Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья (читать книги онлайн полные версии .TXT, .FB2) 📗

Он продолжил экспериментировать, большинство боевых заклинаний: Поток Стальных Игл, Ветреный Кулак, Рассекающий Порыв, Спиральное Лезвие, Железный Вихрь и многие иные работали как положено, но приобретали при этом форманты стихии Огня, как то опаление, расплавление, иссушение. Например, Спиральное Лезвие и Поток Стальных Игл теперь плавили, Ветряный Кулак и Железный Вихрь — иссушали, Рассекающий Порыв просто поджигал, а Кислотный Пруд, Кислотная Стрела и Кислотное Жало начали кипеть.

Туарэй попытался использовать плетения на основе водной стихии и её производной — ледяной: Негодующий Осьминог и Столб Твёрдой Воды вскипали и разрушались раньше, чем их можно было бы применить; Полярный Дикобраз, Снежинки-Лезвия, Сосулька, Ледяное Копьё и прочие мгновенно таяли.

«У тебя больше нет гурханы различного стихийного происхождения, только раскалённая кипящая сила огненного бога».

— Я и сам это вижу, — вздохнул Туарэй, — неужели придётся лететь на север чтобы вырвать сердце из груди ледяного дракона? А потом нырять в океан и убивать какого-нибудь дорнеяра?

«Мы не узнаем, пока не попробуем».

— А что с призывом?

В голове воцарилось молчание. Голос бога был безразличен, эта часть сущности Туарэя не испытывала к магии ничего кроме ненависти и презрения. Другая часть, человеческая, не видела смысла пытаться увещевать, она уже убедилась, что общее целое Туарэя понемногу возвращало вкус к утраченному могуществу. Когда-то он был смертным волшебником, когда-то он любил магию и преклонялся перед её многогранной силой и способностью помогать людям. Теперь он был богом разрушения, но бунтующий дух не желал принимать какие-либо ограничения, Туарэю захотелось познать пределы, а потом разрушить их.

Продолжая двигать каменный островок, он опустился на арену, отодвинул в сторону чашу крови, расчистил центр от золота и раскалённым остриём копья стал расчерчивать в камне круг призыва. Однако же стоило ему представить круг в полноте, вспомнить нужные слова, как всё произошло само собой. Посреди незавершённого круга появились грибоники, сразу шесть округлых карликов с белёсыми мягкими телами и головами, переходящими в грибные шляпки. В прошлом он призывал их всего несколько раз, без пользы, только для закрепления выученного заклинания, и только по одному. Существа из параллельного измерения, мира, полного грибов всех мыслимых форм и видов, обратили на бога свои безглазые взгляды. Они не были чем-то из ряда вон выходящим, просто послушные слуги без особых способностей, исполнительные, покорные, не опасные, требующие лишь небольшого количества гурханы для удержания в реальности Валемара. Но гурханы у Туарэя не было. На телах призванных существ начали расползаться тёмные пятна, повалил дым, грибоники стояли на месте и молча прогорали, не в силах принять энергию, которая удерживала их. Поняв, что они вот-вот бессмысленно погибнут, бог разорвал связь и отправил покалеченных существ обратно в их родной план бытия.

Первый опыт не заставил остановиться, жалость давно исчезла из сердца Туарэя, так что он оформил Рой Ос. В отличие от мотыльков, светлячков и стрекоз, эти осы не создавались из чистой энергии, но являлись извне, чрезмерно крупные жужжащие насекомые с ядовитыми жалами; один впрыск мог погрузить взрослого человека в кому, два — убить. Осы начали выгорать немедленно, однако, с ними это происходило иначе: то одна, то другая просто вспыхивала, обращаясь пеплом. Бог отпустил насекомых обратно и задумался. В прошлом он не был искусным адвомагом, немногих учился призывать. Некоторые заклинания, как призыв грибоников, пробовал всего несколько раз для полного освоения. Кто из его набора мог бы выдержать испепеляющую силу?

