В час волка высыхает акварель (СИ) - Бруклин Талу (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
— Маэстро? Короля ублюдков? — Удивился донжуан — Он скоро появится на сцене, не стоит его беспокоить. Он обещал устроить незабываемое шоу! Не бойтесь, король обязательно появится! А пока давайте я познакомлю вас с некоторыми членами нашего выдающегося общества. Весь свет в гостях у короля! Я уверен, моя подруга будет рада знакомству со столь очаровательной особой! — Гордо продекларировал джентльмен.
— Имя своё назови.
— Ганс Лир. Можем идти? — Ганс подал даме руку и торжествующе улыбнулся.
— Веди. — Дама соблаговолила положить свою ладонь в ладонь кавалера.
Ганс провёл Адриану между десятками сплетничающих кампаний и накрытыми столами, пока они, наконец, не повстречали госпожу в маске ворона. Она сильно отличалась от остальных гостей. Её наряд был таким… пугающе настоящим.
— Госпожа Адриана, позвольте представить мою подругу и выдающегося человека — доктора Аннецива.
— Странный у тебя костюмчик. — Заметила Адриана, изучая одежды доктора. На ней была маска ворона и облегающий чумной балахон, от неё несло благовоньями и маслами, которыми чумные доктора обычно мазались во время эпидемии, чтобы не заразиться.
— Я редко снимаю костюм — это моё кредо. Каждый должен знать, кто я, и самое главное — что я. — Из-под маски доносился глухой, слегка подавленный голос, словно из глубины могилы. — Слишком уж много развелось людей загадочных, скрывающихся, пусть хоть я стану открытой книгой для всех, Аннецива, Милосердие северного леса. — Ещё раз представилась она.
— А как вы, два нормальных человека, попали на этот бал?
Ганс переглянулся с доктором, и они хором рассмеялись, Адриана потянулась к ножу, вспомнив, что невиновных на таком приёме быть не может. Вытирая слёзы, Ганс ответил.
— Госпожа Адриана, очень смешной вопрос! Вы же тоже на приёме! Тут все считаются так называемыми «уродами», так скажет весь остальной мир. Но мир ушёл в другие земли, туда ему и дорога. Здесь, в нашем городе, теперь нет уродов, все абсолютно нормальны!
— Молчи, Ганс. — Перебила доктор — Дама хочет знать, чем мы знамениты, ну так дай ей то, что она хочет. Если, конечно, хочешь, чтобы потом дали тебе. — Ганс ничуть не смутился, заявление, по-видимому, оказалось вполне серьёзным.
— Тогда позвольте рассказать вам желаемое. — Ганс немного прокашлялся и выпил полстакана воды. — Доктор Аннецива — самый милосердный человек на свете. Во время эпидемии в северных поселениях её направили туда вместе с остальными чумными докторами, но пока те наивные дети пытались исцелить людей от воистину неизлечимой болезни, наш доктор нёс покой со скальпелем в руках. Шесть сотен, три десятка и четыре единицы! Шестьсот тридцать четыре! — Продекларировал он, чуть ли не выпрыгивая из костюма от гордости. Речь его даже привлекла внимание парочки компаний у других столиков. Музыка не прекращала играть.
Последнюю фразу Адриане объяснять не требовалось, правая рука уже тянулась к кинжалу.
— Очень… Интересно. — С трудом выдавила она из себя вежливые слова.
