Трое для одного (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (электронная книга txt) 📗
полуживая; кожа повисла складками. Но седые волосы на висках стремительно наливались цветом яркой меди.
Морган взял телефон и вызывал скорую. Диктуя адрес, он бездумно оглядывал отцовский кабинет и, когда понял, чего не хватает, чуть не выронил трубку.
- Алло, алло, сэр? - заволновалась девушка на другом конце провода.
-Дом одиннадцать. Приезжайте как можно скорее, - с трудом договорил он и нажал отбой.
Большая семейная фотография десятилетней давности всё так же стояла на столе Годфри между банкой для карандашей и монитором. С неё заносчиво улыбалась Гвен, выигравшая первое своё дело; Саманта обнимала огненно-рыжего Дилана в безразмерном
свитере с оленями; Этель сидела перед ними на стуле, изящно скрестив щиколотки, и её лиловое шёлковое платье цеплялось за розовый куст. А Годфри, намного более стройный, чем теперь, склонялся к её ногам, чтобы отвести колючую ветку.
И только Моргана не было. Между Самантой и Гвен висела надломленная плеть с увядшими цветами - и всё.
Трясущимися руками он набрал номер Расселов.
-Сэм на проводе, - сонно ответили в трубку.
-Это я, Морган. Только не вешай…
- Не знаю никаких Морганов, - буркнула сестра, и раздались гудки.
Гвен не признала его тоже. Но,так как была куда вежливей, осведомилась, не перепутал ли молодой человек номер…
Сердце превратилось в сплошной комок боли. Дышать стало трудно.
«Так вот что имел в виду часовщик, когда говорил о цене».
Звонить Дилану он не стал. Вместо этого спустился в гостиную, достал из верхнего ящика комода фотоальбом и торопливо пролистал его. Некоторые снимки просто-напросто пропали. Другие, где он был запечатлён с братом и сёстрами, изменились.
Так, словно не существовало никогда никакого Моргана Майера.
Он вздохнул раз, другой - и опустился на диван. Голова шла кругом.
«Ты меня не простишь, - стучало в висках. - Ты меня не простишь. Не простишь».
-Конечно, не прощу, - хрипло рассмеялся он. Бархатистая обивка дивана ткнулась в щёку и висок. Орнамент на потолке вращался против часовой стрелки, точно закручивался водоворот. Пахло чем-то странным - старым металлом или свежей кровью. За окном
полыхало зарево. - Как я могу простить, если меня нет?
Один.
Теперь становилось ясно, что имел в виду Уилки, рассказывая о настоящем кошмаре. Потерять дом, всех близких разом, стать пустым местом, тенью самого себя. Лишиться всего по-настоящему…
«Это бывает даже полезно - раз в жизни лишиться всего, - шепнул на ухо голос Фелиции Монрей, женщины, родившейся больше ста лет назад. - Как переболеть свинкой в детстве».
А из гостиной накатывала волнами музыка - «Семейный ужин», яростная бессильная тоска матери, предчувствующей невосполнимую потерю, катастрофу, которая грянула только теперь. И в мелодию вплетались далёкие сирены «скорой» -финальные
ноты.
- Я только посмотрю, - тихо произнёс Морган, чувствуя, что ещё немного - и грудь разорвётся от боли, слишком большой, чтобы её мог вынести обычный человек. Да и монстр - тоже. - Посмотрю на прощание.
Дверь комнаты Этель осталась приоткрытой. Не горели никакие лампы, кроме той, что стояла у пианино, но даже в этом скудном свете было ясно, какой хрупкой и маленькой стала хозяйка дома. Её пальцы так же быстро порхали по клавишам, волосы
отливали холодным золотом, а кожа оставалось почти гладкой. Но что-то внутри надломилось, и огонь, что раньше горел ровно и мягко, запылал нервно, то угасая, то обжигая на расстоянии.
Горло сжалось в спазме. От неосторожного жеста дверь распахнулась, и Этель оглянулась на движение, привставая. Музыка оборвалась на жалком, потерянном аккорде.
- Это ты?
Морган замер на месте. Мать неловко поднялась и, теряя домашние туфли, подбежала к нему, обняла, уткнулась в шею, всхлипнула.
- Ты меня помнишь? - ошарашенно прошептал он.
Этель кивнула, крепко сжимая объятия.
