Судьба: Дитя Неба - Хэйдон Элизабет (прочитать книгу .txt) 📗
Ллаурон вновь помрачнел.
— Ты собираешься вмешаться?
— Да.
— Как?
— Я расскажу ей о твоем плане, отец, я ее предупрежу, запрещу ей, в конце концов, иметь с тобой дело.
Ллаурон рассмеялся:
— Однажды, если я не ошибаюсь, ты обвинил меня в том, что я самым бесстыдным образом использую Рапсодию, принимая за нее решения. А что делаешь ты, мой мальчик? «Есть вещи, которыми нельзя манипулировать, и есть поступки, которые невозможно искупить», — сказал ты. Что она почувствует, когда узнает, какое участие во всем этом принимал ты?
Эши потер сжатый кулак о ладонь другой руки.
— Она меня простит. Она все поймет.
— В самом деле? — Ллаурон налил немного бренди в бокал и поднес его к пламени камина. — Что ты мне сказал прошлой весной? Хммм, дай-ка вспомнить, фраза получилась лаконичной, если я ничего не перепутал. О да: «Нельзя рассчитывать, что тот, кого ты используешь в качестве пешки для достижения собственных целей, будет сохранять тебе верность». Да, ты выразился именно так. — Он сделал большой глоток, а потом пристально посмотрел на Эши. — Если ты вмешаешься, если отклонишься от намеченного плана, ты не только сделаешь неизбежной мою смерть — настоящую смерть, — но и вручишь Каддиру посох Главного жреца. Ты этого хочешь?
— Нет. Конечно нет.
— Относительно же Рапсодии… Как только Каддир посчитает, что она ему больше не нужна, что он с ней сделает?
Ллаурон почувствовал, каким холодом повеяло от Эши. Когда он заговорил снова, его голос заметно смягчился.
— Сейчас тебе не следует вмешиваться, Гвидион. Каждый из нас, в том числе и Рапсодия, должен сыграть свою роль. Она справится — и мы тоже. И если повезет, мы получим то, к чему стремимся.
— Почему я должен тебе верить, ведь ты обещал Рапсодии помощь, но оставил ее одну в холодном лесу? Как ты мог так с ней поступить? Как ты теперь можешь рассчитывать на ее верность, после того как оставил умирать?
— А тебе не кажется, что ты все преувеличиваешь? Она ведь не умерла, не так ли?
— Но не благодаря тебе. Тебе должно быть стыдно, хотя у меня складывается впечатление, что понятие чести тебе незнакомо.
— Избавь меня от своего праведного гнева. Твой дядя уже успел меня утомить.
— А ты бы предпочел слепую ярость? Это чувство мне гораздо ближе.
— Оставь свои чувства при себе, меня они мало интересуют. У меня кончается терпение, твое неуважение становится невыносимым.
— Неужели ты не понимал, что с ней случится в Сорболде, если она будет в таком наряде?
— Во всяком случае, с ней не произошло ничего такого, с чем она не сталкивалась раньше.
Глаза Эши вновь сузились.
— Что ты имеешь в виду?
— Перестань, Гвидион, она больше не наивная и легко краснеющая девушка, с которой я познакомился около года назад. И тебе, я полагаю, это известно лучше всех. — За спиной Ллаурона на куски разлетелась стоявшая на столе ваза с цветами. — Вот поступок зрелого мужчины! Ты обижен на меня за то, что ей теперь нет необходимости защищать свою честь?
— В одной пряди волос Рапсодии больше чести, чем во всей твоей эгоистичной жизни. Надеюсь, ты не хочешь сказать, что она заслужила то, что с ней могло случиться в Сорболде. Мне бы не хотелось добавлять отцеубийство к списку своих преступлений.
— Вовсе нет. Просто я имел в виду, что Рапсодия вполне способна справиться с подобными проблемами. Она ведь илиаченва’ар.
— Она всегда помогала тебе и никогда не сделала ничего плохого. Почему ты ее ненавидишь?
Ллаурон удивленно посмотрел на сына.
— Ты сошел с ума? О чем ты говоришь? Я люблю эту девушку, как собственную дочь, и всегда питал к ней глубочайшее уважение.
— О, конечно, как собственную дочь. Вот почему ты считаешь, что можешь оскорблять Рапсодию и безнаказанно ею манипулировать: ты принимаешь ее за члена семьи. — Теперь гнев горел не только в глазах Эши. — Значит, именно любовь заставляет тебя причинять ей боль? Ты ревнуешь и опасаешься, что она покорит сердца намерьенов, чего так и не удалось сделать нашей семье? Ты сомневаешься в ее мудрости и боишься, что они пожелают выбрать ее своей повелительницей?
