Полночь мира (=Пепел Сколена) - Буркин Павел Витальевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
- Разве? - ахнул Альдин. У него не укладывалась в голове мысль, что можно вот так просто убить человека - тем более ту, с кем делил ночь. Иное дело - в бою...
- Ну, конечно, не сразу. Но таким женщины быстро надоедают. Ножом по горлу - и в реку. И никаких проблем ни с картирами, ни с женой. Я - не я, и корова не моя.
- Послушай, а ты хотела бы стать... королевой?
- Королевой...
Девушка невесело улыбнулась.
- С тобой я и так чувствую себя королевой. А вообще... Что, плохо, когда тебя слушаются, ухаживают, дарят подарки? Но много ли ты видел королев, которые распоряжались бы сами собой? Они зависят от власти, как рабыни от хозяев...
- Давай не будем о грустном, - нарочито весело произнес Альдин. - Мы всегда будем вместе, нам всегда будет хорошо. Бродить будем, я петь, а ты...
- Хочешь, научу тебя ходить по канату? И Морреста с остальными пристроим. Это так весело - свободно ходить по свету, видеть новые страны...
- Не знаю, Ар, - произнес Альдин. Идея пришлась ему по вкусу - он видел ровно столько, чтобы понять, сколько интересного за стенами дворца, но слишком мало, чтобы понять, сколько ужасов подстерегает бродяг. И все-таки что-то мешало - наверное, даже не воспитание, а особенное мироощущение, которому нигде не учатся, но которое усваивается с молоком матери. Иначе откуда появилось столько легенд о попавших в семьи простолюдинов королевских отпрысков, которые выделялись среди сверстников умом и храбростью? - Тебе разве нравится, что на тебя глазеют всякие... рыцари?
- Но кто-то должен танцевать, - усмехнулась Арелья. - Иначе мир станет серым и унылым.
- Почему именно ты?
- Я люблю доставлять людям радость, Альдин. У них в жизни не так много радостей, чтобы лишать и этой.
- Хорошо-хорошо, - не стал спорить Моррест. Он переубедит ее, но - в другой раз. - Пойдем, умоемся, а то любой определит, чем мы занимались...
Колодец, общий для всего квартала, был совсем близко. Потемневший от времени сруб стоял прямо посреди улицы. Арелья открыла массивную крышку, опустила вниз деревянную кадку, которую привязали вместо ведра. Зачерпнула и стала поднимать наверх. Вода гулко плескала в стены сруба, с хрустальным звоном падала вниз. Наконец, ведро с ледяной, прозрачной влагой оказалось в руках Альдина.
Незаконнорожденный сын Амори пил, будто умирающий от жажды, под влюбленным взглядом Арельи вода казалась просто нектаром. Потом пила Арелья. Она не удержалась и весело выплеснула на голову Альдину остатки воды...
- Что это?
Вместе с водой Альдину на голову упало что-то мокрое, склизкое, но не жидкое. Странный шматок, казавшийся угольно-черным в темноте, упал в пыль. Альдин не поленился, подобрав находку.
- Мясо какое-то, - удивленно вскинул он взгляд на Арелью. - Фу, а воняет-то как, тухлятина! Что за гадина кидает в колдец, нашел бы - убил! - возмущенно произнес он.
И осекся, глядя на побелевшее лицо подруги.
- Помнишь, Моррест гадал, как Амори попытается уничтожить сколенцев? - справившись с собой, нарочито-спокойно спросила она. - Похоже, мы узнали.
- Что?!
- Чума, Альдин. Или что-то подобное. Думаю, отравлен не один колодец.
Помолчала, облизнув враз пересохшие губы - и добавила:
- Надо быстрее предупредить Хегера. Может, он что-то придумает.
- Олтана... ты где? - собравшись с силами, прохрипел Моррест во тьму.
Ответа не было. Ответом стала тьма, тишина, какой не бывает в живом доме - и ощутимый приторный смрад. Была бы зима - Моррест наверняка успел бы замерзнуть насмерть, но в доме было даже душно.
