Восьмое правило волшебника, или Голая империя - Гудкайнд Терри (читать книги без .txt) 📗
Повисла хрупкая тишина.
– И так же названо это место, «Столпы Творения», – Том указал большим пальцем за плечо, чувствуя необходимость сказать что-нибудь в тяжелой тишине. Он оглядел лица, окружившие слабый мерцающий свет фонаря. – Странно, что и Дженнсен, и это место названы одинаково.
– Я не думаю, что это совпадение. Они связаны, – произнес Ричард, устремив внимательный взгляд в темноту по направлению к тому страшному месту, где могла бы умереть Кара, если бы он ошибся с магией.
Книга «Столпы Творения», в которой были описаны такие, как Дженнсен, была написана на древнем языке верхней Д’Хары. Мало кто из живущих сейчас понимал это наречие. Ричард начал учить его, чтобы разобраться в важных сведениях из найденных ими книг времен Великой войны.
Это война, начавшись три тысячи лет назад, снова запылала и быстро распространилась по всему миру. Кэлен боялась и подумать о том, какую роль в событиях играют они с Ричардом.
– Как ты думаешь, могут ли два человека быть связаны друг с другом? – Дженнсен наклонилась, будто ища нить надежды.
– Я пока не знаю, – поднял усталый взгляд Ричард.
Дженнсен катала пальцем камешек по маленькому кругу, оставляя в пыли тонкий след.
– От всех этих разговоров обо мне, как о Столпе Творения, порванном звене в цепи дара, я чувствую себя будто... облитой грязью, – с горечью сказала она.
– Грязью? – удивился Том, будто ему больно слышать такое даже в предположении. – Дженнсен, что ты придумываешь?
– Таких, как я, называют «дырами в мире». Теперь я знаю, почему.
Ричард наклонился, положив локти на колени.
– Я знаю, как это трудно: сожалеть о том, кем ты был рожден, о том, что у тебя есть и чего нет. Я ненавидел, что родился таким – с даром. Но я понял, насколько бесполезны такие мысли и как неверно думать подобным образом.
– Но со мной совсем другое дело, – возразила девушка, стирая рукой маленькие колеи, оставленные камешком на песке. – Есть люди, как и ты, – маги и волшебники, владеющие даром. Все остальные могут по крайней мере видеть цвета. Одна я такая.
Ричард пристально посмотрел на сводную сестру – красивую, яркую, но не обладающую даром юную женщину, которую Даркен Рал, не раздумывая, убил бы сразу на месте.
– Дженнсен, я думаю, что ты родилась самой чистой, – нежно улыбнулся он. – Ты как свежевыпавший снег, отличаешься от всех женщин мира, и ты так ослепительно красива!
Взглянув на брата, Дженнсен улыбнулась своей особой улыбкой.
– Я никогда не думала об этом с такой стороны, – ее улыбка поблекла при воспоминании о его словах. – Но все же я буду разрушительницей.
– Ты будешь созидательницей, а не разрушительницей, – уверенно произнес Ричард. – Магия существует. Однако не она дает право на существование. Думать так – значит отвергать истинную природу, суть вещей. Люди, если они не забирают жизни других людей, имеют право жить своей жизнью. Ты не можешь сказать, что только потому, что была рождена рыжей, ты искоренила «право» темных волос расти на твоей голове.
Дженнсен хихикнула. Улыбка осветила ее лицо. Ричард заметил, как смотрит на нее Том.
– Так что насчет той вещи, которую мы собираемся увидеть? – спросила Дженнсен.
– Если вещь, о которой говорила Кара, была изменена кем-то, кто имеет дар, то поскольку ты не способна видеть магию, ты сможешь увидеть нечто, чего не увидим мы. Не исключено, что именно тебе удастся разглядеть то, что скрыто за магией.
– И ты думаешь, это будет что-нибудь важное? – Дженнсен потерла задник ботинка.
