И явилось новое солнце - Вулф Джин Родман (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Разумеется, город, чьи размеры некогда вызывали восхищение всего мира, теперь был усеян такими мертвецами. А что же я? Не очередной ли я труп, несомый течением? Руки мои на ощупь были холодны, и груз воды отягощал мои легкие; самому себе я казался блуждающим во сне. Но я еще двигался или мне казалось, что двигался, вопреки течениям, и мои холодные глаза оставались зрячими.
Запертые проржавевшие ворота некрополя встали передо мной, и клочья спутанных бурых водорослей, облепивших острые пики прутьев, извивались, точно горные тропы – неизменный символ моего давнишнего изгнания. Я устремился вверх, сделав несколько гребков руками и невольно помахав перед собой черепом. Внезапно устыдившись, я выпустил его; но он, казалось, не желал отставать, следуя движению моей руки.
Перед тем как погрузиться на судно иеродулов, которое должно было доставить меня на корабль Цадкиэля, мне пришлось пребывать в подвешенном состоянии в окружении вращающихся и поющих черепов. Сейчас передо мной разворачивалась действительность, предрекавшаяся той церемонией. Я знал, я понимал это и был уверен в своем познании: Новое Солнце должно сделать то, что делал сейчас я, – пройти невесомым через свой затонувший мир в окружении его мертвецов. Утрата древних континентов была ценой, которую заплатил Урс; это путешествие – цена, которую вынужден заплатить я, и миг расплаты настал.
Череп плавно опустился на илистое дно, на землю, в которую поколение за поколением ложились бедняки Нессуса. Я снова поднял его. С какими словами обратился ко мне начальник караула в сторожевой башне?
«Экзультант Таларикан, чье безумие выражается в нездоровом интересе к ничтожнейшим из аспектов человеческой жизни, утверждает, будто два гросса тысяч человек питается единственно мусором, остающимся от прочих… Если бы даже мне было позволено делать вдох лишь тогда, когда какой-нибудь нищий сигает с моста в реку, я жил бы вечно – город порождает и убивает людей много чаще, чем человек делает вдох».
Они больше не сигают с моста, ведь сама вода набросилась на них. По крайней мере их страдания окончились, а некоторые из них, быть может, и уцелели.
Когда я добрался до мавзолея, в котором играл в детстве, я обнаружил его разбухшую дверь закрытой – сила моря, ворвавшегося в некрополь, завершила движение, начатое, вероятно, столетие назад. Я оставил череп на пороге и устремился на поверхность, которая уже переливалась золотым солнечным светом.
48. ЗЕМЛИ СТАРЫЕ И НОВЫЕ
Лодки Эаты нигде не было видно. Может показаться нелепым, если я, как мне и следует, напишу, что плыл целый день и большую часть следующей ночи, но все было именно так. Вода, которую все называли соленой, вовсе не казалась соленой мне; я пил ее, когда хотелось пить, и она освежала меня. Я почти не испытывал усталости; когда же все-таки уставал, то отдыхал, лежа на волнах.
Я и так уже снял с себя почти всю одежду, кроме штанов, а теперь избавился и от них. По старой, никогда не подводившей меня привычке я, прежде чем расстаться с ними, проверил карманы; в них оказались три медные монетки – подарок Имара. Надписи и лица на монетах стерлись, к тому же они заметно потемнели – в общем, выглядели такими древними, какими и были на самом деле. Я позволил им проскользнуть у меня меж пальцев вместе со всем Урсом.
Дважды я видел больших рыб, которые, вероятно, таили в себе опасность; но они ни разу не угрожали мне. Водяных женщин, из которых Идас, наверное, была самой маленькой, я не встречал. Не видел я и Абайи, их повелителя. Ни Эребуса, ни каких-либо иных чудовищ.
Явилась ночь, ведя за собой бесчисленный караван звезд, и я, лежа на спине, не отрывал от них пристального взгляда, а теплые ладони Океана покачивали меня. Сколько же богатых миров пролетело тогда надо мной! Однажды, бежав от Абдиеса и устроившись на ночь у скалы, я смотрел на эти же звезды и пытался представить себе их спутники и как на них могут жить люди, возводя города, которые меньше наших знают о зле. Теперь я понял, как наивны подобные мечты, ибо повидал иной мир и нашел его еще более странным, чем все, что я мог себе вообразить. Не распространялось мое воображение ни на причудливый экипаж, который я встретил на корабле Цадкиэля, ни на рыскунов; и все же все они, как и я, были родом из Брии; и Цадкиэль не погнушался взять их к себе на службу.
