Напряжение сходится - Ильин Владимир Алексеевич (книги txt) 📗
— Спасибо, я лучше рабочим заплачу. Тем более, там много работы. — Чуть погрустнела Ника.
— Далеко до твоей машины?
— Так нет машины. Продала, — вновь вернула себе бодрость девушка. — Но это ерунда! Там две минуты до метро. Жаль, конечно, переезжать. Хозяйка уперлась, не захотела ждать платеж. Тем более, я ей дверь сломала…
— А… — Покивал я и изобразил, будто что-то только что вспомнил. — Слушай, я тут подумал. Может, тебе не надо переезжать?
— Что значит не надо, если придется?
— В общем, так вышло, что это я твою квартиру арендовал. — Тронул я затылок, глядя немного в сторону. — Ну, это еще до самолета было. Я подумал, а вдруг ты после метро не сможешь ее себе позволить, а ее кто-то другой заберет. Хорошая же квартира, — стушевался я под ее взглядом.
— Максим… Я разрушила метро из-за тебя. По твоей вине, — задрожал ее голос напряжением. — И дверь я сломала, потому что ты ее заварил. Заметь, я честно постаралась все забыть!
— Так ведь и сейчас все к лучшему?
— Нет, Максим. Не к лучшему. Ты отнял мою квартиру!
— Но я же и вернул!
— Уже продана машина, на эти деньги снята новая квартира, перевезены все вещи, кроме мебели! И мне теперь сказать тебе спасибо, что ты позволяешь вернуться мне туда, откуда сам выкинул?!
— Ника, ведь ничего страшного еще не произошло, — искренне недоумевал я.
— Произошло. Ты снова планируешь, как мне будет лучше, — отвернулась она и быстрым шагом двинулась в сторону метро.
— Но это же было до обещания…
В ответ же — только мимолетный взгляд и скрещенные у груди руки. Правда, во взгляде том — не было злости. Скорее, легкая паника. Будто произошло что-то значимое, но настолько хорошее, что впору испугаться и убежать под любым, пусть даже надуманным поводом. Или мне кажется, и страха там было больше — старого, напоминавшего о том, каким чудовищем я являюсь на самом деле.
В университет возвращался не в самом лучшем состоянии чувств. Откровенно паршиво было на душе, а Ника не брала трубку, отключив телефон.
Оттого деятельное внимание всей аудитории, отчего-то слитно повернувшейся ко мне, стоило войти, воспринял без энтузиазма. Буркнул приветствие, отметил по часам, что не опоздал, и сел за ближайшую парту.
— Максим Самойлов, верно? — Произнесла певучим голосом девушка-преподаватель от доски.
А взгляды коллектива отчего-то продолжали оценивающе меня сверлить. Тридцать специфичных взглядов людей, принадлежавших компьютерной индустрии — умных, через очки и без них, но одинаково бессердечных в потаенной глубине с виду невинных и безобидных глаз. Знаю я таких, я им сервер как-то взрывал…
— Верно, — буркнул я, пытаясь параллельно решить древний и безнадежный вопрос «ну что ей опять не так?», адресованный по-прежнему Нике.
— У нас прошли выборы старосты группы. И мы, всем коллективом, выбрали вас! — Произнесла она так бодро и уверенно, что я сразу ни черта не поверил.
— Меня? — Усомнился я, поочередно пристально глядя на сокурсников.
Те тут же отводили взгляд. Но хоть бы на лице одного появилось смущение! Хотя какая может быть совесть у людей, отрицающих эмпирические методы.
— Заочно! Мы посчитали, что вы самый лучший!
— И единственный, кто не смог отказаться от сомнительной обязанности быть ответственным за всех. — Произнес я без настроения и поднялся с места.
— Нет-нет, у нас были кандидаты! — Чуть неловко заверили меня.
— Кто именно? — Сцепив руки за спиной, неспешно я двинулся вниз, к доске амфитеатра аудитории.
— Вот, девушка. Ромашева, верно?
— Я не могу, я безответственная и забывчивая, — четко и по-деловому отрапортовали преподавателю.
Посмотрел на говорившую — забывчивая оказалась брюнеткой с короткими волосами, в деловом костюме и очках с золоченой оправой и массивным телефоном, слегка прикрытым ребром тетрадки.
