Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ) - Шихматова Елена
— Они ничего ему не сделают, во всяком случае, пока не довезут до Всевладограда, к тому времени он уже достаточно окрепнет, чтобы воспользоваться своей магией и сбежать.
— Магией? О чем ты говоришь?
— Да, он, оказывается волшебником, это дорого далось ему….
— Расскажи мне все! — потребовала Ирина, встав в угрожающую позу.
Капризы, вот как раньше называл это Юлиан, но сейчас видел и понимал: это не капризы, а неприязнь к нему, Юлиану. Неужели она разлюбила его? Но ведь она клялась в любви к нему! Обещала, что будет любить всегда! Покорно и подробно он пересказал ей все, начиная со вчерашнего, теперь уже, дня, когда узнал о плане побега Лиана Нисторина. Ирина слушала его и нервничала, она кусала губы, с тревогой смотрела куда-то вдаль, нервно теребила кончик косы. Юлиан уже с опаской смотрел на нее, из-за чего она так переживает? Нет! Из-за кого!
— Значит, ты просто оставил его на растерзание Диру, чтобы поскорее приехать сюда? — гневно воскликнула она.
— Я волновался за тебя…
— Ах, он волновался, а на Дана ему плевать! Зато мне не плевать, слышишь! Я… Я люблю его, а тебе, дурака старого, терпеть не могу!
Юлиан ошарашено смотрел на нее, удивленно хлопая ресницами и не веря в то, что он это слышит. Его Ирина, его любимая Ирина не может так говорить, она же ангел!
— Что, ты не знал этого? — воскликнула Ирина, глаза ее гневно сверкали, а лицо раскраснелось от гаммы нахлынувших на нее чувств.
Она злилась и ненавидела Юлиана, расстраивалась и переживала за Дана, она жалела и корила себя. Зачем, ради чего она все это затеяла? Как же недостижимы оказались ее желания! Да что там желания — грезы! Она хотела осуществить их, сделать реальностью, но вместо счастья получила массу расстройств: вместо идеального мужа — трясущегося за нее старика, вместо признания и уважения — презрение и снисходительное общение в обществе. Раньше она сетовала на родителей, ведь дай они ей возможность выбирать самой, или хотя бы подбери они ей изначально более яркую партию, и все могло бы сложиться иначе. Но сейчас она была благодарна им за их выбор для нее, а вот себя она ненавидела. Не помня себя, она выговаривала это все, все, что наболело, убитому одним ее тоном Юлиану.
— Ты не знал, что годишься мне в отцы?! Не знал, что ты стар для меня? Не знал, что загубил мою жизнь? Я потратила на тебя целый год, а теперь посмотри, я даже выгляжу старше своих лет! Это все ты виноват, ты! Ненавижу тебя!
Юлиан одними губами с горечью произнес.
— Но ведь ты любила меня…
— Что? Что, любила? Да, может быть, когда-то мне так и казалось, но я глубоко ошибалась! И эта ошибка дорого обошлась мне.
— Но я люблю тебя!..
Обратив на него снисходительный взор, Ирина холодно и назидательно ответила.
— Нет, Юлиан, ты никогда меня не любил и не любишь сейчас. Я для тебя всего лишь вещь, как вещь, да, ты меня любишь, но не как человека.
Юлиан побледнел.
— Что ты такое говоришь? Это неправда!
— Правда, ты просто не хочешь себе признаться в этом.
— Ну почему ты так говоришь? — в отчаянии воскликнул Юлиан.
— Потому что наша любовь, если бы она была, действительно, аморальна, но любви не было. Просто один нашел интересную игрушку, а вторая хотела чего-то большего, чем то, что ей дали, — спокойным голосом ответила Ирина, пояснив также и последние события. — Ты испугался за меня, поэтому оставил Дана на растерзание Храму, больного и беспомощного. Ты знаешь, что его ждет, не хуже меня. Едва он придет в себя, и они начнут пытать его, вновь и вновь заставляя вернуться в прежнее состояние. Но твой поступок особенно ужасен потому, что ты испугался не за жену, а за домашнюю кошечку, причем не живую, а фарфоровую. А вдруг ее разобьют? Нет, как можно! Разве плохо будет, если ради этого нужно отдать человека в руки дознавателей храма? А ведь он спас тебе жизнь в свое время! Или ты забыл это?
— Нет, не забыл, — тихо ответил Юлиан.
