Судьба: Дитя Неба - Хэйдон Элизабет (прочитать книгу .txt) 📗
Взгляд Розеллы остановился на его лице, и Джеральд увидел, что в нем горит безумие.
— Да, я их всех люблю, — повторила она.
— Да, да, конечно.
— Я люблю их.
— Я знаю.
За окном громко завыл ветер. Темные глаза Розеллы испуганно распахнулись, и она начала всхлипывать, как обиженный ребенок.
Джеральд вновь протянул к ней руку, но Розелла съежилась, не желая его прикосновения.
— Все в порядке, Розелла, — успокаивающе сказал гофмейстер. — Все в порядке.
Гувернантка принялась бормотать что-то неразборчивое. Джеральду удалось перехватить ее взгляд: глаза Розеллы затуманились, будто их припорошило белыми хлопьями снега.
— Герцог, — залепетала она, — герцог.
Джеральд Оуэн долго сидел рядом с ней на корточках, не обращая внимания на боль в коленях и спине, дожидаясь, пока Розелла перестанет бормотать. Боясь напугать Девушку, он осторожно выпрямился и отступил на шаг.
— Розелла?
— Герцог, — прошептала она.
На ее лице появился такой ужас, что сердце Джеральда сжалось.
— Я схожу за ним, — сказал он. — Не двигайся, Розелла.
Едва дверь за управляющим закрылась, как голос, который принес ветер, стал громче:
«Сейчас, Розелла».
Он уже долгие часы ревел у нее в ушах, заставляя исполнить свою волю, бранил за глупость и неумение. Теперь он больше не грозил, а лишь тихо шептал из темноты, сгустившейся за закрытыми окнами.
«Сейчас, Розелла».
Лицо гувернантки стало суровым, дрожь прекратилась. Боль в ногах, замерзших, пока она стояла на краю балкона, постепенно притупилась и исчезла.
Она встала и подошла к буфету. Тяжелая пробка от графина соскользнула по подолу ее ночной сорочки на пол и, вращаясь, закатилась под стол. Маленький осколок стекла остался лежать на том месте, куда упала пробка, мерцая в призрачном свете.
Розелла взяла хрустальный бокал и подняла его так, что на нем заиграл отраженный от снега свет. Казалось, в бокале плавает жидкое лунное сияние.
«Сейчас, Розелла».
Она поставила бокал на полку, потянула за шнурок и развязала мешочек, который сжимала в руках, медленно высыпала в бокал его содержимое и налила густой ароматный бренди из стоящего рядом графина. Будто во сне, Розелла вращала бокал, наблюдая, как растворяется порошок, а затем поднесла бокал к губам.
«Сейчас, Розелла».
Она приготовилась сделать глоток.
— Если ты любишь меня или моих детей, остановись.
Розелла резко повернулась. Перед ней стоял лорд Стивен в ночной рубашке, в льющемся из коридора свете она заметила у него за спиной Джеральда Оуэна.
— Отдай бокал.
— Милорд…
— Немедленно, Розелла.
Слова ее любимого господина разбили чары терзавшего ее голоса. Она протянула к Стивену дрожащую руку с бокалом.
Стивен взял хрустальный сосуд, мягко разжал пальцы Розеллы, а затем подошел к холодному камину и швырнул бокал на остывшие камни, после чего вернулся к буфету.
— Кто дал тебе яд, Розелла?
Губы Розеллы дрожали, но ее взгляд прояснился.
— Я не знаю, милорд.
— Ты не знаешь?
— Простите меня, милорд, — прошептала она, — но я не могу вспомнить.
Стивен почувствовал, как екнуло его сердце. Слова были все те же, он уже слышал их раньше. Они сорвались с губ лиринского солдата, перед тем как палач затянул на его шее веревку. Лирина поймали вместе с его отрядом, когда он перерезал горло жене Стивена. Уже находясь в руках людей Стивена, он все еще продолжал сжимать рукоять кинжала, даже не пытаясь спастись.
«Почему? — спросил Стивен лирина перед казнью. Сердце герцога разрывалось от боли утраты. — Скажи мне, почему?»
«Я не знаю, милорд».
«Кто отдал приказ?»
«Я… я не помню».
То же самое повторяли все остальные солдаты, которых повесили в тот день, даже последний, которому предложили жизнь в обмен на информацию.
«Я не помню, простите, милорд».
Солдаты армии Сорболда, атаковавшие обитателей Роланда во время зимнего карнавала, стояли, бессмысленно глядя на дымящиеся руины сожженных домов.
«Почему?»
«Я… я не знаю, милорд».
«Кто отдал приказ?»
«Я не помню».