В памяти всплыло ещё одно заклинание, он выучил, но никогда не испытывал его прежде, одно из тех, что достались после экспедиции в Шангрун. Оно связывало призывателя с Идом, что было особенно опасно. На этот раз Туарэй не стал создавать чарограмму и произносить словоформулы, лишь чётко представил все составляющие ритуала. Через истончившуюся ткань реальности в Валемар прибыли существа, которых маги звали просто «злобными шершнями». Всего восемь особей, но намного крупнее ос, их чёрные хитиновые тела с редкими жёлтыми вкраплениями имели жуткие обводы, лапки оканчивались когтями, с жал капал яд, а в узорах виднелось нечто пугающее: то кричащие лица, то оскаленные черепа, зависело от смотрящего. Во многом эти твари напоминали низших эмблем Тьмы, но являлись кошмарами, — существами из концентрированной энергии мириад страшных снов, которая тысячами лет стекалась в одну из прослоек реальности, что звалась Идом. Маги редко призывали существ оттуда, слишком мало осталось знающих секреты, и слишком уж монстры из Ида были строптивы. Но вот помощник Геда Геднгейда Узхет был мастером обращения даже с самыми жуткими тамошними обитателями.

Впрочем, охваченные божественной волей, шершни вели себя покорно. Не прошло много времени прежде чем их чёрные тела начали тлеть, источая ядовитый дым, и Туарэй небрежным движением руки отпустил тварей обратно в мир кошмаров.

Подумав ещё, он сотворил заклинание, которым пользовался раньше особенно часто. Равноправные Братья разделяли применившего их мага пополам, создавали полную копию, а ещё делили между копией и оригиналом магический Дар. Поровну. Чем больше волшебник создавал своих двойников, тем меньше был запас гурханы у каждого. Тем не менее, несколько копий могли славно нести дозорную службу, чувствуя друг друга, либо участвовать в бою с множеством противников.

Сначала от Туарэя отделилась одна копия, затем сразу три, семь, восемнадцать, тридцать три. Под взглядами смертных бог наполнил своими точными двойниками всю чашу амфитеатра. Семьдесят тысяч одинаковых красно-серебряных отражений расселись там в молчании и следили за оригиналом. При этом он мог видеть, слышать и чувствовать каждым из них как одним, было похоже на расщепление сознания внутри Первого легиона, однако, в гораздо большей мере. Туарэй так и не смог понять, насколько делился общий энергетический потенциал, да и делился ли он вообще? Каждой новой частью он ощущал всю полноту могущества, и не испытывал напряжения, управляя всеми ими. Только одно было отличие: Доргонмаур не желал разделяться. Копьё, выкованное первым Императором-драконом, вместилище его души, оставалось единственным. По воле оригинала все копии создали иллюзорные копья и стали неотличимы.

Глава 15

День 15 месяца фебура ( II ) года 1651 Этой Эпохи, Кхазунгор, Охсфольдгарн.

Летающий каменный островок с амфитеатром ненадолго завис над центром Охсфольдгарна, там, где больше недели назад огненная колонна протянулась от земли до небес. Он стал медленно опускаться на глазах у тысяч гномов, копошившихся на развалинах верхнего города. Твердь дрогнула, и ветер хлынул во все стороны, поднимая лежалый пепел. Из расколотой крепости навстречу вылетели десятки легионеров, а когда всё улеглось, из амфитеатра выступил бог.

Он держал в своей когтистой ладони руку неотразимо прекрасной изящной женщины с тёмной кожей и светлыми глазами. За ней шагали гиганты с алыми шипами, росшими из груди, закованные в красную бронзу; женщины-воительницы с щитами и копьями; процессия бритых наголо мужей; просто люди и малорослые нелюди.

Остановившись на краю острова, Самшит обозрела пепельные руины Охсфольдгарна и тяжело вздохнула:

— Ужасен божественный гнев, хоть и праведен.

Порода расплавилась под взглядом Туарэя, стекла вниз и вновь застыла, превратившись в оплывшие сходни.

— Чего ты желаешь, жрица? — громогласно спросил он. — Начать ли пир? Подготовить ли покои, чтобы ты могла отдохнуть?

— С позволения моего бога, — она склонилась и запечатлела на алой чешуе его ладони поцелуй, — нужно потрудиться.

Самшит спустилась на землю, взяла первый попавшийся камень и с ним двинулась к ближайшей куче, куда гномы уже сложили множество таких камней. Монахи и простые верующие потянулись следом за Верховной матерью, Пламерождённые и Огненные Змейки установили наблюдение за округой.