Зимнее серебро - Новик Наоми (лучшие книги TXT) 📗
— Тот дар она преподнесла царице еще до ее замужества, — прибавила я, чтобы мой рассказ не выглядел полной околесицей.
— Ах да, — весьма деликатно отозвалась Пальмира.
И она, и Нолиус явно решили, что дальше расспрашивать неприлично. Если начать вспоминать о старых деньках, то придется вспомнить, как неласковы они были со мной, случись нам повстречаться где-нибудь в доме. Мы с Ириной делили меж собой две стылые комнатушки под самой крышей, где не пристало жить герцогской дочке. В те времена Ирина порадовалась бы любому подарку — хоть бы и от внучки еврейского заимодавца. Молодец внучка, оказалась мудрее этих двоих: посеяла семена благодарности загодя и дождалась цветочков.
— Несомненно, это должно быть нечто памятное, — твердо сказал дворецкий: отныне все, кто делал добро царице, должны вознаграждаться, а кто причинял ей зло — наказываться. — Драгоценности, разумеется, тут не годятся, и деньги тоже. Может быть, что-то для дома…
— А давайте испросим совета у Эдиты, — предложила Пальмира.
Эдита — это домоправительница. Нолиус, уязвленный нашим обществом, охотно согласился: с Эдитой хоть кто-то здесь будет ему ровней. Через несколько минут домоправительница явилась. Она принялась жевать вишни и расспрашивать меня о царском дворце.
— По стариковским меркам очень уж там зябко, — поведала я. — Всюду окна, да такие громадные! Вдвое выше вот этой стены. — И я махнула рукой, показывая. — А стены-то в тамошней спальне что в бальном зале. Шесть каминов горят, а без них не заметишь, как окоченеешь. И все-то там золотое: и рамы у окон, и ножки у столов, и ванна — всё-всё. Целых шесть женщин прибирают одну комнату.
Они все счастливо вздохнули, и Эдита сказала Нолиусу:
— Не завидую я тем, кому выпало вести такой дом! Столько хлопот!
Дворецкий серьезно покивал в ответ, хотя оба внутри так и бурлили от черной зависти, что эти хлопоты не им достались. Но и у них в ведении дом немаленький, они-то хорошо понимают, каково это, — и тем утешаются.
До чего глупо все это было — но в то же время не так уж глупо: у всех у нас появился повод отвлечься от дел и посидеть вчетвером за чашкой чая в теплой комнате, где за моей спиной горел камин. Никому из нас такого не положено: только плохие слуги лентяйничают и пренебрегают своими обязанностями, а герцогиня плохих слуг не держит. Эдита отпила еще глоток из своей чашки и задумчиво спросила меня:
— А что вы скажете о той самой скатерти, любезная Магрета? Помните, подарок на свадьбу воеводской дочери? Свадьбы тогда не случилось. А скатерть-то дивная.
Конечно, я помнила — да и как не помнить? Воевода сражался вместе с герцогом, и тот хотел отблагодарить его. В доме все были заняты по горло — и герцогиня, и ее женщины. А я год от года брала все меньше и меньше рукоделия. Ирина же подрастала. Ох, говорила я, мне ведь еще Ирину обшивать — когда мне все успеть?! И я с охами и вздохами просила прощения, но работу, которую поручала мне Эдита, выполняла чуть медленнее, чем полагалось. Поэтому Эдита и давала мне поменьше. Но в том году Ирине минуло четырнадцать, и Эдита приказала поднять в наши комнатушки несколько корзин шелка-сырца. Улыбаясь, она сказала, что приспел срок Ирине обучиться рукоделию: вот вы ее и обучите, любезная Магрета. И на все про все у вас месяц.
Так что работа, какой я пыталась избежать, ко мне вернулась. Я пряла шелк в одиночку, ночью, пока моя девочка спала, — в глазах у меня кололо, пальцы зудели. По Ирине к тому времени видно было, что она не красавица: лицо худое, бледное, нос острый. Если заставить ее щуриться над пряжей да горбатиться ночами без сна у камина — совсем уродиной станет, так я рассудила. Может, жених у нее будет не из лучших, но уж хоть какой-нибудь дом для нее отыщется. Скажем, возьмет ее в жены человек постарше годами, который уже на красоту эту не смотрит. И будет у нее спаленка не под самой крышей, а сама она станет хозяйкой в своем доме. А там, глядишь, и для меня уголок найдется. Если дитя родится, я буду сидеть себе и качать колыбельку и шить только маленькие одежки.
