Два талисмана - Голотвина Ольга (читать книги без сокращений txt) 📗
— Или иноземец, — сказал Мирвик тихо. — Такой, кому в радость будет глядеть, как у нас смута начнется.
— Верши-дэр на пиру хотел свершить обряд йорвахра-ранса, — напомнила Авита. — Призывал удачу. А удача не любит, чтобы ее по мелочам звали. Только тогда, когда на кону жизнь. Или что-то дороже жизни.
Все притихли, оценивая ситуацию.
Внезапно вновь раздался голосок Милесты:
— Ой, я слышала про Сокола, который предал короля. Этот господин был послан Хранителем в крепость на границе с Силураном, но попал в плен к врагам и, чтобы спастись, показал им потайной вход в крепость.
— Да, было такое года четыре назад, — неохотно подтвердил Ларш. — Мне дядя рассказывал. Но тот Сокол не предавал короля: он счел, что его особа ценнее крепости… Позже его изгнали из Клана.
— А еще, — вспомнила Авита, — когда я подъезжала к Аршмиру, я видела в море островок, а на нем статую… ну, маяк. Спутник рассказал мне, что Клан Спрута умеет оживлять этого великана и направлять на врага. А что будет, если какому-нибудь врагу попадет в руки талисман, убивающий магию? Не оставит ли этот враг наш город без могучего защитника?
Ларш словно затрещину получил. Даже отвернулся к окну, чтобы скрыть волнение.
Маяк-великан, да…
Дядя надеется на Ларша, а тот сидит в гостинице, болтает о чужих заботах и ничего не делает.
Хотя… он же не бездельничает! Он расставил врагу сети — и ждет. Больше он ничего сейчас придумать не сможет…
— Вернемся к браслетам, — твердо сказал Ларш. — Тянется цепочка: от убитого торговца — к башмачнику Унтуму и Дочери Клана Лебедя. Тут все просто: браслеты были куплены в лавочке, в один день… и в ту же ночь лавочника убили. Затем браслеты были украдены: один — в ночь смерти лавочника, другой — на следующую ночь. А всплывают они уже в Наррабанских Хоромах. Как они туда попали? Цепочка разорвана…
— Она разорвана в двух местах, — уточнил Мирвик. — В лавку-то они как попали?
— Вор принес, — пожала плечами Авита. — А как же еще? Убил женщину, не нашел ничего ценного, взял бисерные побрякушки, сбыл лавочнику за горстку медяков.
— Нет, — возразил Ларш, — воры ушли с пустыми руками.
— Откуда господин это знает? — удивилась Авита.
Ларш быстро глянул на смутившегося Мирвика — и не стал рассказывать девушкам, как тот улепетывал от «крабов» и прятался на крыше.
— У стражи, — веско сказал он, — свои способы добычи сведений. Мне стало известно, что убийц было двое. И ушли они с пустыми руками.
— Значит, искали именно эту вещь, — протянула Авита. — Зачем бы ворам искать пару браслетиков, если у тетушки был полный короб таких украшений?
— Хозяйка дома грешила на служанку, — напомнил Ларш. — По прозвищу Гортензия. Я спрашивал парней из своего десятка, но они о такой девице не слыхали.
— Да! — вскинулась Авита. — Она бы столько смогла нам рассказать! Ведь наверняка сообщница преступников, наверняка! Молоко с сонным зельем…
— Если и сообщница, — уточнил Мирвик, — то помазала своих дружков.
— Что? — хором спросили Ларш и Авита.
— Ну… обдурила. Они без урожая ушли — так куда браслетики делись, а?
— Домохозяйка их взять не могла? — на всякий случай предположил Ларш.
— Зачем бы тогда ей говорить нам о пропаже? — возразила Авита. — Мы и знать бы не знали о браслете. И о втором, который тетушка сплела… Нет, без этой девицы не обошлось. Как же нам нужна служанка, как нужна служанка…
В этот миг отворилась дверь, вошла Барабулька. Она услышала последние слова Авиты и поняла их по-своему. Побледнела, грохнулась на колени и возопила:
— Нужна служанка? А я?.. Госпожа, а как же я?
— В чем дело? — нахмурилась Авита.
— Я-то думала, что слуги надо мною шутки шутят! — заплакала Барабулька. — Они сказали, что госпожа меня выгнать хочет… что она хумсарку покупает… — Взгляд девушки обежал комнату. — Вон ту бесстыдницу, да? Что на господской кровати валяется?