Он прекрасно помнил, как за день до выборов возвращался домой и наткнулся на банду друзей-товарищей сына арестованного им преступника. Дан шел домой. На тот момент он, вернув по требованию отца и мачехи деньги, данные ему в наследство — для этого пришлось отдать дом, все накопленные средства и еще влезть в долги — снимал комнату в одном из бедных кварталов. На карету Юлиана напали, убили кучера и стали избивать самого Юлиана, однако Дан, воспользовался навыками по борьбе, полученными им в школе и училище, и сумел уложить двух парней. Использовав их замешательство, Юлиан собрался и вырубил ближайшего к нему парня, сосед которого едва не сшиб тому за это голову, но Дан вовремя успел остановить его. Что, Дан не узнал карету? Узнал, но все равно бросился помогать. На следующую ночь он едва не поплатиться за это жизнью. Девушка одного из парней подожгла дом, где Дан снимал комнату, но тот допоздна оставался в предвыборном штабе, отпустив всех, он провозился с отчетными бумагами до самого утра, и уснул там же, за столом. Когда Лиану утром сообщили, что его юный помощник погиб, а на пепелище нашли два обгорелых трупа, которые не удалось опознать, он ужасно расстроился, и вместо того, чтобы первому пойти на выборы в общественный зал в мэрии, подать пример для граждан города, он направился к своим двум противникам, чтобы попросить их перенести выборы, хотя бы на неделю. Все предвыборные штабы находились там же, в мэрии, и Лиан, зайдя в свое крыло из трех комнат, едва не вскрикнул, увидев Дана, зато вошедший следом за ним один из агитаторов воскликнул: «Он жив!», разбудив тем самым молодого человека. Вечером того же дня девушку поймали. Первое время Дан жил у Лиана, пока ему не предоставили служебное жилье, в доме Нисторина, он и познакомился с Модестом, мальчик посетовал, что сегодня он выступает в школьной самодеятельности, а отец даже не знает об этом и никогда не узнает, так как ему это просто неинтересно.
Да, Юлиан помнил все, но что он мог сделать против Дира? Будь у него даже отряд? В последнем случае он рисковал бы не только судьбой Ирины и своей судьбой, но и судьбами всех стражей из этого отряда. Однако сознательный аргумент в свою защиту Юлиан не стал озвучивать. Какое это вообще теперь имело значение, если Ирина больше не любит его? Она была всем для него, он жил ради нее! Обессиленный он опустился в кресло, но Ирина не подошла к нему, одарив его коротким презрительным взглядом, она развернулась и вышла из комнаты.
— Клим! Мне нужен экипаж!
Пешком Лиан добрался до библиотеки и общей комнаты только через час. С непривычки ноги у него гудели, да и сам он очень устал, но об отдыхе этой ночью думать не приходилось. В общей комнате Лиан застал свернувшуюся калачиком в кресле крепко спящую Леру. И, как ни жаль ему было будить ее, он потряс ее за плечо.
— Лера, это я, господин Нисторин. А где твоя мама?
— Она в библиотеке, ушла с остальными.
— Ты можешь отвести меня к Драгомиру?
— Конечно, я за этим здесь и сижу, — пояснила девочка и тут же спохватилась. — Ой, я кажется заснула на посту!
Лера спрыгнула на пол и пошла в сторону библиотеки, Лиан пошел следом. Клея на тот момент помогала ребятам в книгохранилище: что-то унести-принести она могла, а Лере поручили ждать Лиана. Гедовин, Клея и Модест прошли в библиотеку через подземные галереи, а вот Вителлий, Амалия и Анна, сопровождаемые отрядом городских стражников из пяти человек, через обычный вход. В связи с поздним часом Рэма в библиотеке они не застали, ночной сторож беспрепятственно пропустил их — вполне возможно, что он отправил кого-нибудь из нескольких ночных служителей библиотеки к Рэму. Пускай, решил Вителлий, заодно ему сообщат о заместителе мэра и отряде городской стражи.
Все понимали, что сначала нужно дождаться вестей от Лиана, а пока общим решением все стали искать что-то по защите города. И, как ни хотелось того признавать Гедовин и Модесту, они плохо понимали, как могут найти нечто, что им пригодится. Пусть они искренне хотели помочь, но в данной ситуации не знали, что искать, как действовать. Только сейчас Гедовин стала понимать, насколько глупой и детской была ее идея помочь городу, ведь уже на первом вопросе: как именно она стала бы помогать, она заходила в тупик. Они с Модестом надеялись, что им поможет Драгомир. Но мальчик не был эдаким всезнающим стратегом и тоже не знал, что делать.