Я спряла шелк, а потом самыми тонкими иглами вышила стебли и цветы с герцогского герба. Как будет у воеводской дочки какое-нибудь торжество, думала я, застелит она стол скатертью, а та ей напомнит, кто покровитель ее семейства и кто преподнес ей такой царский подарок. Только ничего этого не произошло. Вместо торжества случилась лихорадка. Воеводская дочка не дожила до свадьбы, а ее жених взял за себя другую девицу без всяких знатных покровителей. И все мои часы, проведенные за работой, все нытье и зуд — все это было обернуто бумагой и запрятано в герцогинин шкаф. Вдруг кому-то еще придется делать подарок.
— Если только вы готовы ею пожертвовать, то я бы ее взяла, — ответила я. — Благодарю вас, Эдита.
Это была любезность с ее стороны — любезность сродни извинению. В свое время ей недостало мудрости помочь мне со скатертью — тогда сейчас это была бы наша общая работа. В следующий раз, когда герцогине понадобится вручить кому-то памятный дар, у Эдиты уже не будет в запасе обернутой в бумагу скатерти. Придется домоправительнице суетиться и добывать подарок — а лишней пары рук в комнатушках под крышей у нее больше нет. Зато Ирина явится на свадьбу не с пустыми руками. Эта скатерть Ирине нужна. Ведь я не позволила ей увянуть до срока от тяжкой работы, и оттого отец не оставил ее наверху как лишнюю пару рук, чтобы она пряла и шила для жен своих братьев. Нет, отец возложил корону на ее блестящие темные волосы, которые я расчесывала. И отец отдал ее в жены демону.
— Ох, ну конечно, вы же столько намучились с этой скатертью, — вздохнула Эдита.
Она поняла, что извинения приняты, и ей явно полегчало. Им всем троим полегчало. Мне уже не в радость были их танцульки, не мне хотелось величаться, оттого что теперь моя госпожа — царица. Они улыбались, понимая, что я не собираюсь взыскивать с них старые долги — уж очень это хлопотно, а я нынче стара для всего этого. Ох, мне бы вскарабкаться к себе в комнатушки под самую крышу, придвинуть к огню тяжелое кресло да опять запереть дверь. Но нынче уже так не выйдет.
Мы допили чай, и Эдита принесла мне скатерть, а Нолиус нарисовал, как проехать к дому панова Мотеля, и я все это унесла наверх. Герцог с Ириной стояли на балконе. Два лица, обращенных друг к другу, были что темные тени на сером небе; словно сотканные из одной нити, они смотрелись один в другого как в зеркало. Ирина ростом удалась в герцога, и нос у нее был отцовский. Я, пригнув шею, поспешила укрыться в уголке и сидела там несколько минут, пока герцог не ушел.
Ирина вошла с балкона в спальню и разложила на постели скатерть.
— Спасибо, Магра, — рассеянно проговорила она.
Она раскрыла свой деревянный ларчик. Там на дне лежала серебряная цепь и дюжина коротеньких толстых свечек. Поверх них Ирина уложила скатерть. Она касалась ее руками, но отстраненно, не задумываясь, сколько труда и времени было потрачено, чтобы соединить шелковую нить и ткань. Но ей ни к чему об этом думать — ни тогда, ни сейчас. Тогда я дала ей поспать, и сейчас пусть лучше ее мысли занимают короны и демоны. Иначе те сживут ее со свету.
Она захлопнула ларец: в покои вошел царь в окружении слуг. Он холодно глянул на Ирину.
— Тебе что, надеть больше нечего? — брезгливо осведомился он и, упав в кресло, вытянул ноги — сперва одну, потом другую. Слуги стащили с него сапоги. Царь поднялся, встал посреди комнаты — и так стоял не шевелясь. А слуги суетились вокруг него, снимая плащ, пояс, рубаху, штаны — все, что на нем было.
— У нас есть синее платье, — прошептала я Ирине на ухо.
То синее платье шила для нее я. В свадебной суматохе о нем позабыли: закончить его вовремя, чтобы положить в сундук с приданым, я не успевала, да и не годилось оно для царицы. Я его шила для Ирининых ужинов с отцом — оно оттенило бы ее толстую косу и немного сгладило бы бледность. Но Ирина умчалась в царских санях, а с нею и сундук с приданым; я же осталась одна-одинешенька в стылых комнатушках. Я знала, что скоро ко мне подселят других горничных, и все думала: хоть бы меня-то отсюда не переселяли. Я достала недошитое синее платье и вновь принялась за него. Вот закончу его, рассуждала я, отнесу его вниз Пальмире, чтобы герцогиня его видела. Дескать, и от меня ей польза есть. Поэтому платье я дошила.