— Ромашева — девяносто два балла по математике и девяносто четыре по информатике, — прокомментировал я по памяти и остановился возле доски в самом низу.
— Откуда вы знаете? — Сбилась девушка, произнеся без прежнего механического равнодушия, и даже почти как настоящий человек.
— Вы разрешите? — Обратился я к преподавателю, указав на кафедру.
— Да-да, конечно, — отодвинулась она в сторону.
Я же, пребывая в прежнем сумрачном настроении, положил руки на лакированное дерево и тяжелым взглядом обвел эту шайку беспринципных заговорщиков, которая в будущем будет собирать роботов, которые будут убивать людей. Милые ребята. Большинство предпочло надеть еще школьные пиджаки и выпускные платья, которые маскировали их истинные стремления, но глаза выдавали все.
— Сейчас я приведу пару доводов, достаточно убедительных, чтобы Ромашева стала старостой, — тяжело вздохнул я.
— Но я не…
— Тишина! Итак, меня зовут Максим Самойлов. Запишите, если кто-то не способен запомнить.
За спиной послышались торопливые звуки мела по доске. Пожалуй, это избыточно, но да ладно.
— Я деспот и тиран, не признающий оправдания. — Продолжил я ронять тяжелые слова в установившейся тишине. — У меня все присутствующие будут учиться на отлично, хотят они этого или нет. Есть много путей достигнуть цели. Пытки. Моральное давление. Похищение кота. Я обещаю вам боль и слезы, через которые вы придете к своему красному диплому. Обещаю ночи без сна и дни без солнца во время сессии. Обещаю многие километры дистанций на межвузовских соревнованиях, лидерам которых достанутся медали, а отстающим — сломанные пальцы левой руки, потому что правой вы продолжите писать конспекты. Все меня услышали?
Неслаженное согласие прокатилось по рядам.
— А теперь предлагаю проголосовать за Ромашеву, — удовлетворенно кивнул я головой.
Вверх неловко потянулись ладони.
— Ромашева, нельзя голосовать за себя, — попеняла преподаватель, пытаясь соблюсти видимость приличия. — Зачем вы подняли обе руки?
— Я н-не голосую. Я сдаюсь!
Все-таки в этой заморской придумке с голосованием что-то есть — отметил я и неспешно вернулся на место. И уже там, пользуясь общей суетой и очередным оргвопросом, от которого все дружно принялись отпинываться (не беспокоя, по счастью, меня) открыл интернет в сотовом и набрал запрос о кланах за рубежом, практикующих сходную мне стихию.
— Ладно. Посмотрим, кто у нас сегодня выиграет бесплатную путевку в Россию.
Глава 3
Из всех поборов и расходов, сопровождающих жизнь в столице, есть один самый существенный, пусть и неявный. Его не указывают в соответствующих кодексах, не обсуждают в кулуарах высокопоставленных учреждений и палатах княжеских дворцов. Тем не менее, выплачивают его все — вне зависимости от звания и титула, положения в обществе и количества прожитых лет.
От одного до двух часов светового дня — такова мера жизни, что забирает себе Москва у каждого, кому надо добираться по ее дорогам из одной части города в другую. И тем вечером я платил эту дань в полном объеме.
Машины медленно толкались в пробке, силясь прорваться на магистраль за знаком «уступи дорогу». Там, впрочем, тоже еле шевелились и неохотно пропускали в свои ряды новых участников ежевечернего стояния.
За поднятым стеклом автомобиля было прежнее первое сентября, на этот раз прохладное, сумрачное и ветреное по вечернему времени — как напоминание, что уже осень, и лето поутру было насквозь фальшивым. Длинный день, из череды важных и длинных дней, после которых устанавливается затишье на недели и месяцы. Осталось довести его до конца, не позволив беспокоящим вопросам перейти в день завтрашний и растянуть его, как этот.
Добровольное заточение в машине сглаживалось возможностью поработать — водитель вел сегодняшний «бмв» аккуратно, из кресла впереди откидывался столик, на котором вполне комфортно размещался ноутбук. Кондиционер гонял воздух по кругу, не позволяя выхлопам проникнуть внутрь салона, а интернет из сим-карты выдавал достаточную скорость, чтобы глобальная сеть отзывалась на запросы оперативно и без зависаний.
