Ведьма-двоедушница (СИ) - Клекач Тамара (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
- Я... Я слышала, что здесь можно найти пристанище таким... - Саша осёклась.
Радость и облегчение, которые она испытала, отыскав монастырь, стали бледнеть. Что означало "пристанище" и "для таких, как она" она толком не знала, и чего ожидать тоже. Но всё-таки ей представлялось что-то другое: более особенное, более светлое, более знакомое или подходящее; место, где чувствуешь, что попал домой или встретился с друзьями.
В этом месте так не было. Оглядев голые стены без окон, с несколькими лавками по периметру и одной, на которой сидела она, стоящей в центре, Саша обратила внимание на тёмные пятна на полу, уж больно похожими на плохо отмытую кровь.
- Такими? - Игумен нетерпеливо дёрнул подбородком.
- А можно мне воды?
Слушка вздрогнул при упоминании воды, кувшин с которой он держал в руках, и испуганно посмотрел на наставника. Последний кивнул.
Саша сделала вид, что не заметила, как быстро слушка отдал ей кувшин, всячески избегая коснуться её рук, и сделала несколько глотков.
- Ты сирота, да? - Игумен расплылся в самой добродушной улыбке.
- Да, - согласилась Саша, сделав ещё несколько глотков под пристальным взглядом игумена Феодосия. Она уже поняла, что попала не в то место, в которое ей было нужно, и теперь обдумывала, как поступить.
- А как померли-то родители? От чумы? - продолжал допрос игумен. - И откуда же ты пришла, да ещё и с раной-то такой?
Вопросы были простыми, но вот что простым не было, так это то, что задаваться-то они задавались, но судя по тону и выражению глаз присутствующих, ответы на них были не нужны, словно для себя они их уже получили.
- И самый главный вопрос: откуда, дитя моё, у тебя вот эта вещица? - Игумен Феодосий показал ей нож, который она забрала у опричника.
Саша оторвалась от кувшина с водой, который так и держала двумя руками, и пристально посмотрела в глаза настоятеля. Недолгой была её непростая жизнь, и не так много людей она встречала на пути своём, но то, как выглядела ненависть, как она пахла, какой на была на вкус, Саша знала очень хорошо. И находясь сейчас в комнате с теми людьми, она ощущала её кожей.
- Я пришла из Новгорода Великого... - Саша предприняла попытку увести разговор в другое русло. Она всё ещё была слишком слаба, чтобы отбиваться, бежать, да и не хотелось ей вредить этим людям. Хоть она видела в них ненависть и жестокость, она всё же надеялась воззвать к милосердию и тому свету, который должен был в них быть хоть сколечко.
- Лжёшь! - завопил игумен, стукнув посохом об землю. - Взять её!
Откуда не возьмись в помещении возникло ещё два послушника. Оба они были с вилами. Тот же слушка, что подал ей кувшин с водой, пулей метнулся к ней и одной рукой схватил за волосы, а другой сильно надавил на рану на руке.
- Ты правильно сделала, девка, что пришла к нам, - молвил настоятель. - Спасение может быть обретено лишь в Церкви Христовой. Даже для таких, как ты.
Саша попыталась вырваться, но внезапно почувствовала, что веки её слипаются, и без того ослабевшее тело немеет и обмякает.
В помещении тем временем прибавилось ещё народу. Над ней читали молитвы, поливали святой водой и всё время повторяли, что изгонят из неё зло.
Сашу тошнило. Стены помещения, лица людей - всё плыло. В бесполезных попытках вырваться, она теряла остатки сил.
- Изыди! - кричал игумен, стуча посохом.
- Сам изыди! - прохрипела Саша, дёрнувшись в сторону. Кто-то ударил её ногой в живот, от чего она согнулась и стошнила слюнюй и немного кровью.
- Она вырывается, - чуть ли не заплакал испуганный слушка, что держал её.
- Сон-трава её сдержит.
Не будь Саша так слаба и измотана, она бы почувствовала вкус ветреницы, более известной в народе, как сон-трава, да и действие её она бы блокировала, но сейчас Саша была даже рада этому. Не напои они её травой, да не совершив ошибку, сказав об этом, так бы, наверное, и сгинула она там.
