Попытка говорить 3. Нити понимания - Нейтак Анатолий Михайлович (читаем книги .TXT) 📗
Впрочем, даже если бы хилла отличались совершенной "непрозрачностью", я бы всё равно мог выбрать наилучший вариант. Даже не будь они отчасти предсказуемыми, я мог предсказывать свои собственные действия и слова – и так найти линию поведения, на которой я (и все мы) могли получить то, за чем пришли.
Но таких линий было мало. Практически только одна. На всех остальных они умалчивали, недоговаривали, изощрённо врали, подмешивая к правде липкую сажу лжи. Но бесполезность мягких мер являлась несчастьем для хилла, а не меня. Я видел это. И немного сочувствовал троице упрямцев… но не собирался менять что бы то ни было из-за сочувствия к ним.
Иначе я бы предал Зархота. А я забочусь о своих. Несмотря ни на что.
- Эхо? Сито? Вата? Мы ждём.
- Ответа под давлением не будет, – сказал Эхо.
- Поздно, – рубанул я. Моя аура пришла в строго контролируемое движение, одновременно с тем, как на изменившей фасон одежде проступили знаки непреклонности и власти. – Я пришёл к вам и задал вопрос открыто, без принуждения. Вы солгали. Поэтому я принуждаю дать правдивый ответ. Принуждаю… пока что… без настоящей настойчивости.
Пока я говорил, Сито попытался уйти реверсом, а Вата – ментально связаться с кем-то вне троицы переговорщиков. Бегство пресекла Схетта, вовремя отменив саму возможность такой магии, а ментальную связь заглушили я и Лада, на пару. Что было куда сложнее технически, но вполне возможно… если использовать в единой связке высшую магию, ламуои териваи.
Воистину, Сила солому ломит. К несчастью для соломы.
- Я всё ещё жду. Все мы ждём.
Отчаяние толкнуло троицу на фатальный – буквально – шаг. Если ты истинно бессмертен и имеешь дело с неодолимым врагом, не худшим тактическим ходом может стать самоубийство.
Но этот ход не всегда можно сделать.
Блокируя метания этих камикадзе, нам пришлось потрудиться! Будь я один, у хилла даже могло бы получиться. Во всяком случае, у Ваты – точно. Она, старейшая среди троицы, вообще неспроста взяла такое прозвище. Более искусной убийцы (не сильной, не опасной, тем более не непобедимой, – именно искусной) мне, пожалуй, не доводилось видеть никогда. Но даже её великолепные навыки, за тысячелетия приблизившиеся к блистательному совершенству, не помогли Вате против той самой ломящей солому Силы.
Схетта накрыла всю лесную поляну тенью своего могущества, не позволяя завершить ни одно слишком резкое или угрожающее действие; так в вязкости кошмарного сна, растягиваясь и преображаясь до неузнаваемости, может уйти половина вечности на падение с кровати. Через монаду Сьолвэн изливалось иное, но немногим меньшее могущество, в сфере действия которого крайне сложно было умереть по своей или же по чужой воле. Впрочем, это служило скорее страховкой на случай чего-нибудь невозможного, и прямого вмешательства Капитана, кажется, так ни разу и не понадобилось. А вот мы с Ладой работали всерьёз, отслеживая применение чар и разрушая опасные гармонии териваи.
В общем, ни заглушить Эхо, ни забить Сито, ни даже сгореть в своём собственном пламени у Ваты не получилось. Не меньше двух минут по часам внешнего мира потребовалось, чтобы хилла окончательно осознали безнадёжность борьбы. Смирились. Замерли.
И тогда Схетта шагнула вперёд. Чёрный рисунок, заточённый в Пределе Образа на её груди, стёк на руки, превратясь в вязкие, как нефть, даже с виду бесконечно жуткие перчатки с длинными, антрацитово блестящими когтями. Краем глаза я заметил, как отшатнулась Лада, как напряглась монада Сьолвэн, а Манар поспешно уплотнил защиту, дарованную ему Тихими Крыльями.
И правильно сделали. Хорошие инстинкты у них. Умные.
- Кажется, вас манит небытиё? – поинтересовалась моя любовь.
На сей раз она поистине превзошла себя. Её голос Силы, обычно более-менее цельный и гармоничный, сейчас диссонансно шипел, надрывно хохотал, рыдал, выл и скрежетал, как стократ замедленный звук сминающегося в автокатастрофе металла. Всё – одновременно.
