Костер и Саламандра. Книга первая (СИ) - Далин Максим Андреевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
— Мой братец — дуралей и шут, — сказала Мельда нежно. — Почему-то все, буквально все юноши такие в этом возрасте. А ещё он спас отца — и спас бы всех, если бы те гады не были такими подлыми…
— Цветочки-лепесточки, — сказал Жейнар, тронув обложку книги.
— Для вас, прекрасный мессир, у меня тоже кое-что есть, — улыбнулась Виллемина. — Записки Хорна Великодольского «О противодействии силам ада». Что-то подсказывает мне, что вас это должно заинтересовать.
— Да ещё бы! — на радостях Жейнар завопил, как малое дитя, которому дали что-то очень сладкое, и охнул, потому что открыть рот пришлось слишком резко. — Это же вот прямо — у меня слов нет, государыня! — продолжал он тише, почти не разжимая губ. — Ведь именно про этого Хорна говорили, что он сам с серьёзным Даром, ничего, что Преосвященный? Впрочем, что за дело! Он ведь из Великого Дола — значит, Преосвященный при Иерархе Междугорском был, совсем другой разговор.
— Да, — кивнула Виллемина. — Это некромантский трактат. Хорн принял сан, но рассматривал Сумерки с точки зрения человека с Даром, поэтому его труд имеет особую ценность.
— Это же не единственный экземпляр, не дай Бог? — спросил Жейнар. — Вообще-то не выглядит древней инкунабулой…
Опередил меня — меня-то это тоже интересовало. Я сама ещё не успела дочитать до конца: всё время на что-то отвлекалась.
— Нет, — сказала Виллемина. — Три экземпляра привёз дядюшка Гунтар, для нашей работы, и это современные копии. Одну я отдала его святейшеству Агриэлу, он просил. Его святейшество считает, что эта книга — серьёзное исследование с правильных позиций, но достать текст целиком не смог: труды Хорна строжайше запрещены в Перелесье и Святой Земле. Я думаю, что у нас их тоже изымали. А последняя копия — в типографии. Мы сделаем сто экземпляров. На всякий случай.
У меня отлегло от сердца.
— Ах, какими же пустяками занимаюсь я со своими цветами и покровами! — улыбнулась Мельда.
— Красота, между прочим, недурной способ бороться со злом, — сказала я. — Не вообще всякая, а рукотворная красота — когда человек что-то создаёт из любви. Эти цветы на священных покровах — они ведь не просто так, они имеют смысл, Мельда. Там, в книге, наверняка написано: для света сердечного — это не пустые слова.
— Мне очень жаль, что мы с вами мало знакомы, леди Карла, — сказала Мельда. — Мне хочется сражаться со злом вместе с вами — а я могу только вышивать цветы.
— Ещё познакомимся ближе, — сказала я. — А цветы — вышивайте. В нашей команде у каждого — свой талант. Вы вот восстанавливаете старинные покровы — может, это Господь увидит и одобрит, это тоже важно.
* * *
У нас уютное утро было: после того как мы навестили семью Раша, у меня сильно отлегло от сердца. Будто удалось как-то поправить…
Очень относительно поправить.
Потому что мёртвым-то не поможешь.
А я поймала себя на мысли, что уже прикидываю потери, как на войне. И что это кошмарно цинично: погибла любимая подружка Мельды, это ужасно, но если бы погибла Мельда — было бы хуже. Раш бы, наверное, некоторое время не мог работать — а сейчас важно, чтобы он работал. Поэтому — повезло нам, да.
Так рассуждать мне было внове и противно, но оно само выплывало — и меня грызла совесть.
А Виллемина меня отвлекала неожиданными вопросами.
— Дорогая Карла, — сказала она, улыбаясь, — вот Жейнар сказал, что не бывает некромантов с очаровательными лицами… но наш драгоценный друг Валор очень хорош собой. Во всяком случае, в облике вампира у него были очень красивое лицо, осанка словно у гвардейского капитана, стройная фигура… Мессир Валор — уникум, некромант, обошедшийся без клейма Тьмы?
— Ничего он не уникум, — сказала я. — Сейчас он и вовсе — одно сплошное клеймо.
— Но раньше? — настаивала Вильма.
— Государыня, да вы же любопытны, фи! — не удержалась я и прыснула.
— О Карла, дорогая! — простонала Вильма. — Теперь любопытство меня убьёт, а спросить у самого мессира Валора я не посмею.