- Нет такого колдовства, которое заставило бы мать отказаться от собственного сына… Я думала, что с ума схожу. Годфри забыл вдруг, Сэм и Гвен точно обезумели, даже Дилан… Все фотографии… Я играла всю ночь, чтобы помнить, -прошептала она горячо, и слёзы её пропитывали горло водолазки. - Морган. Я назвала тебя в честь феи Морганы. Глупо, да? Я ведь думала, что жду девочку. Ты всё же вернулся…
Этель говорила взахлёб, а сирены «скорой» звучали ближе и ближе. Морган чувствовал, что кокон боли медленно осыпается, а изнутри него прорастает что-то иное, сильное, живучее.
- Мама, не плачь, - попросил он тихо. - Всё будет хорошо, обещаю. Я останусь рядом, не дома, но очень близко. Тебе достаточно только позвать по имени. В любое время. Ладно?
Она подняла заплаканное лицо и глубоко вздохнула, успокаиваясь.
- У тебя глаза чёрные. Как смола. Совсем ничего нет - ни белков, ни радужки…
Морган замер.
-Тебе страшно?
- Конечно, нет. - Этель растерянно погладила его по плечу. - Ты берёшь на себя слишком много, глупый. Во всех смыслах. А меня будут считать сумасшедшей.
- Какое нам до них дело?
- Никакого, - усмехнулась она и аккуратно вытерла слёзы согнутыми пальцами. - Обещай, что больше не пропадёшь слишком
надолго.
- Обещаю, мам, - улыбнулся он, проводя рукой по мягким волосам.
В дверь позвонили, затем постучали, требовательно и настойчиво. Этель испуганно отстранилась. Морган выглянул в окно; на
подъездной аллее стояла «скорая». - Приехали к отцу, - пояснил он. - Спустись и открой. Ему ты сейчас нужнее… Всё будет хорошо, правда.
Так упоительно сладко было обещать - и знать, что можешь сдержать обещание.
Когда Морган покинул дом, где родился и вырос… где ничто сейчас не напоминало о четвёртом ребёнке Майеров, кроме партитуры «Семейного ужина», то уже рассветало. Зарево Мидтайна угасло; Чи вернулась в фонарь, сложила крылья и уснула. Фонарщик
задумчиво гасил последние звёзды, сидя на берегу, прямо на влажной земле. Двухмачтовый корабль уносил Кэндл и Шасс-Маре вниз по шоссе, постепенно превращаясь в старенький автомобиль с откидным верхом.
Редакция «Форест Сан» уже проснулась и теперь в жуткой спешке переделывала утренний номер: на первую полосу должны были пойти две новости. Первая - радостная, об удивительном феномене, северном сиянии над Форестом. А вторая - тревожная: из тщательно охраняемой палаты в госпитале пропала важная свидетельница по делу «Нового мира», мисс К.М.Льюис. Следов похитителей никто не нашёл. Всё выглядело так, словно она встала, отключила медицинскую аппаратуру, напялила первый попавшийся балахон и ушла сама.
Камеры не зафиксировали ничего.
В ту ночь пропало ещё множество людей из самых верхов общества, однако об этом почему-то почти не говорили и забыли катастрофически быстро.
«Шерли» осталась там, где её и припарковали. Бак почти что опустел. Морган задумчиво провёл рукой по капоту, ожидая, что железо обожжёт, но так и не почувствовал боли, зато прикинул в общих чертах, как уговорить старую подружку ездить без бензина. Она вроде была не против; по крайней мере, высокое доверие ей льстило. До Часовой площади «шерли» доехала без проблем, а там послушно спряталась на прилегающей улочке - нежиться на солнце, не по-февральски тёплом.
Башня, ещё более мрачная, чем обычно, слегка раздалась вширь. У основания появилась деревянная дверь, открытая настежь. Из маленького холла вверх вела скрипучая лестница. Уилки сидел на нижних ступенях, прислонившись спиной к поручням. Сияние его почти угасло; тяжёлые ботинки и подаренный синий шарф валялись у входа вместе с золотым венцом.
- Теней я не чувствую, - еле слышно произнёс часовщик, бросив всего один взгляд искоса. - Значит, с отцом ты справился. И узнал обо всём.
Морган сбился с дыхания; боль пока была ещё слишком свежа. Но уже сейчас он чувствовал, что эта травма-не из категории неизлечимых. Просто нужно много времени и терпения.
«Я теперь старший. И должен быть сильнее».
- Если ты о том, что меня больше нет. . Да, я понял.