Я отгонял эти грезы, но они являлись помимо моей воли. Рядом с некоторыми звездами, которые сами казались лишь еле тлеющими угольками, несущимися в ночи, я вроде бы различал звездочки еще меньшие; и пока я глядел на них, передо мной проходили вереницы смутных воспоминаний, прекрасных и мучительных. Потом, тучи закрыли звезды, и я заснул.
С наступлением утра я увидел, как ночь Ушас спадает с лика Нового Солнца. Ни в одном мире Брии не нашлось бы зрелища более изумительного, и даже на Йесоде я не видел такой дивной красоты. Юный царь, сверкающий златом неведомых рудников, шагал по волнам; и столь пригож был его образ, что, раз увидев его, уже не станешь смотреть ни на кого другого.
Волны танцевали для него и взметали десятки тысяч брызг к его стопам, и каждую он превращал в бриллиант. Набежала большая волна – ибо набирал силу ветер, – и я взмыл на ней, как ласточка взмывает в потоке весеннего воздуха. На вершине волны я задержался чуть меньше вздоха, но с этого пика я заглянул ему в лицо и не ослеп, а признал в нем свое. С тех пор такого уже не случалось со мной и, возможно, не случится никогда. Между нами, на расстоянии пяти с лишним лиг от меня, из моря поднялась ундина и приветственно вскинула ему навстречу руку.
Потом волна спала, и я опустился вместе с ней. Если бы я подождал, думаю, подоспела бы вторая волна и вознесла бы меня еще раз; но многому – а тому мгновению особенно – не дано повториться. Поэтому, дабы впечатления низшего порядка не затмили предыдущее, я нырнул в насыщенную солнцем воду, погружаясь все глубже, в надежде испытать способности, открытые мною лишь прошлой ночью.
Они остались при мне, хотя и полусонное состояние, и желание покончить с жизнью покинули меня. Мир мой теперь полнился самой нежной, чистейшей голубизной, был выстлан охрой и снабжен золотым балдахином. Мы с солнцем плавали в пространстве и свысока улыбались своим сферам.
Проплыв некоторое время – не могу сказать, сколько вздохов, ибо я вовсе не дышал, – я вспомнил про ундину и вознамерился отыскать ее. Я еще не избавился от страха, но понял наконец, что таких, как она, не всегда следует бояться; и хотя Абайя строил злые умыслы против прихода Нового Солнца, век, когда моя смерть могла повлиять на ход событий, миновал. Я погружался все глубже и глубже, поскольку вскоре сообразил, что снизу гораздо легче разглядеть любой объект, передвигающийся на светлом фоне морской поверхности.
Потом все мысли об ундине улетучились. Подо мной раскинулся иной, незнакомый мне город, тот, что никогда не был Нессусом. Башни его растянулись на дне Океана, и лишь подножия некоторых из них еще стояли вертикально; давние останки кораблекрушений лежали среди башен, древних уже тогда, когда остовы погибших кораблей еще были славными новыми судами, спускавшимися на воду под радостные крики, с разноцветными вымпелами на снастях и танцующей командой на баке.
Рыская среди павших твердынь, я находил сокровища – великолепные самоцветы и блестящие металлы, – столь благородные, что они выдержали испытание вечностью. Но я не нашел того, что искал, – названия города и имени забытого народа, который возвел его, а после отдал Океану, как отдали мы Океану город Нессус. Черепками и ракушками я скоблил притолоки и пьедесталы; много слов было начертано там, но я не мог разобрать ни одной буквы.
Несколько страж я плавал и обшаривал эти руины, не поднимая глаз; наконец огромная тень пала на засыпанную песком улицу подо мной, и, взглянув наверх, я увидел ундину, чьи волосы извивались, точно щупальца кракена, а тело казалось днищем корабля; она промелькнула надо мной и исчезла в ослепительном сиянии солнечного пламени.