— А мне почём же знать? — я сделала самую постную мину. — Если клеймо не на лице…
— Но ты же знаешь?
— Да ладно, знаю, — сказала я. — Я же видела его призрак в истлевших лохмотьях, я всё про него знаю. У него справа под рёбрами росли три пальца. Не спрашивай, как это возможно. Выглядело это просто чудовищно — так что, я думаю, ты сделаешь очень разумно, если не станешь его расспрашивать.
— Боже мой, — вздохнула Вильма. — Я — любопытная, мне нет прощения, я никогда не заговорю об этом с Валором. И никто не заговорит. У него теперь искусственное тело, но без изъяна. Пусть все думают, что мессир Валор — исключение из правил.
— Пусть, — сказала я. — Иногда клеймо — уж чересчур… ну, ты понимаешь.
Мы вышли из кареты у парадного входа во Дворец — и немолодая дама в великолепной шляпе и длинной, по моде Перелесья, шубе, которая вроде бы спокойно прогуливалась по площади, вдруг кинулась к нам бегом по свежевыпавшему снегу.
С прытью совершенно не по возрасту.
Её задержали караульные гвардейцы — а она закричала:
— Государыня, я вас умоляю! Позвольте с вами побеседовать! Я на колени кинусь!
Виллемина остановилась. Дама рвалась из рук гвардейцев. Тяпка зарычала.
— Что с ней, Тяп? — спросила я. — Давай, нюхай.
Тяпка подбежала к даме, которая так дёрнулась, что чуть не сбила гвардейца с ног. Нюхала — и тихо рычала. Я подошла поближе: от дамы еле-еле заметно тянуло злом. При ней не было артефактов, но она была окружена… для Тяпки, наверное, это было запахом, а для меня — скорее ощущением, этаким невидимым флёром зла, от которого Дар превращается в столб огня.
— Придержите эту тётку, — сказала я. — Она побывала рядом с чем-то адским и, по-моему, неоднократно.
— Это неправда! — воскликнула тётка со слезами в голосе. — Прекраснейшая государыня, выслушайте меня, ради Бога! Моя семья в страшной беде, нас оклеветали…
Тяпка гавкнула.
— Извольте назвать себя, леди, — сказала Виллемина.
Без злости, без нажима, просто сказала. А мне на миг стало не по себе: откуда-то в её спокойном голосе взялся такой смертельный лёд… Честно говоря, я не ожидала.
Тётка, кажется, тоже его почувствовала — даже переменилась в лице.
— Октия… из дома Кочующей Дюны, — сказала она, заикнувшись на вдохе.
— Вот как, — Виллемина чуть кивнула. — То есть вы — мать Райса из дома Кочующей Дюны, коммерции советника, который работал в банке «Тритон»? Я поняла верно?
— Да, прекраснейшая государыня, — тётка взяла себя в руки, стала говорить спокойнее, но быстрее, будто боялась, что Виллемина не дослушает до конца. — Моего несчастного сына оклеветали враги, он арестован, дома был обыск, арестовали мою невестку, брата, арестовали нескольких знакомых, обвиняют в чудовищных вещах, в государственной измене! Но этого не может быть, государыня, никак не может!
— Леди Октия, — сказала Виллемина, — я удивлена тем, что вы пришли сюда. Вы — мать человека, который организовал массовое убийство, и это меньшее из того, что он планировал сделать. Я хорошо осведомлена о ходе следствия и о выводах предварительного закрытого слушанья дела. Ваши сын и брат будут повешены как убийцы и предатели. О невестке я пока ничего не могу сказать: её вина доказана частично. Быть может, рассмотрев все обстоятельства дела, судьи сочтут возможным заменить ей казнь пожизненной каторгой. Это всё, леди.
— Это же ложь, государыня! — зарыдала тётка. — Какое убийство… мой сын никогда! Никогда!
— Не трудитесь, леди, — сказала Виллемина. — Мне были представлены исчерпывающие доказательства. И позвольте дать вам совет: пожертвуйте имущество, не подлежащее конфискации, целителям Святого Ордена и попробуйте убедить настоятельницу монастыря Святой Эльмы У Берега принять вас на покаяние. Таким образом вы, я надеюсь, сможете спасти свою душу.
По лицу тётки прошла тень — и на нём отразилась такая яростная ненависть, что меня шатнуло. Я чуть не высказала ей всё, что думала, — но Виллемина тронула меня за локоть и чуть качнула головой. И приказала гвардейцам:
