Жемчужное сердце (СИ) - Дынина Ирина Валерьевна "Никтовенко" (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Вместо этого, Конан, нехотя принял из рук Шанкар-Шармы бокал дымчатого стекла и отхлебнул из него глоток густой, золотистого цвета жидкости, но сделал это лишь после того, как жрица сама отпила из своего сосуда самую малость необычного напитка.
Словно жидкий огонь заструился по его венам, будоража и без того горячую кровь. Варвар почувствовал легкое головокружение и тут же две маленькие сильные ручки увлекли его на мягкую постель, огромную, точно ложе древних титанов.
Пухлые губы, горячие и требовательные нашли его рот и запечатали жарким поцелуем, гибкое стройное тело, прижалось к его покрытой шрамами груди. Сладко застонав, женщина выгнулась от наслаждения и оплела его большое тело длинными, цепкими ногами и ощутив его возбужденную плоть, слилась с ним в единое целое.
Точно в полусне целовал Конан жаркие губы, ласкал пышную грудь, гладил ее шелковистые бедра, подобные дорогому атласу и тонул в душистых волнах темных волос.
Раз за разом окунался он в волшебный океан блаженства и трепетал от мысли, что исчезнет эта сладкая боль, наполнившая его до самых краев.
Но в какой-то момент он очнулся. Женщина, откинувшись на пышных подушках, жадно пила из дымчатого бокала, черпая новые силы в золотистом напитке, но варвару уже не хотелось, ни вина, ни любви.
Содрогнувшись в душе, он заметил голодный блеск в темных, мерцающих женских глазах. Одурманенные любовным напитком они были пусты, как глаза гиены. Отпрянув в сторону, северянин подавил в себе чувство отвращения и упал на шелковое покрывало, забывшись тяжелым сном.
Престарелый Горчак, потиравший руки в предвкушении бесславного конца строптивого пленника, был крайне удивлен, когда его призвали к госпоже и, вместо остывшего, окровавленного тела, его глазам предстал мирно посапывающий чужестранец, живой и даже ничуть не помятый.
Недоумевающий прислужник, повинуясь приказу, вновь заковал северянина в тяжелые цепи и оставил на широком ложе, румяного и удовлетворенного.
Его же госпожа, наоборот, выглядела бледной и крайне утомленной. Взгляд ее метался по могучему телу киммерийца, жадно лаская его голодным взором.
Удовлетворенная тем, что ее прихоть исполнилась, она застыла над ним спящим, точно огромная хищная птица, настороженно караулящая свою добычу, дабы прикончить ничего не подозревающую жертву одним смертельным ударом.
До ее сонного разума, убаюканного сознанием того, что синеглазый наемник полностью подчинился ее воле и всего лишь малое время назад выполнял все ее самые невероятные капризы, не донеслись взволнованные крики жрецов и приглушенный ропот стражи.
Там, в полутемном зале, где стройные колонны черных свечей рассеивали зловещую тьму, розовощекая богиня повернула свою каменную голову и жадно втянула ноздрями холодный, вечерний воздух. В то самое мгновение, когда слились в едином порыве смуглое тело жрицы и коричневое от жаркого, туранского солнца тело северянина, статуя богини разомкнула свои пустые глазницы и обвела пустынный зал пронзительным взглядом желтых глаз.
Луч оранжевого пламени упал на пол рядом с распростертым на каменных плитах телом женщины в белоснежном одеянии. Пол взорвался мелким каменным крошевом, черные свечи мигнули, задымились и погасли.
Женщина, погруженная в транс, мгновенно очнулась и, дико скорчившись от боли, закричала. Тело ее забилось, затряслось, причудливо извиваясь, разрывая нарядное платье и разбивая в кровь руки и ноги. Холодный ветер, гулявший по подземному храму, подхватил громкий женский крик и понес его дальше, по извилистым коридорам и падал каждый, кто слышал его, кровь текла у несчастных из ушей и из глаз, словно кувалдой разбивал ветер каменные блоки, в щепку превращал любые двери. Под его натиском рассыпалось в пыль железо и плавилось золото. И лишь достигнув, защищенных заклятьем дверей темницы, где мирно спал киммериец и Шарма, потягивалась в предвкушении нового удовольствия, ветер взвыл с новой, удесятеренной силой и, стуча в двери камнепадом, сокрушил охранное заклинание молодой колдуньи.
- Ты! – скрюченными пальцами ткнула Шанкара, старшая из сестер, в смертельно бледное лицо младшей, перепуганной до полусмерти – Как смела ты, несчастная сестра моя, покуситься на то, что предназначено не для тебя? Поистине, похоть твоя не знает предела и не укротить мне огня, сжигающего твою слабую плоть! Именем богини нашей, Темной госпожи, я проклинаю, заклинаю тебя жить в облике зверином, присущем тебе десять…
- Нет, нет! – младшая из сестер повалилась на пол и поползла, сбивая в кровь нежные колени – Не делай этого, сестра, умоляю тебя! Я не целовала северянина, не брала его кровь, только любовь, любовь, чуть-чуть ласки.. Такая малость.. От этого не умирают, он даже не пострадал и сил его не убыло..
-Твое счастье - голос Шанкары, страшной в гневе утих и больше не гремел, точно громовые раскаты – Твое счастье и милость Темной госпожи, спасут тебя. Но заклятье произнесено и дана ему сила. Десять лет в наказанье за своеволие проведешь ты в истинном облике и лишь после этого обретешь прощение и прежнее лицо. Надеюсь – голос Старшей жрицы потеплел – Ты раскаешься и впредь остережешься идти против той, что всех нас взяла под руку свою!
Младшая из сестер упала на пол, забившись в конвульсиях у своего роскошного ложа. Тело ее странно удлинилось, уши заострились, глаза округлились и запылали алым, рот растянулся чуть ли не до ушей и острые зубы, тонкие и слегка кривые выступили, теряясь в белой пене слюны.
Существо, мгновение назад бывшее прекрасной женщиной, взвыло и зашептало низким, шелестящим голосом непонятные уху человеческому, слова.
Лишь волосы Шармы не изменились. Они, по прежнему, падали на ее узкие плечи густыми, темными волнами.
Старшая ласково потрепала сестру по изменившемуся до неузнаваемости лицу.
- Годы, проведенные тобой в этом теле, необратимы, сестра. Но ты все еще будешь молода и прекрасна, когда окончится срок наказания. Пей кровь, горячую и живую, терзай плоть мужчин, доводи до иссупления своими ласками. Темная госпожа дает тебе на это силу и дозволение. А теперь – жрица властно взмахнула рукой – Уходи. Терпение госпожи нашей не бесконечно и лишь ради меня и дела нашего, она простила тебя и ограничилась столь малой платой. Каждую луну ты должна убивать не меньше двадцати человек и, лишь при этом условии тебе дозволено жить!
Полудемон-полуженщина, уползая на животе, кутаясь в обрывки сапфирового одеяния, задом удалилась из комнаты. Шанкара со злость и ненавистью взглянула на спящего и ничего не слышащего северянина.
- Мерзкое животное! – прошептала женщина, голосом, полным яда – Из-за тебя моя сестра подверглась столь ужасной каре! Но будь уверен, северянин, Темная госпожа отомстит за своих верных слуг!
Ее белое платье окутало хрупкую фигуру жрицы белым облаком, тонкие черты лица исказились и расплылись, исчезнув.
Горчак, получивший недвусмысленный приказ, с удовольствием растолкал киммерийца и, визжа мерзким, дребезжащим голосом, вызвал стражу.
Угрюмые файнаги, окружив северянина плотной стеной, препроводили воина в прежнюю камеру, вернув в общества аграпурского воришки, которому, быть может, было суждено стать мужем дочери раджассы Вейнджана.
…. В это чудесное, подернутое розовой дымкой утро, Ади-басс дрожал от предвкушения.. Нечто особенное должно было произойти этим, ничем не отличающимся от тысяч других, самым заурядным, солнечным днем. Над золочеными куполами величественного храма Асуры вставал огромный солнечный шар и жрецы-дайомиты уже сзывали людей на утреннюю молитву Асуре Всемилостливому и Всемогущему.
Отсюда, из узкой бойницы древней Сторожевой башни, построенной далекими предками ныне господствующего класса воинов-кшатриев, ему отлично была видна маленькая фигурка в развевающихся темных одеждах. Это был, ненавистный бравому капитану дворцовой гвардии Вейнджана, немедиец Вайомидис, волей богов, ставший Верховным дайомом княжества. Он истово молился, отбивая поклоны у небольшого, усыпанного дивными цветами, алтаря. Младшие жрецы, коленопреклоненные, как и их наставник, возносили к небу молитвы, восхваляя Асуру- Вседержателя и умоляя отвести от них беды и несчастья, вернуть свое расположение древнему городу и древнему народу, многие годы процветавшему под защитой золотых куполов.