Маленькую женщину, съежившуюся под его взглядом, сотрясала крупная дрожь. Стивен посмотрел ей в глаза, наполненные ужасом и неуверенностью, и на мгновение почувствовал, что смотрит прямо в ее сердце. Он обнял девушку.
— Все в порядке, Розелла, — наконец сказал он. — Все хорошо.
Стивен жестом приказал Джеральду Оуэну открыть дверь, и в библиотеку вошли двое стражников, ждавших в коридоре.
— Отведите ее в башню, — распорядился Стивен. — Ей там должно быть удобно, не нужно относиться к ней как к пленнице. Она больна.
— Послать за Ллауроном, милорд? Может быть, Каддир сможет что-нибудь для нее сделать.
Стивен покачал головой:
— Нет. Я должен подумать, Оуэн. А пока я не принял решения, не следует посвящать в случившееся других людей. Даже Ллаурона.
— Я понимаю, милорд.
Джеральд Оуэн взял бутылку с бренди, маленький пустой мешочек, поклонился и вышел из библиотеки. Когда дверь за ним закрылась, Стивен вздохнул:
— Я бы тоже хотел понять.
38
В чаще Тирианского леса, возле Покрова Гоэн
Лучи утреннего солнца осветили лес, сияя сквозь хлопья бесшумно падающего снега. Лес вокруг хранил молчание, и с каждым шагом тишина становилась все более глубокой. Изредка кто-то из детей начинал хныкать или нервно хихикать, но постепенно все почувствовали тяжелую неподвижность воздуха и примолкли.
Элендра остановилась, и Рапсодия, тихонько прищелкнув языком, заставила свою кобылу застыть на месте. Они оказались на самой обычной лесной поляне, со всех сторон их окружал густой лес. Здесь царила торжественность. Рапсодия ощутила глубокую и древнюю песнь силы и посмотрела на свою подругу.
Элендра внимательно оглядывала лес, словно пытаясь определить нужное направление. Наконец она что-то заметила и показала рукой вперед:
— Вон там ольха с расщепленным стволом. Это моя веха.
Рапсодия проследила за взглядом Элендры, заметила дерево и кивнула.
— Как далеко еще идти?
Элендра покачала головой.
— Я не знаю, — негромко ответила она, и ее голос словно растворился в окружающей тишине. — Скоро ты поймешь, что я имею в виду. Где-то здесь проходит изгиб Времени, лучше мне это явление не описать. Я тысячи раз бывала здесь до той ночи, но никогда раньше не видела Покрова Гоэн.
Рапсодия кивнула и вновь посмотрела вдаль. Покров Гоэн — «Радость» на намерьенском языке — служил дверью в царство лорда и леди Роуэн, о которых Элендра рассказала Рапсодии в первую ночь их встречи. В легендарных существах — Хранительнице Снов и ее супруге, Властителе Благостной Смерти, — было нечто мистическое, недоступное пониманию Рапсодии. Если бы историю о спасении Эши ей рассказала не Элендра, она бы решила, что рассказчик перебрал эля, но слова Элендры наполняла абсолютная уверенность, и у Рапсодии не возникло сомнений. Лорд и леди, сказала Элендра, вмешиваются только в тех случаях, когда речь идет о жизни и смерти, — иначе они просто не впускают к себе гостей. Она вздохнула, надеясь, что таинственная чета Роуэн захочет вмешаться.
— Возможно, его удается заметить только в том случае, если ты того стоишь, — предположила Рапсодия, похлопав свою кобылу по шее.
Элендра пожала плечами.
— Все может быть, — ответила она и прищурилась, внимательно вглядываясь в лес. Затем она повернулась и взяла Рапсодию за плечи. — Тебе нужно кое-что запомнить. Время течет здесь иначе. Я провела в их царстве часы или даже дни, пока они пытались исцелить Гвидиона. — В ее серебряных глазах появилось отражение тучи, а может, они затуманились от воспоминаний. Когда Рапсодия вернулась в Тириан, чтобы попросить помочь ей с детьми ф’дора, Элендра совершенно спокойно отнеслась к новости о том, что Эши жив. Рапсодии не раз хотелось узнать, что думает об этом лиринская воительница, но Элендра молчала. — Когда он… после того как выяснилось, что я больше ничем не могу помочь и лорд Роуэн отослал меня обратно, в лесу ничего не изменилось, даже седло сохраняло тепло моего тела. Возможно, ты пробудешь во владениях леди и лорда Роуэн много времени, месяцы или даже годы, но когда ты вернешься, в остальном мире пройдет лишь несколько мгновений. Не исключено, что тебе будет трудно найти свое место во Времени.