— Конечно нет. У меня нет ни малейших сомнений в том, что из Рапсодии получится превосходная королева. Она обладает благородным сердцем и очень красива.
— Так почему? Если ты ее так любишь и уважаешь, если ты считаешь, что из нее получится прекрасная королева, почему ты пытаешься ее убить? Или ты полагаешь, что я ее не заслуживаю? В этом причина? А может быть, рассчитываешь, что она достанется тебе?
— Не говори ерунды.
— Тогда почему? Скажи мне, отец. Почему? Почему ты пытаешься уничтожить последнюю надежду на мое счастье? Неужели ты так ненавидишь меня, что вновь хочешь обречь меня на страдания?
Лицо Ллаурона исказилось от ярости, и он отвернулся.
— Какая глупость.
— Тогда объясни, отец. Объясни мне, почему ты вмешиваешься в мою жизнь, подвергаешь опасности мою будущую жену, единственного человека, который способен сделать меня счастливым и полноценным мужчиной? Она ведь помогла мне вернуть утраченную часть души!
Некоторое время Ллаурон молчал, потом подошел к окну и посмотрел в темноту. Его память блуждала по забытым и заброшенным дорогам прошлого. После долгого молчания он заговорил, но его голос звучал как-то бесцветно и слишком спокойно.
— Скажи мне, Гвидион, в тебе больше дракона, чем во мне?
— Конечно, больше, в противном случае мы бы никогда не договорились осуществить твой идиотский план.
— Хорошо. Полагаю, тебе известно, что произошло с твоей матерью, когда она родила ребенка от человека, в котором живет дракон? — Ллаурон почувствовал, как под капюшоном кровь отлила от лица Эши. — До настоящего момента я избавлял тебя от подробностей. Похоже, пришло время рассказать тебе правду. Ты хочешь знать, каково это наблюдать, как женщина, которую ты любишь, умирает в страшных муках, пытаясь родить для тебя ребенка? Давай я расскажу. Поскольку дракончик стремится разбить скорлупу яйца, он начинает царапать ее когтями, чтобы вырваться…
— Прекрати, — приказал Эши охрипшим голосом. — Зачем ты это делаешь?
— Отвечаю на твой вопрос, неблагодарный сын. Я знаю, что ты ее любишь. Я знал, что это произойдет, еще до того, как ты ее встретил. Разве можно ее не любить? Как ты мог не поддаться ее очарованию? Кроме того, мне хорошо известно, что полученное тобой воспитание не оказало на тебя должного воздействия, а врожденный стоицизм нашей семьи тебе не передался. Ты всегда был помешанным, что-то бредил о потерянной подруге, надоедал Энвин дурацкими вопросами… Как только я понял, что ты отдал сердце Рапсодии, мне пришлось предпринять шаги, чтобы напомнить тебе об ответственности, которая важнее жара чресл. Ты должен выбрать супругу, которая будет не только твоей партнершей в любовных играх, но и сможет произвести на свет наследника. И почти наверняка умрет, как это произошло с моей женой и твоей матерью. Твой ребенок будет драконом еще в большей степени, чем ты сам, так что шансы его матери невелики. Если твоя мать не сумела выжить, когда появился на свет ты, как ты думаешь, что произойдет с твоей супругой? Ты обвиняешь меня в том, что я тебя ненавижу. Как глупо с твоей стороны! Я не хочу, чтобы ты страдал. Если бы королева лиринов приняла мое предложение, я не испытал бы такой страшной боли, беспомощно глядя, как умирает Синрон, но жизнь сложилась именно так, как сложилась. Я стоял и с ужасом и скорбью смотрел в лицо той, что должна была стать величайшей радостью всей моей жизни. И я не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку, не хочу, чтобы наш мир потерял Рапсодию. Утратив ее, ты не сможешь быть достойным правителем своего народа, наступят мрачные времена. Поэтому ударь меня, если это поможет тебе выместить твое разочарование и злость, но правда состоит в том, что я пытался избавить тебя от боли, которую ты не сможешь перенести.
Когда Ллаурон замолчал, наступила тишина; казалось, в комнате стало нечем дышать. Отец медленно повернулся, чтобы взглянуть на своего сына, застывшего посреди кабинета. Ллаурон сделал шаг к нему и увидел, что Эши расслабился — справился с обуревавшими его чувствами.
