? — насмешливо поинтересовался он. — Если у тебя нет документальных свидетельств, вызови хотя бы свидетеля как делают в цивилизованном обществе. Скажем, кого-нибудь из нанятых мною наемников.
— Вы изъяли их воспоминания после того, как они выполнили свою работу.
— Невероятно.
— Ничего невероятного для величайшего менталиста в истории Тайного университета. Прошлой ночью вы пытались стереть разум капитана Пэлхема. Очевидно, вы очень торопились. Должно быть сильно испугались, когда мисс Кеварьян наняла именно его для сопровождения в Альт Кулумб. Нужно было уничтожить его до того, как он проговориться и чем-нибудь вас выдаст.
— Всю неделю я провел в Архипелаге Скельда. Я прибыл сюда лишь этим утром, на пароме. Если только ты не думаешь, что я смог проделать столь тонкое дело через пол-мира.
— Прошлой ночью вы были не в Скельде, а в Альт Кулумбе.
— Мои слова могут подтвердить паромщик и еще сто двадцать пассажиров. Они все до одного видели, как я утром прибыл в город.
— А где вы были до того, как оказаться на пароме?
— В своем отеле в Скельде. Ну, хватит, Тара! Я в самом деле не понимаю, к чему ты клонишь.
— Вчера вечером вас не было в Скельде. Вы были в Альт Кулумбе. Этим утром вы улетели и сделали обратный крюк.
— Город — зона, запрещенная для полетов.
— Вы смогли это обойти.
— Обойти божественный запрет? Прошу, объясни, как сделать такое чудо!
— Очень просто. Нужно построить нечто сильнее богов. — Тара сделала еще шаг назад. Она не боялась, но если она права — а она права — ей потребуется свободное место между нею и профессором.
Она была чужой в Альт Кулумбе, но за последние два дня ей пришлось залезать на крыши, прятаться в подвалах, заглянуть в самые мерзкие и нелицеприятные глубины этого океана. Она заглядывала в разум их бога и отслеживала историю его ран. За два дня она ни разу не видела городское небо без туч, но также ни разу не запахло дождем или разразиться гроза. Кэт говорила, что в Альт Кулумбе осенью из-за пассатов обычно ясно.
Погодой трудно управлять в виду сложности изменения орбиты земли и капризов луны. Посвященные и Мастерицы Таинств влияли на дождь и облака только при крайней необходимости. Но больше ста лет назад создатели первых парящих городов поняли, что летящие здания очень сложно защищать, и куда проще спрятать.
На тариной коже под ключицей находился крохотный голубой кружок — первая полученная ею метка: глиф согласия, которым метились все студенты Тайного университета, готовые принять всех беглецов в трудные времена. Данная привилегия не была отменена даже после ее выпуска. Даже блудная дщерь однажды захочет вернуться домой.
Тара прикоснулась к татуировке, и та засветилась. В небе над разбитым куполом мигнул крохотный просвет в облаках и быстро расширился, как кошачий зрачок в темноте. Ее тело пронзил электрический разряд.
Сквозь просвет в облаках промелькнул звездный свет. Высоко в небе, зависнув между небом и землей, парили хрустальные башни, готические арки и двойные спирали лестничных пролетов Тайного университета. От здания к зданию протянулись серебристые ленты переходов, по балконам прогуливались студенты. Наверху зубчатой студенческой общаги разожгли костер. Без сомнения студенты собрались вокруг него, чтобы выпить, травили байки и, возможно, занимались любовью.
При этом с неба не спустилось залитой светом лестницы или радужного моста, чтобы доставить ее домой. Университетское заклинание Поступления механически сопротивлялось божественному повелению, без сомнения, впав в ступор. Университет сам по себе был сильнее любого повеления, но заклинание Поступления был создано, чтобы принимать страждущих учения юных студентов, а не выручать Мастериц Таинств из самого логова разных божеств.
К счастью, Таре не хотелось покидать Альт Кулумб. Для ее нужд было достаточно того, что облака расступились. Она вдохнула тень и свет звезд. Ночь обняла ее и вошла в ее разум.
— Вы привели университет сюда, — сказала она, — и использовали его маскировку, чтобы заслонить звезды и луну, ослабляя Защитников и противодействующих вам Мастериц Таинств. Это более широкая бесполетная зона Университета, а не Альт Кулумба едва нас не убила, прервала наш с мисс Кеварьян полет позавчера.
— Университет предоставил вам прекрасное алиби. Может быть стереть человеку память за сто километров отсюда и не возможно, но с высоты пары сотен метров для такого мастера как вы это не препятствие. Тайный университет из конца в конец куда шире этого места, и вы без проблем отдавали приказы напрямую в сознание моих однокурсников и мне самой.
Угрюмое выражение лица Деново сменилось ребяческой усмешкой:
— Тара, — он сунул руки в карманы, — ты продолжаешь меня удивлять.
— Вы убили Коса Вечногорящего, профессор.
— Чего ты добиваешься этим позерством? Хочешь подраться, так ударь меня и закончим на этом.
— Справедливость все видит.
— Справедливость слепа. Я сам ее ослепил еще за двадцать лет до твоего рождения. — Он вынул руку из кармана и стал рассматривать широкие кончики своих пальцев. — Если ты считаешь, что эти автоматы набросятся на меня как стая ворон из плохого романа, — он махнул рукой в сторону замерших Законников, — то ты забыла первый закон творения. Не создавай ничего, что может быть использовано против тебя. Они останутся стоять на прежнем месте, пока я не закончу свои дела.
Впервые с тех пор, как кардинал Густав свалился с неба, Тара по-настоящему посмотрела на Черных. Они не шелохнулись, стоя в неподвижных шеренгах.
— Вы сделали по-настоящему ужасные вещи.
— Не настолько ужасные как ты или твоя начальница, — Он покачал головой, поддерживая тот же спокойный стиль беседы. — Вы давным давно покинули нашу сторону, как и много других Посвященных. Вы ослеплены приятной иллюзией, сладкой ложью, что мы с богами можем мирно сосуществовать. Вы поддались мечтам.
— А вы? Вы же один из самых могущественных Посвященных в мире! Чего еще вам надо?
— Ну, для начала, я пока не бог.
Тара была поражена:
— Что?
— Ты сказала, что мне нужна сила Коса. Умно, но ты ошибаешься. Сила у меня есть. Мне нужна божественность. Бессмертие, мощь, неуязвимость перед болезнями и тленом.
— Это невозможно.
— Едва ли. Это просто логическое продолжение первого принципа Таинств. Меня эта мысль захватила еще в университете. Боги берут силу от толп верующих. Разве Посвященный не может делать так же? Мне понадобилось много лет, чтобы докопаться до сути этого озарения. Первые неуверенные шаги я проделал сорок лет назад вместе с Элейн, купив ее доверие, чтобы забрать ее силу себе. Она заметила и победила меня, но я отточил свое мастерство, создавая Законников — верующих, которые привязаны к своему божеству жаждой, а не взаимной любовью.