- Вы правда думаете, что трава меня сдержит? - засмеялась Саша, почувствовав прилив сил.
Слушка потянул её за волосы так, чтобы приподнять. Одежду на груди разорвали, и раскаленная кочерга страстно поцеловала её кожу.
- Изыди!
Саша закричала от неимоверной боли. Её волосы отпустили, и изо рта потекла кровь со слюной. В месте ожёга всё горело, но это не шло ни в какое сравнение с тем огнём, что разгорался у неё внутри.
В помещении стало настолько тихо, что можно было расслышать сердцебиение каждого присутствующего. Семеро. Семеро нелюдей, клеймивших её, как скотину, дававших свои обеды, клявшихся жить по библейским законам, а на деле, живущим по своим, испустили вдох облегчения.
- Господи... - На Сашу упали капли воды.
- Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно (заповедь), - произнесла Саша.
Когда она подняла голову, глаза её светились зелёным огнём. Волосы, сменившие цвет с каштанового на зелёный, поднимались вверх от исходившего от неё жара.
Долго были слышны крики из охваченной огнём пристройки. Саша не пощадила никого, кроме человека, перевязавшего ей руку. Вместе они смотрели, как из зелёного дыма над монастырём, поднимались в небо души тех, кого сгубили священнослужители.
Он протянул ей нож, который у неё забрали, и сказал лишь одно слово:
- Хутынь.
- 6 -
Через деревяницы проходила дорога на Хутынский монастырь. Расположен он был на правом берегу реки Волхов в трёх с небольшим верстах от Великого Новгорода.
Согласно народному преданию, место это находилось во власти нечистой силы, и даже после победы над ней князем Ярославом и возведением им храма во имя Преображения Господня, и постройки на его месте Спасо-Преображенского собора, место то так и звалось в народе "Хутынь", то есть худое место.
"Слишком холодно, слишком темно, я... Я так устала бежать! Мне никогда не выбраться из этого леса!" - в отчаянии думала Саша.
Споткнувшись о корень сухого дерева, она упала. За последний час это произошло уже в третий раз. "Мне нужно встать! Нужно идти вперёд!"
Саша поднялась на ноги, вытерев грязной рукой выступившие слёзы. Правое колено опухло, и, не пройдя и двух шагов, она снова оказалась на земле. Замотавшись в покрытый засохшей грязью материнский опашень, она заползла в неглубокую яму с сухими листьями под тремя близко растущими сухими елями.
Вращая в руках вырезанную из дерева фигурку кошки, Саша думала о доме: о шершавых маминых руках, заплетающих ей косу перед сном, о настойчивых просьбах брата рассказать ещё одну историю перед сном, о грубой одежде отца, которую она спешила зашить.
"Я вернусь к вам обязательно! Вернусь!"
Облокотившись на ствол ели, Саша встала на ноги. Если пойти сейчас, то к рассвету она, возможно, доберётся до монастыря. Вот только с таким коленом до рассвета ей было не добраться даже до соседнего дерева, а днём идти было рискованно даже через лес.
Ночь была её единственным преимуществом, и она должна была его использовать.
Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь, и вспышка бледно-зелёного света завершила её превращение. Она встряхнула головой, принюхиваясь к холодному воздуху, и двинулась на восток.
Она не знала, сколько прошло времени. Животные инстинкты работали не так, как у людей, и понятие о времени ограничивалось лишь дневным светом и ночной темнотой. Но рассвет был близок, так же, как и монастырь.
Серая полоска приближающегося рассвета становилась всё ярче. Лес поредел, и в воздухе отчётливо различался запах спелых яблок.
"Странно, - подумала Саша, - ведь сейчас декабрь. Какие же яблоки могут быть в начале зимы?"
На опушке леса Саша остановилась. Здесь запах усиливался, но ни яблок, ни монастыря нигде не было, только полуразрушенный фонтан посреди покрытой снегом просеки.
Осмотрев окружности, она подошла к фонтану. Ему было здесь не место, но судя по следам, оставленных на нём временем, стоял он здесь очень давно, что само по себе было странным.
