Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ) - Шихматова Елена
— Ее больше нет! — с трепетом произнес ронвельд.
— Да, вы свободны, но прежде, чем вы выйдете отсюда, я хочу знать. Зачем Алин сделал это?
— Он сошел с ума, — мрачно ответил Лукаш, глава ронвельдов, — и ты не хуже меня знаешь, к чему бы все это привело, не пробуди та девочка Драгомира Дэ Шора.
— Я знаю, просто мне непонятно, зачем Алин сделал такое? Неужели он не думал о последствиях?
Лукаш покачал головой.
— Думаю, ты не найдешь ответа на этот вопрос, потому что иначе как помешательством это назвать нельзя. Но ты можешь узнать наверняка, с помощью памяти прошлого, тебе доступно сознание Алина, история его жизни.
— Ты знаешь, я не зря спросил. Его мысли мне недоступны, они как бы заблокированы.
— Это странно, — согласился Лукаш. — И если ты найдешь этому объяснение, то, будь добр, расскажи мне.
— Хорошо. Ну не буду вас больше томить. Вы свободны! — произнес он, сорвав последнюю границу одним движением руки, или, скорее, мысли: здесь ведь было только его сознание.
Отовсюду послышались радостные крики и возгласы, слова благодарности и восхваления освободителю. Дан знал, что они не единственные магические существа, запертые в сторонних мирах, и впереди у него еще много работы, но Лукаш, словно читая его мысли, возразил.
— Если ты сделаешь это сейчас, то не скоро сможешь вернуться в реальный мир.
— Вряд ли я вообще вернусь. Думаю, Каллина уже швырнула меня в камеру и вот-вот казнит. Не думаю, что нужно терять время.
— Ничего эта Каллина тебе не сделает: любое враждебное действие, направленное на властителя магии, оборачивается против того, кто его направляет. Если Каллина решит повесить тебя, то сама задохнется от удушья, при этом не причинив тебе никакого вреда.
— Я, кажется, понимаю, о чем ты говоришь, и уже из своего прошлого. Когда Юлиан хотел ударить меня, то отлетел так, будто его ударили.
— Все верно. Но вообще ты можешь вернуться в свое тело и посмотреть, что с тобой происходит.
— Как?!
— Ты должен просто пожелать этого. Ты лишь наполовину человек, а наполовину магическое существо, здесь и сейчас ты магическое существо, ты пришел сюда интуитивно, не отдавая отчет своим действиям, значит, сейчас надо сосредоточиться и ощутить свою связь с реальным миром.
— Это звучит как-то жутковато! А ты уверен, что я…
— На все сто процентов.
— Ладно, я постараюсь.
Дан сел и, скрестив ноги, сложил руки как при молитве. Он сидел так довольно долго, пока, наконец, смог успокоиться и погрузиться в себя, он не мог описать это словами, разве что прибегнуть к схематичному объяснению Лукаша, но все было так, как он говорил. Нащупав связь, он соединил две составляющие. Сначала он увидел себя со стороны, и порядком ужаснулся.
— Что с моими волосами?
— Таковы внешние отличительные признаки властителя магии. Серебристые прямые волосы, серые глаза, и выжженные рисунки на ладонях, ничего, ты к себе привыкнешь.
— Да уж, к такому надо привыкнуть.
Он огляделся. Судя по размеренному покачиванию и ударам колес, его куда-то везли. Подле него сидела женщина, она дремала, напротив нее мужчина, крупный, сильный, он пристроился в углу, но не спал.
— Как я смогу вновь обратиться к тебе?
— Сейчас ты находишься между мирами, между пограничным миром и миром реальным благодаря тому, что ты наполовину магическое существо, а наполовину человек, это доступно только тебе. Поэтому, желая поговорить со мной, обратись к этой связи. Но ты, помимо этого, еще и волшебник, вспомни свою связь с полем силы и ты сможешь призвать своего ронвельда.
— Но ты ведь глава ронвельдов.
— А ты повелитель всех магических существ. Удачи, Данислав, для меня честь служить тебе!
Лукаш поклонился, но Дан в ответ тоже поклонился ему.
— И для меня, спасибо за все, Лукаш!
Открыв глаза, он почувствовал сильную боль в руках, в тех местах, где были выжжены изображения ронвельдов, он даже ахнул. Голова раскалывалась, а все тело знобило, несмотря на то, что его укутали одеялом.