— Вы считаете меня монстром? Типичное мнение того, кто не видел эпидемии в северных лесах. — Доктор облокотилась на стол и стала медленно снимать маску, не прекращая говорить. — Вы знаете, что такое чума? Есть несколько видов, но в северных лесах болели бубонной. Сначала чёрные наросты появляются на запястьях и под мышками, потом зараза выходит из них и растекается по всему телу зловонным гноем. Больной слабеет и ничего толком делать не может, только стонет и ревёт, как ненормальный. Через пару дней всё его тело усеяно чёрными нарывами — бубонами. Всё, что находится вокруг него, пропитывается смрадом смерти, на который сбегаются стаи красноглазых крыс. И потом они разбегаются кто куда, и зараза волной охватывает города в считанные дни. Представьте себе горы тел, которые мы сжигали. И живых, и мёртвых жгли. Как человеку объяснить, что хоть он и дышит, но уже умер для всех? Пережить эту болезнь почти невозможно, но я смогла. — Аннецива сняла маску. Перекорёженное лицо, всё в нарывах и кровоподтёках. Один глаз в несколько раз меньше другого, почерневшие, местами выпавшие зубы. Это было не лицо человека — самой смерти — Госпожа Адриана, чума — клеймо на всю жизнь. После болезни нет ничего. Тебя боятся даже родные, презирают все! Никто не верит, что можно исцелиться полностью. Церковь ссылала немногих выживших на угольные шахты, они боялись здоровых людей. Вдруг снова слягут и заразят по новой? Знаете, что самое забавное? Мы чумные доктора, самые страшные злодеи. Мы не умеем лечить эту болезнь, мы даже распространение остановить то не в силах были! Так зачем тогда врать самим себе? Больные заслуживают милосердие, которые в их случае выглядит одинаково — быстрая и безболезненная смерть. — Лопнул бокал в руке доктора, в гноящихся глазах её, где-то в глубине теплилась жизнь, отражалось пламя костров, лица убитых. Горы тел.
— Жестокое, но разумное решение. — Согласилась Адриана, немного подумав, она пришла к выводу, что поступила бы также. А как иначе? Милосердие — это очень хорошо, но иногда оно способно убить миллионы людей. Пожалеешь одного больного и завтра весь город будет стонать и молить о помощи. А помочь нечем. Потому что смерть не лечится. А чума — это смерть,
Ганс заулыбался, ему не терпелось рассказать свою историю. Любой, мнящий себя безумным гением всегда спешить раструбить о своём безумии на каждом видимом и невидимом углу. Они гордятся своим отличием, уродством, ведь иначе они бы растворились в такой им ненавистной толпе.
— Я тоже в каком-то роде спасаю жизни людям, делаю их лучше, дарю счастье.
— Вы тоже врач, или занимаетесь благотворительностью? — Спросила Адриана. Компания сделала небольшой перерыв: подошёл разносчик еды и предложил кусочек мяса и бокал вина, порядком проголодавшаяся, Адриана с радостью приняла яства, предварительно проверив их на наличие яда с помощью карманного флакона с алхимическим индикатором. Никто в компании такому действию не удивился — каждый человек имеет право на свои причуды, думали они.
— Я профессиональный муж. — Начал Ганс, параллельно уплетая куриную ножку. — Я освоил все возможные и невозможные приёмы ухаживаний, умею понимать желания женщин, щёлкаю их, как фисташки. — Одна фисташка как раз полетела у нему в рот — Однако у меня есть миссия. Цель. Я не липну к пышногрудым красавицам, не волочусь за холодными, не нуждающимися в любви особами. Тела — явление временное, как лёгкий весенний ветерок. Ощущать его приятно, но он уйдёт, оставив после себя только пустоту и уродливые морщины. Меня занимал поиск запуганных серых мышек, некрасивых и бедных девушек из бедных семей. Их бросили в кипящий котелок светской жизни, не спросив, а ведь эти голубушки совсем не готовы для участия в этих кровавых мышиных бегах! Тут не любят искренних и чистых, только сильных, красивых и богатых. Ум не так важен, ум — удел мужчин. Так думали все, но не я. Каждый имеет право на счастье!
Я выискивал в куче бесчувственной рудной пыли, брошенные и оставленные золотые самородки. Я дарил им любовь, страстную и чувственную, ту любовь, о которой они читали в немногочисленных романах. Они делали это ночью при свете свечи, тайно от родных. Они мечтали о принце на белом коне, я стал для них этим принцем!
У меня были сроки — три месяца и свадьба. Я помню каждое лицо, каждый взгляд, наполненный блистающими искорками счастья. Те девушки не могли поверить, что волшебная сказка осуществилась. Потом наступал полный любви медовый месяц. Я отвозил каждую в свой домик, взирающий на прилежащие земли свысока. Мы кувыркались в постели и ели апельсины, я отправлял их в самое прекрасное место на земле, где нет друзей-предателей и жестоких родителей. Вдали от смрада столицы серые бутоны расцветали и сияли, подобно самым ярким звёздам, украшающим ночной небосвод.
Проходил месяц, и наступало время прощаться. Я отправлял свою жену в царство вечного сна. Яд убивал нежно, по телу разливалось тепло и очень хотелось спать. Они умирали счастливыми, не понимая, что происходит.
