Эльфы, топор и все остальное - Шепельский Евгений Александрович (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗

— Крессинда! — гаркнул я. — Пусть грянут веслами, когда прикажу, но не раньше, чем форштевень навалится на цепь! Расшиби им головы, но пусть гребут так, как никогда еще…

Она высилась на борту буксира — плотная, несокрушимая, хотя, видит Небо, созерцать подступающую стену смерча и не суетиться при этом было ох как нелегко.

— Что такое форштевень, мастер Фатик?

— Гритт! Нос! Нос корабля!

Я начал распоряжаться, точно «Горгонид» был моей посудиной:

— Бун, всех матросов на корму живо!

Глаза капитана распахнулись, в них сверкнул бойкий огонек:

— Монсер, да вы… голова!

Угу, а также две пары дрожащих рук, бегающих глаз и немеющих ног.

— На кор-р-рму-у-у!

Над нами пронзительно щелкнул исполинский хлыст. Багровый отсвет превратили лицо шкипера в дьявольскую маску. Потом сверху обрушился грохот, от которого заломило в висках.

— Ра-а-мше-е-ех! — завопили матросы. Многие упали на колени. Олник с сундучками, как курица-наседка с двумя гнездами цыплят, дернул по направлению к нашим каютам. Видимо, многомудро решил припрятать краденое барахлишко, чтобы… пойти вместе с ним ко дну.

Я даже не стал оборачиваться. Молнии, гром, я уже насмотрелся подобного у подножия мортуария Атрея, да и на поле Хотта тоже. Высшие силы начинали повторяться.

— Живо всем на корму-у-у!

Квиии-шииии…

К чести Буна стоит сказать, что свой страх он подавил быстро. Вместе мы, бранясь, как последние черти, согнали матросов и палубных пассажиров на корму. Туда же я направил свой отряд и, завывая уж совершенно непотребно, выгнал гарем. По счастью, я неплохо выдрессировал его на пути в Мантиохию: девчонки слушались меня с полуслова. Только Валеска, зачем-то набросив на голову полупрозрачное покрывало, умудрилась растянуться на палубе. Бранясь, я поднял ее рывком и отвесил направляющий шлепок по мягкому месту. Валеска, рыдая, кинулась на ют, так и не сняв покрывало с головы.

Плеть молнии, во всем великолепии кроваво-красного блеска, выхлестнула из стены смерча ярдах в тридцати над нашими головами. Я еще никогда не видывал, чтобы молнии выхлестывали из туч строго горизонтально. Обычно они зверствовали, скажем так, сверху-вниз.

А завитки тумана все тянулись к корме «Горгонида».

Упрятав трепет в самые потаенные глубины души, я перебежал на корму, оказавшись среди мягких, податливых, обдающих сладкими запахами женщин. Нос фалькорета задрался над цепью, скрыв от нас буксир: я видел лишь песочные волосы гномши.

— Дава-а-а-ай!

— Грести! Быстро грести, эркешш махандарр!

Матросы с торговца завопили в едином порыве, когда форштевень «Горгонида» навалился на цепь и, скрипя, обдирая ракушки с цепи и собственного днища, начал продвигаться вперед.

— Давай же, будь ты проклят! — зарычал я, когда мне показалось, что «Горгонид» замер, застыл. Мой голос тонул в пронзительных рыданиях Валески, вскриках девушек и многоцветной ругани капитана.

Квиии-шииии…

Шепот нарастал, постепенно превращался в прерывистый визг стаи озлобленных демонов.

Я оглянулся. При желании я мог бы дотянуться до стены смерча веслом. Ближайший росток тумана уже лизал корму «Горгонида».

Черт с ним, со смерчем, мы успеем. Еще пара дюймов… Главное — не упусти момент, Фатик, когда… Молния расцветила одежду и лица алым пурпуром. Время!

Мы ринулись на бак: десяток матросов, пятерка палубных пассажиров, шесть пигалиц из гарема, мой отряд и я, Фатик Мегарон Джарси, хренов варвар. Димеро Бун и боцман волочили тяжелое правильное весло: его вынули из креплений, чтобы ничто не помешало кораблю перевалить цепь.

Время смазалось, начало застывать. «Горгонид» вздрогнул, продавив запорную цепь под воду, и… его нос остался задранным! Я едва не завыл: что, как так, почему? Я же сместил центр тяжести, корабль должен соскользнуть с цепи на свободную воду!