Мужчина в углу сразу встрепенулся. Он встал на колени и, вытянув руку, потряс женщину за ногу.
— Аглая!
— А? Что?
Претич кивнул в сторону Дана.
— Кто вы? Что вам от меня нужно? — слегка запинаясь, спросил молодой человек.
Женщина молча посмотрела на него и, присев подле него на колени, коснулась его лба рукой, ледяной рукой, Дан невольно дернулся в сторону.
— Успокойся, мы не причиним тебе вреда! — вполголоса ответила Аглая и, взяв в руки полотенце, хотела собрать пот с его лба, Дан вновь невольно подался в сторону.
Но он был слишком слаб, чтобы остановить руку Аглаи, сделав неудачную попытку, он не смог даже достать руку из-под одеяла.
— Успокойся! Я же не бью тебя.
Не убью тебя! Так говорила его мачеха, когда хватала полотенце или любую тряпку, попавшуюся ей под руку и била его по губам и по лицу, синяков от этого не оставалось, так что пожаловаться он не мог, да и кому? Отец, однажды увидев это, просто промолчал и ушел. После того случая Дан стал ненавидеть его, если до этого, он мечтал о том, что отец заступится за него, то потом просто знал: он один.
Родная мать Данислава погибла при родах, а его отец спустя всего месяц после гибели первой жены, женился на второй. За мальчиком первые шесть лет до самой своей смерти ухаживала бабушка по материнской линии, она заботилась о нем, любила, единственные светлые воспоминания о детстве у Дана были связаны только с ней. Бабушка бы ни за что не прошла мимо, но он, отец, прошел. Вторая жена родила ему мертвого ребенка, сначала одного, потом второго, третьего. Четвертый малыш не дожил до года. Дан всегда знал, что она ему не родная и та всякий раз подчеркивала это. В восемь лет мальчика отправили в частную школу в Рувире, Дан был просто счастлив, что уехал из дома. Но на летние каникулы он вынужден был возвращаться, вновь погружаясь в мир страха и ненависти, горя одним только желанием: поскорее вырваться отсюда. Именно последнее заставило его согласиться с выбором отца: женить его на дочери знакомых, так как это давало ему возможность получить часть наследства матери, а значит, иметь свои средства, на которые он мог вернуться в ставший ему родным Рувир. Его не раз посещала мысль убежать из дома, но учителя хорошо донесли до него: образование нужно в жизни, а так как оно не бесплатное, он должен был терпеть.
Аглая отложила полотенце в сторону и достала палочку сонника, зажгла ее от лампы, закрепленной в углу повозки, и быстро погасила — от палочки пошел дым, Аглая успела накрыть конец палочки ладонью, чтобы дым не распространялся. Дан с ужасом смотрел на это, прекрасно понимая: она хочет усыпить его. Он отчаянно попытался встать, но стоило ему опереться на больные руки, как он едва не взвыл, успев закусить губу.
— Подержать его? — спросил Претич.
— Не нужно, — сказала Аглая и, бесцеремонно прижав молодого человека коленкой к полу, поднесла дымящуюся палочку к его носу.
Последнее, о чем он успел подумать: «Идиот! Ты ведь можешь колдовать!» Однако вместо поля силы, он успел увидеть перед собой только злосчастную палочку, в следующий миг он провалился в глубокий неспокойный сон.
Коня для Юлиана не было, он понял это, когда подошел к конюшне и увидел, что она заперта на большой замок. Надо было взять у Каллины ключ! Юлиан едва не выругался вслух. Отсюда до ближайшего отделения городской охраны было минут пятнадцать ходьбы быстрым шагом, а до ближайшего курьерского поста всего пара минут. Не мешкая, Юлиан отправился к курьерскому посту. В небольшой домике горел огонек, Юлиан громко постучал в дверь. Открыли ему довольно быстро. На пороге стоял быстроглазый паренек лет семнадцати-восемнадцати, окинув взглядом ночного посетителя, паренек спросил.
— Что вы хотели?
— Здороваются сначала! А потом: что вы хотели! — осек его Юлина, достав из кармана золотую монетку, он протянул ее пареньку. — Вот, держи, нужен конь и побыстрее.