– Не знаю. То, что ты увидишь, может быть полезным, а может, и нет, но я хотел бы знать, что откроется твоему взору само, без каких-либо наших подсказок.
– Если ты так беспокоишься об этой вещи, почему ты ее там оставил? Неужели не боишься, что кто-то может придти и взять ее?
– Я и так беспокоюсь слишком о многом, – вздохнул Ричард.
– Даже если Дженнсен действительно разглядит нечто, измененное магией, и сможет понять, чем оно является на самом деле, из этого вовсе не следует, что эта вещь не имеет свойств, которые мы в ней разглядели, или не таит в себе угрозу, – произнесла Кара.
– По крайней мере мы больше узнаем о ней. А все, что бы мы ни узнали, когда-нибудь нам поможет, – кивнул Ричард.
– Я просто хочу, чтобы она вернула это обратно, – нахмурилась Кара.
Ричард посмотрел на морд-сит взглядом, предостерегающим от дальнейших высказываний. Кара недовольно хмыкнула, наклонилась и взяла один из сушеных абрикосов Ричарда. Затем она бросила на него сердитый взгляд, быстро отправив абрикос в рот.
После ужина Дженнсен предложила, чтобы всю еду убрали обратно в повозку, потому что Бетти весьма не прочь перекусить ночью. Козочка всегда была голодна.
Последнее время и она, и козлята знали, что такое постоянно хотеть есть.
Кэлен решила, что Фридриху стоит оказать уважение, и спросила старика, не хочет ли он первым стоять на страже. Караулить первым было лучше, потому что не приходилось вскакивать посредине ночи, прерывая сон. Кивнув в знак согласия, он улыбнулся тому, как высоко его ценят.
Разложив постели, свою и Кэлен, Ричард потушил фонарь.
Ночь была знойной, но кристально чистой, так что, когда глаза Кэлен привыкли к темноте, мерцания звезд было вполне достаточно, чтобы видеть все вокруг, хотя и не слишком четко. Один из белых близнецов Бетти решил, что разложенные постели – отличное место для игр. Кэлен сгребла длинноногого непоседу в охапку и вернула его матери.
Лежа рядом с Ричардом, Кэлен увидела темный силуэт Дженнсен, склонившейся к Бетти и нежно обнимающей близнецов.
– Знаешь, я люблю тебя, – Ричард повернулся на другой бок и нежно поцеловал Кэлен.
– Если бы мы были одни, лорд Рал, мне бы хотелось большего, чем просто короткий поцелуй.
Муж усмехнулся, и еще раз поцеловал ее – на сей раз в лоб, – перед тем, как занять свою сторону импровизированной лежанки, вдалеке от нее. Кэлен ожидала нежного обещания или хотя бы нежного слова. Женщина свернулась калачиком и положила руку на его плечо.
– Ричард, с тобой все в порядке? – прошептала она.
– У меня сильная боль, – не так скоро, как она ждала, ответил он.
Кэлен хотелось спросить, что это за боль, но она не желала дать разгореться искорке притаившегося страха, высказав его вслух.
– Это отличается от той боли, что я испытывал раньше, – произнес Ричард, отвечая на ее мысли. – Хотелось бы надеяться, что причина такой странной и мучительной боли – банальное невысыпание.
– Наверно... У меня тоже от жары раскалывается голова. – Кэлен свернула шерстяное одеяло, которым она пользовалась как подушкой, чтобы сделать возвышение, где можно было бы расположить больное место в основании затылка и нежно погладила мужа по плечу. – Спокойной ночи, милый.
Кэлен смертельно устала, все ее тело ныло и болело. Потому так восхитительно было наконец-то прилечь. Голова, упокоившись на теплом свертке из одеяла, который она подложила в основании шеи, стала меньше болеть. С рукой, покоящейся на плече Ричарда, чувствуя его медленное дыхание, Кэлен крепко заснула.