Милеста уткнулась лицом в подушку, чтобы скрыть смех.
Авита строго спросила:
— А где мои деньги?
— Здесь, все здесь! — вскинула голову Барабулька. Вскочила на ноги, кинулась к кровати, вытащила из-под нее корзинку. — До единой монетки тут, изволь пересчитать. Я даже на булки не тратилась: пекарь хозяйке выпечку на счет записывает…
Отодвинув листки бумаги, Авита на глазок оценила горстку монет. Пересчитывать не стала.
— А булки где?
— Внизу, госпожа, внизу, на кухне, сейчас вместе с отваром шиповника принесу!
— Вот видишь, Барабулька, — добродушно сказала Авита, — и деньги ты сберегла, и булочки купила. За что же тебя выгонять?
— Как — за что? — ухмыльнулся Ларш. — А за прозвище! Барабулька… несолидно как!
— А чего? — весело заступился Мирвик. — Барабулька — чем плоха рыбешка? Не барракуда, не мурена…
Служанка приободрилась: раз господа шутить изволят — наверное, не выгонят! Ответила весело, стараясь попасть в тон хозяйке и ее гостям:
— Так прозвище — не имя, оно ко мне до костра не прилипло! Как госпоже угодно, так пускай меня и зовет. Вот прежней хозяйке тоже не по нраву было меня Барабулькой кликать, так она меня красиво прозвала — Гортензией! А я… Ох! Что вы все так на меня смотрите? Я чего-то не то ляпнула, да?..
Четыре крепкие мужские руки возводили на краю обрыва увесистую груду камней.
— Хорошо! — Лабран разогнулся и потер поясницу. — Пнешь разок — все как раз туда и обрушится!
Сын менялы взглянул вниз — туда, где на валу стоял сундучок с откинутой крышкой. Свет играл на серебряных монетах.
— За деньгами, ясно, пойдет тот лысый, что был с девкой, — продолжил старший. — Ты на него сбросишь камни. А уж с девкой мы управимся.
— Отец, а если на этот раз она возьмет с собой несколько мордоворотов?
Лабран похлопал по лежащему на траве луку со спущенной тетивой.
— А почему их тогда просто не перестрелять, как увидим? — не унимался Бранби.
— Ты из лука метко бьешь? — вопросом на вопрос ответил отец.
— Да разве это оружие для моряка! — хмыкнул Бранби.
— Ну, а я малость насобачился, пока на суше ошивался, для Круга сведения добывал. Но большой надежды на лук не имею. Лучше бы обойтись без него. Если лысого камнепадом пришибет, на эту дерзкую сучку и стрелы тратить не надо будет. Лишь бы они не задержались! У нас с тобой, сынок, на сегодня еще одна встреча назначена…
Не сразу удалось успокоить Барабульку-Гортензию настолько, что она стала понимать, о чем с нею говорят. Виной тому было неосторожно брошенное Ларшем слово «сообщница». Едва девушка уразумела, что ее обвиняют в причастности к убийству и краже, как забилась в такой истерике, что на шум примчалась хозяйка гостиницы.
Госпожу Лаингу без объяснений выставил Ларш: нефритовая фигурка Спрута на его груди действовала не хуже волшебного амулета. Авита и лаской, и окриками постаралась унять слезы служанки. Ей попыталась помочь спрыгнувшая с кровати Милеста, но Барабулька сквозь рыдания прокричала: «Уйди, змеюка заморская!» Решила, видно, что весь творящийся вокруг ужас вызван происками хумсарки, которая решила извести ее, бедняжку, и занять ее место при госпоже Авите.
Наконец Барабулька успокоилась и смогла отвечать на вопросы.
Да, она взяла браслеты и заколку! Можете тащить ее в тюрьму, клеймить каленым железом, отправить в рудник! Хоть удавкой задавите — да, взяла, чтобы покрасоваться перед дружком на танцах! В ту ночь до рассвета молодежь плясала на берегу, так захотелось принарядиться. Не в порту ведь мешки шьет — у Дочери Рода в служанках! Она бы потом положила украшения на место, госпожа и не заметила бы! Но кто же знал, что так получится… А как Гортензия потеряла место, так и решила, что браслеты и заколка будут ей вместо невыплаченного жалованья. Госпожа Афнара всегда в срок служанке платила, ни на монетку не обидела, небось и сейчас, в Бездне, Гортензию не корит за то, что взяла свое, честно заработанное!