Ужасно бранилась Крессинда. Гребцы, блестя мокрыми спинами, налегали на весла, из последних сил удерживая корабль Буна на цепи…

Да что же…

— Фатик! — крикнул Олник. — Там, на корме, твои эльфы!

Нам не хватало веса Виджи и Квинтариминиэля!

Я оглянулся на ют, над которым воздвигся чудовищно огромный столб смерча, и понял: если побегу туда, нам конец. Корабль соскользнет с цепи обратно, а времени, чтобы повторить трюк со смещением живой тяжести, у меня больше нет.

Все пропало. Я даже не успею вытащить Виджи, чтобы отплыть с ней к буксиру. Смерч нагонит быстрее. Это конец.

Олник кашлянул. Взгляд у него был невинный, как у овечки, всю жизнь питавшейся небесными травами.

— В трюме — Альбо.

Проклятье, все как в тот раз, когда мы затрамбовались в круг отрицания, ожидая атаки демона-шаграутта.

Гном еще не успел проговорить имя бесноватого клирика полностью, как я, сорвавшись с места, помчался к трюмному люку. Тот был расположен точнехонько посредине корабля. Ступеньки… Я едва не упал… Альбо ворочался в полутьме среди гор поклажи, звенел кандалами и вонял перегаром. Рядом валялся второй мой пленник. Он испуганно приподнял голову и замычал, когда я схватил Альбо под мышки. Видать, решил, что страшный варвар явился с целью зашвырнуть в море обоих.

— Цыть! — обронил я, и поволок грузного клирика по ступенькам, с трудом преодолевая наклон и пыхтя.

— Крессинда-а-а!

— Грести-и-и-и!

Я растолкал толпу, вломился в нее со своей добычей, устремился к оконечности носа, перевалил клирика брюхом через борт…

«Горгонид» захрипел, как раненый элефант, и…

Огненная плеть хлестнула над самой грот-мачтой.

— Арррраааа! — заревел Бун, наваливаясь на планшир.

«Горгонид» качнулся с боку на бок, затем рыскнул вниз и под скрежет ракушек съехал по цепи на воду, пунцово-красную от частых вспышек молний.

— Выгребай, выгребай! — заорал я, прижимая к себе бесноватого митрополита трех епархий. — Вперед, вперед, вперед! Гарем, назад, на корму-у-у!

Фалькорет помчался за буксиром, как колесница за лошадью.

Шепот в один момент превратился в пронзительный и бесконечный визг — страшный, способный разметать душу на кусочки.

Стена смерча начала вдруг производить исполинские красные молнии в количестве, достаточном, чтобы испепелить весь Ридондо.

— Дларма!

— Клянусь полушкой…

— Арррраааа!

Теперь я сообразил поднять голову и увидел, что смерч упирается в серое вечернее небо гигантской слоистой воронкой, настолько огромной, что ее ножка, опутавшая весь город, казалась по сравнению с ней тонкой былинкой, покрытой бесконечными жгутиками тумана.

Молнии били из смерча по всей его длине, особенно густо выстреливали из краев воронки, хлестали небо сотнями раскаленных паутин, точно хотели и никак не могли закрепить на нем свои сети на веки веков.

На «Горгониде» вопили на разные голоса. Мы неслись вперед, набирая скорость.

— Быстро, в каюту! — велел я девчонкам, пересиливая мерзкий визг в своей голове. — Закрыть окна, стать на колени и молиться! Молиться всем, кому можно!

Они послушались беспрекословно.

— Дларма, Фатик…

— Марш в каюту, гном!

И еще одно дело… Удивительно: у старины Фатика дела никогда не заканчиваются. И хотя бы одно принесло мне приличный доход.

Я сволок Альбо обратно в трюм. Клирик протрезвел и пытался оказывать вялое сопротивление. Сожалею, приятель, но… Как и в тот раз, на перевале Дул-Меркарин, я оглушил его ударом по темени. Он обмяк. Я склонился над вторым моим пленником, поднял его и поволочил наверх, как обычно, ругаясь.

Каков сюрприз! У кормовой каюты стоял, покачиваясь, эльфийский принц. Блузу и волосы треплет ветер… Он смотрел, задрав голову, на смерч, а когда я подволок к нему пленника, устремил на меня взгляд. Глаза его были как две плошки, зрачки во всю радужку.

— Моя плешь!.. Пророчество гибели… — обронил он. — Дисгармоничные вибрации апокалипсиса… Разверзлась злая бездна и частицы нашего бытия засасывает в ничто…

Знаю, знаю, приятель, Хаос высасывает часть моего мира. А ты — шел бы в каюту, не то простудишься.