Дорога в Сарантий - Кей Гай Гэвриел (мир книг .TXT) 📗
Император подал знак, и его начали опускать, пока трон плавно не встал на место, рядом с императрицей. Криспин стоял неподвижно, вытянув руки по бокам, и сердце его все еще быстро билось. Он смотрел на императора Сарантия. Возлюбленного Джада.
У Валерия Второго было мягкое, довольно невзрачное лицо с внимательными серыми глазами и гладковыбритыми щеками, что и стадо причиной покушения на бороду самого Криспина. Он уже начал лысеть со лба, хотя сами волосы оставались каштаново-русыми с проседью. Криспин знал, что ему уже перевалило за сорок пять. Не молодой человек, но и далеко не старый. Он носил тунику из пурпурного шелка с поясом, отделанную по подолу и воротнику полосками затейливого золотого узора. Богатую, но без шика и украшений. Никаких драгоценностей, кроме очень крупного кольца-печатки на левой руке.
У сидящей рядом с ним женщины был другой подход к вопросу об одежде и украшениях. Собственно говоря, до сих пор Криспин избегал прямо смотреть на императрицу. Он не мог бы объяснить – почему. А сейчас посмотрел, ощущая на себе насмешливый взгляд ее темных глаз. Все остальные образы, ауры, понятия пришли в столкновение, когда он на мгновение встретился с этим взглядом, а потом опустил глаза в пол. У него закружилась голова. Он в своей жизни повидал красивых женщин, и гораздо моложе ее. И в этом зале находились изумительные женщины.
Тем не менее императрица притягивала его к себе, и не только благодаря своему положению или истории. Аликсана – некогда просто Алиана из факции Синих, актриса и танцовщица, – была одета в ослепительно красный с золотом шелк, а порфир плаща поверх туники использовался, чтобы подчеркнуть этот цвет и одновременно, несомненно, также ее статус. Диадема, поддерживающая ее очень темные волосы, и ожерелье на шее, как подозревал Криспин, стоили больше, чем все драгоценные камни царицы антов, там, дома. В тот момент он ощутил острый укол жалости к Гизелле, молодой, осажденной со всех сторон, сражающейся за свою жизнь.
Императрица Сарантия высоко держала голову, несмотря на тяжесть диадемы, и блистала перед его взором, а умный, все замечающий, насмешливый взгляд ее темных глаз напоминал ему о том, что нет на земле более опасной женщины, чем та, что сидит рядом с императором.
Он увидел, как она открыла рот, чтобы что-то сказать, и когда, к его изумлению, ее опередили, он заметил, потому что смотрел, как она быстро поджала губы, проявив на короткий миг неудовольствие.
– Этот родианин, – произнесла элегантная, светловолосая женщина, стоящая за ее спиной, – самонадеян, чего от него можно было ожидать, и совершенно невоспитан, что несколько неожиданно. По крайней мере, его лишили растительности. Рыжая борода в сочетании с грубоватыми манерами – это было бы уже слишком.
Криспин ничего не ответил. Он увидел, как императрица скупо улыбнулась. Аликсана сказала, не оборачиваясь:
– Ты знала, что он носил бороду? Ты наводила справки, Стилиана? Даже будучи новобрачной? Как это похоже на Далейнов.
Кто-то нервно рассмеялся и быстро затих. На лице крупного, похожего на франка, красивого мужчины, стоящего рядом с женщиной, на короткое мгновение отразилась неловкость. Но по названному имени Криспин понял, кто эти двое. Кусочки картинки становились на свои места. Он питал слабость к решению головоломок. И всегда любил это делать. А сейчас это было необходимо.
Он смотрел на любимого Каруллом стратига, человека, ради встречи с которым трибун приехал из Саврадии, величайшего воина современности. Этот высокий мужчина был Золотым Леонтом, а рядом с ним стояла его жена. Дочь самого богатого семейства в Сарантии. Приз для генерала-победителя. Криспин вынужден был признать, что она была достойным призом. Стилиана Далейна выглядела великолепно, и единственная, совершенно уникальная жемчужина, которая сверкала в золотом ожерелье у нее на шее, могла даже быть…
В этот момент ему в голову пришла идея, рожденная гневом. Он внутренне вздрогнул от собственной пагубной мысли и ничего не сказал. И безрассудство имеет предел.
