Врата Атлантиды - Николаев Андрей (книга регистрации .TXT) 📗
— Хорошо, я соберу вещи.
Воскобойников отвел Корсакова в сторону. Игорь видел, что Пашку что-то тяготит — тот крутил ус, вздыхал, оглядываясь на картину.
— Ну, в чем дело? Не томи душу, выкладывай.
— Не знаю, как сказать, — задумчиво проговорил Павел, — не нравится мне она. Чем-то нехорошим веет. Я как ее открыл — будто кто сердце сжал. Прямо холодом потянуло, словно из могилы. Ты не смейся…
— Да я не смеюсь. Не поверишь, но у меня те же ощущения.
— Угу… Я словно туда перенесся: звон оружия, запах этот болотный, тухлый, и тетка эта как в душу глядит. А твари вокруг нее? Да если таких во сне увидишь, то можно и не проснуться. Я, пока успокоился, все твои сигареты выкурил и, кстати, не заснул я, а вырубился просто. Сам не пойму как. Вот только что в кресле сидел, курил, а тут вдруг уже вы приехали. Словом, мистика какая-то. Мой тебе совет — поднови ее и продай побыстрее.
— Да, наверное, так и сделаю, — согласился Корсаков.
В спальню заглянула Анюта.
— Ну, мужики, долго шептаться будете?
— Все, уже едем, — Воскобойников вышел в холл.
Корсаков мрачно посмотрел на картину и, завесив ее тряпкой, вышел следом.
На улице Марина поцеловалась с Анютой, чмокнула в щеку Корсакова и уселась за руль «Нивы». Воскобойников приложился Анюте к ручке, облапил Игоря и полез в машину.
— Не пропадайте, звоните, — сказала Марина, опустив стекло.
— Куда звонить-то?
— Я оставила номер мобильника Анюте. А хотите, заезжайте. У нас природа не хуже, чем в Архангельском. Пока, ребята. Удачи вам.
— Счастливо, — Корсаков поднял руку, прощаясь.
Анюта помахала вслед «Ниве», шмыгнула носом.
— Какие у тебя друзья классные, а ты меня только с алкоголиками знакомишь, — упрекнула она Игоря.
— Как видишь, не только, — возразил Корсаков.
Глава 3
Вечерело. Заходящее солнце освещало верхние этажи домов напротив особняка. В такой вечер сидеть где-нибудь на берегу речки на пленэре, писать потихоньку деревенские пейзажи, потом пить парное молоко и неспешно беседовать с соседом по участку о видах на урожай крыжовника.
Корсаков вздохнул, подумав о том, как повезло Пашке. Через два часа будет у себя под Яхромой, раскочегарит самовар и сядет с Мариной пить чай под липами. А с первыми звездами они пойдут спать, и будет у них любовь. Спокойная и нежная, как волна теплого моря, а с утра они будут работать, помогая друг другу, а осенью поженятся, родят ребенка и заживут душа в душу…
Он обнял Анюту за плечи, девушка прижалась к нему, подняла голову. Игорь поцеловал ее в висок, она потерлась носом о его щеку.
— Не будем завидовать чужому счастью, да? — спросил Корсаков. — Лучше построим свое.
— Обязательно, — серьезно глядя ему в глаза, сказала Анюта.
— Вот и правильно. Пойдем домой?
— Пойдем. Только, Игорь, пока вы с Пашей шептались, мне Сань-Сань позвонил.
— И что сказал?
— Он устраивает прием. Попросил, чтобы я приехала, — у девушки был такой виноватый вид, что Корсаков улыбнулся.
— Нет проблем, езжай, конечно.
— Ты не обидишься? Я ведь, наверное, только завтра вернусь.
— Конечно не обижусь, глупышка. А я пока изображу что-нибудь несусветное. Какой-нибудь «Черный квадрат», к примеру.
Они зашли в дом, поднялись по лестнице. Анюта пошла в спальню переодеться, Корсаков присел в кресло. В последнее время Александр Александрович что-то часто стал вытаскивать дочь на всяческие мероприятия. То у него прием, то фуршет, то премьера. Анюте, конечно, скучновато здесь. Игорь обвел глазами комнату, висевшие на стенах картины, хрустальную люстру с половиной подвесок. Анна привыкла вести жизнь бурную и содержательную, как это сейчас понимают: дискотеки до утра, великосветские тусовки в компании звездулек нашей убогой эстрады, а с Корсаковым, особенно сейчас, когда он взялся за работу, повеселиться удается не всегда. Да и какое веселье в компании таких же, как он, неудачников?