Красавица, посрамляющая собой чудовище. Воплощённый ужас.
Схетта Аношерез.
Роль и сущность для неё не отличались ничем. И уж если она бралась напугать, – то пугала до ледяного пота, до разрыва сердца. Так, чтобы каждая клеточка трепетала в тотальной панике.
- В моих руках, – голос бездушный и страстный, пронзительный и плоский, – в моей власти – ваша погибель. Эти перчатки несут в себе часть великой Реки Голода. Их прикосновение, их мимолётная ласка есть окончательная смерть без надежды на воскрешение. Даже для истинно бессмертных. Ничем не хуже Меча Тени. Это пустота. Совершенное… абсолютное… ничто.
- Милая, х… хватит. К-кажется, до них уже дошло.
Ещё бы не дошло. Будь у хилла хотя бы намёк на волосы – эти волосы сейчас стояли бы дыбом. Мои, например, явно стремились это сделать. Да и заикался я не совсем уж напоказ.
Приласкай меня эти перчатки, я бы умер. С вероятностью процентов этак девяносто. Да и те десять процентов, которые я выделил себе от щедрот неумеренного оптимизма, обеспечивали не мои личные достоинства – как познания в магии Мрака и постоянное слияние с Предвечной Ночью – а скорее присутствие монады Сьолвэн с её целительным могуществом.
Может, Капитану и удалось бы что-нибудь для меня сделать. Считая по оптимистическому варианту – один шанс из десяти. Когда речь идёт о прямом контакте с Рекой Голода, да ещё к тому же преображённой высшей магией Хоровода Грёз, это отличные шансы.
- Итак? – я поймал блуждающий, точнее, хаотично мечущийся взгляд Эха… и уже не отпустил его. Роль магнита сыграли магия, ламуо, искреннее сочувствие – всё сразу.
Эхо не устоял. С еле слышным воображаемым хрустом давно надломленная гордость хилла сдала окончательно, и вскоре мы узнали всё, что нас интересовало.
А также многое сверх того.
"Меня от этого места в дрожь бросает", – сообщила Схетта мысленным шёпотом.
"Аналогично, милая".
Манар с Ладой остались снаружи. Так что спускались мы втроём. И даже с использованием магии спуск оказался… м-да. …Что находится внизу, под землёй, когда стоишь на поверхности планеты? Материковые плиты, потом магма, потом ядро. Ниже центра ядра нет уже ничего – как нет ничего южнее южного полюса или холоднее абсолютного нуля (хотя в соответствии с иными физическими теориями некоторые вырожденные состояния вакуума всё же могут восприниматься как аналоги отрицательных температур по шкале Кельвина… ну да я сейчас не об этом).
Что находится внизу, под землёй, когда стоишь на поверхности домена? Правильный ответ такой: литосферная плита. Не очень мощная, в среднем от двенадцати до пятнадцати километров толщины. Теоретически ничто не мешает просверлить в ней сквозную дыру до самого низа – в точности так же, как гномы в одном недурном фанфике, зарываясь всё глубже и глубже, в один прекрасный момент пробили киркой Последний Слой и докопались таким образом до Унголианта.
Однако на практике сквозному долблению скального монолита на серьёзных глубинах мешают некоторые… гм… нюансы. Повышающееся давление воздуха – чушь и мелочь, поскольку защититься от него не слишком сложно. Куда хуже повышение магического фона как такового. Избавиться от него при помощи традиционных заклятий крайне сложно, ведь задача содержит противоречие сама в себе: чары, защищающие от фона, сами по себе повышают давление сырых энергий. (Точно так же тепловые насосы во время работы увеличивают общее количество тепла).
На глубинах более шести-семи километров давление магии – термин не из лучших, но ладно уж – возрастает до пороговых величин. Это приводит к возникновению прелюбопытного явления природы: слиянию плотной реальности и первой вуали Глубины. Это – так называемый верхний подземный горизонт, или барьер Тшебла; люди редко до него докапываются, потому как им там, по большому счёту, совершенно нечего делать. Но были в долгой истории Хуммедо достаточно упёртые личности, в том числе именно из людей, спускавшиеся ещё ниже. В том числе на глубину десяти-одиннадцати километров, где происходит слияние со второй вуалью (нижний подземный горизонт, барьер Хумельвер). А дальше…