Стилиану Далейну совершенно не задело замечание императрицы. Так и должно быть, понял Криспин: она с готовностью проявила свою осведомленность на его счет, когда произносила эти оскорбления. Она должна была быть готова к такой отповеди. У Криспина вдруг возникло ощущение, что он – еще одна незначительная фигура в той сложной игре, которую разыгрывали эти две женщины.
Или три. Ведь он принес послание.
– Он может носить бороду, как у юродивого, если пожелает, – мягко произнес император Сарантия, – если только его мастерство поможет создать мозаики для святилища. – Голос Валерия звучал тихо, но он перекрыл все другие звуки. «Так и должно быть, – подумал Криспин. – Все присутствующие в этом зале должны быть настроены на звук его голоса».
Криспин посмотрел на императора, заставляя себя забыть о женщинах.
– Ты убедительно рассказывал о технике и о лунном свете, – сказал Валерий Сарантийский. – Давай немного поговорим о мозаике.
Он разговаривал, как ученый, как академик. И выглядел, как ученый. Говорили, что этот человек никогда не спит. Что он бродит по одному из своих дворцов всю ночь и диктует или сидит и читает донесения при свете фонаря. Что он умеет втягивать философов и военных тактиков в дискуссии, которые выходят за рамки их понимания. Что он встречался с архитекторами, представившими проект нового святилища, и рассмотрел каждый чертеж. Что один из них покончил жизнь самоубийством после того, как император отверг его план, объяснив точно и подробно, почему он это сделал. Эти слухи дошли даже до Варены: в Сарантии теперь правит император, у которого есть вкус к красоте, а не только власть.
– Я здесь именно для этого, трижды возвышенный, – ответил Криспин. Это было более или менее правдой.
– А, – быстро вставила Стилиана Далейна, – еще одна особенность родиан. Он здесь, чтобы вести беседы, а не что-то делать. Вот почему анты победили с такой легкостью. Это так знакомо!
Снова раздался смех. Это второе ее замечание говорило о многом: она должна была чувствовать свою неприкосновенность, свою собственную или мужа, давнего друга императора, чтобы вот так вмешиваться в разговор. Непонятно только, почему эта женщина на него нападает. Криспин не отрывал глаз от императора.
– Родиас пал по многим причинам, – мягко возразил Валерий Второй. – Однако мы в данный момент собираемся обсуждать мозаики. Кай Криспин, какого ты мнения о новом методе обратного переноса после укладки смальты на листы в мастерской?
Несмотря на все то что он слышал об этом человеке, техническая точность этого вопроса, заданного императором после пиршества, среди придворных, застала Криспина врасплох. Он глотнул. Прочистил горло.
– Мой повелитель, этот метод пригоден и полезен для мозаик на очень больших поверхностях стен и полов. Он позволяет ровнее закрепить смальту из стекла или камня там, где мы хотим, и снимает необходимость спешить, укрепляя кусочки смальты на основании, пока оно не засохло. Я могу объяснить, если император желает.
– Нет необходимости. Это я понимаю. А как насчет использования его на куполе?
После Криспин удивился, как развернулись бы последующие события, если бы он постарался быть дипломатичным в тот момент. Но он не старался.
– На куполе? – повторил он, повышая голос. – Трижды возвышенный повелитель, только глупец может предложить использовать этот метод на куполе! Ни один мозаичник, достойный этого имени, и не помыслит об этом.
У него за спиной кто-то издал звук, который можно было назвать только бульканьем.
Стилиана Далейна ледяным голосом произнесла:
– Ты находишься в присутствии императора Сарантия. Мы наказываем кнутом или лишаем зрения чужаков, которые позволяют себе подобное.
– И уважаем тех, – своим утонченным голосом возразила императрица Аликсана, – которые делают нам честь, отвечая откровенно на прямой вопрос. Скажи, пожалуйста, почему ты придерживаешься столь… категоричного взгляда, родианин?