Из спальни вышла Анюта в облегающем голубом платье на тонких бретельках, и он невольно залюбовался ее фигуркой. Этакий молодой зверек, не осознающий своей грациозной прелести, и оттого все движения получаются естественными и органичными.
Девушка поправила рассыпавшиеся волосы, прошлась перед Игорем, покачивая бедрами, повернулась, словно манекенщица на подиуме.
— Ну, как? Годится?
— Обалдеть! — в тон ей ответил Корсаков.
— Тогда я поехала. Ты утром на «пятачок» пойдешь?
— Куда ж деваться. Работа такая.
— Ладно, как вернусь, я тебя отыщу, — она быстро поцеловала Игоря в щеку и, цокая высокими каблучками, сбежала по лестнице. — Не скучай, — крикнула она, хлопнула дверью, и Корсаков остался один.
Делать было решительно нечего. Он побродил по комнатам, включил телевизор, увидел заставку очередной мыльной оперы и выключил. Может, и впрямь нарисовать что-нибудь этакое? На любителя. Нет, настроения работать не было.
Махнув рукой, Игорь откупорил подаренную Александром Александровичем бутылку виски — месяц стояла, и никакого желания пить заморский самогон не возникало. Он налил полный стакан, закурив, уселся напротив картины, с которой Пашка смыл павлинообразных уток, и уставился на нее. С этого расстояния кракелюр на полотне был почти незаметен, в полумраке комнаты картина казалась слегка размытой, словно Игорь смотрел через окно на подернутую дымкой равнину. В каком состоянии неизвестный художник писал этот пейзаж? Судя по преобладающим темным тонам, настроение у него было неважное. Собственно, в то время, в семнадцатом веке, — если Пашка прав и картина действительно написана тогда, — подобные полотна можно пересчитать по пальцам. В основном писались парадные портреты, библейские сюжеты, что-то из античности, а уж если изображали баталию, то непременно с каким-нибудь принцем или, на худой конец, герцогом на белом коне, шпагой указующим верным подданным на врагов. Здесь же мрачное болото и девица в окружении чудищ, гонящая на смерть дебильных перекачанных храбрецов. А с другой стороны и вовсе отморозки, едва вылезшие из пещер. Если бы Толкиен не написал сагу о кольце только через два с лишним века, то можно подумать, будто это иллюстрация к его книгам.
Корсаков наклонился вперед, пытаясь рассмотреть детали. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, приглядевшись, он мог различить мельчайшую подробность: клубящееся дымкой болото, белесые тонкие нити растений. Сквозь темную рыжеватую воду проглядывали кости мертвецов. Возможно, что неизвестный художник достиг такого эффекта с помощью лессировки Прием живописной техники., но даже в этом случае эффект погружения в картину был потрясающим. Сам воздух спальни внезапно показался пропитанным запахами гнилой воды, пота бегущих навстречу друг другу воинов, мертвящей вонью багровых чудищ, охранявших черноволосую воительницу.
Игорь курил сигарету за сигаретой, пил виски и не мог отвести глаз от картины, которая все больше его завораживала. Интересно, бабуля Анюты знала о том, что спрятано под бездарной мазней, или, выжив из ума, отдала внучке то, что считала самым ценным. Если знала, то стоит съездить, расспросить про историю картины, а возможно, узнать имя художника и что такое он взял в качестве сюжета.
По мере того как в комнате становилось темнее, краски на полотне оживали. Поначалу Корсаков хотел зажечь свет, но с удивлением обнаружил, что видит картину даже в сумраке. Он сидел почти в полной темноте, подавшись вперед. Огонек очередной сигареты вспыхивал светлячком, отражаясь от доспехов, от воды, от черных глаз прекрасной незнакомки. Лицо женщины то приближалось, и тогда Корсаков ощущал магнетизм ее взгляда, то будто растворялось, делаясь прозрачным, как мираж над раскаленным песком. От напряжения глаза слезились, Корсаков моргал, торопливо вытирал глаза пальцами, словно боялся пропустить нечто важное, что может произойти на полотне. Временами ему казалось, будто в спальне есть кто-то еще. Неясные тени скользили вдоль стен, боковым зрением он отмечал призрачное движение, слышал шорохи, всхлипы, неровное дыхание. Лица касалась паутина, а может, это ветер принес с холмистой равнины пыльцу цветов…