Прошло всего несколько дней - но жизнь в городке Самур изменилась до неузнаваемости. С каждым днем, да что там днем, с каждым часом она все больше напоминала фильм ужасов, в который провалился незадачливый зритель. И накатывает, ревя мотором, самосвал с пустой кабиной, клацают зубами нагоняющие лангольеры, а на голову впридачу валятся баллистические ракеты с кобальтовыми бомбами...
Сейчас, впрочем, виной всему не досужие измышления фантастов, а обыкновенные микробы. Точнее, конечно, не совсем обыкновенные - как они там назывались, палочка Коха? Нет, это холера. Да неважно, чума - а это оказалась именно она - всего за сутки превратила самурских сколенцев в обуянное ужасом и яростью, совершенно неуправляемое стадо. Слишком многие душной ночью на пороге лета выходили к колодцу напиться, умыться и освежиться. Утром, когда от жара, кровавого поноса и адской головной боли слегли целые семьи, было уже поздно суетиться. Пару дней спустя появились и первые мертвые - они вызвали настоящую панику, такую, которая заставляет убивать ради нескольких мгновений жизни.
Эти дни Моррест провалялся в бреду. Поначалу было вполне терпимо - знобило, но в меру. Но ближе к рассвету он слег. Становилось хуже с каждым часом: жар, ломота в мускулах, слабость. Навалилась адская головная боль. Мучительно болели появившиеся на коже опухоли, он не помнил, как они назывались. Как это лечить, не знал даже Хегер. "Положись на милость Справедливого, - не стал темнить лекарь. - Могу дать только обезболивающее...". Иногда Моррест не мог уснуть, иногда же проваливался в тяжелое забытье. Но ослабленное тело и теперь не знало покоя: ненадолго приходя в сознание, он замечал, что одеяло перевернуто, а застиранная льняная простыня смята. Похоже, он еще и метался в бреду. Вдобавок мучил кровавый кашель, то и дело приходилось сплевывать зловонную розовую пену.
Потом и Хегер, и Олтана, и остальные почти перестали появляться. Разве что совсем редко, казалось, между появлениями людей и света проходила вечность. Тогда ему отирали с лица пот, кормили с ложки. Они отчаянно рисковали: их защищали только самодельные повязки, закрывавшие лица. Но никто из друзей, похоже, не поколебался.
Какое-то время Моррест устало лежал, сил не было даже на то, чтобы открыть глаза. Но даже так было хорошо. Да какое там хорошо! Оказывается, можно наслаждаться уже тем, что смертоносного жара и боли во всем теле, мучительной одышки и кровавого кашля. Какое-то время бывший летописец короля-батюшки Амори был не уверен, на каком он свете - на этом, на том или на том, из которого пришел. Но забористая трупная вонь свидетельствовала: он жив.
Прошло немало времени, прежде, чем дал о себе знать голод. Вот это уж точно признак того, что старуха с косой маленько промахнулась, а может быть, решила приберечь одного на расплод. Сколько дней назад его кормили - хотя бы с ложечки? И через сколько он уже не сможет даже подняться с кровати? Превозмогая слабость и дурноту, Моррест сполз с кровати.
Стоя путешествовать не получится. Не говоря уж о том, что не видно ни зги, так еще и ноги отказываются держать ставшее неподъемным тело. Но если опуститься на колени и двигаться на четвереньках, не удастся найти ничего съестного. А без еды он долго не выдержит, итак все силы отняла борьба с болезнью.
Моррест помнил, что побывал в одном шаге от смерти. Смерти страшной, мерзкой, мучительной. Наверняка это была чума, и просто удивительно, что он выжил. Подобное везение, наверное, случается в одном случае из тысячи. Упустить подарок судьбы совсем не хотелось.
Осторожно, ощупывая перед собой пространство, Моррест полз по земляному полу, нащупывая входную дверь. Снаружи легче, там хоть не так темно, как в пропахшей мертвечиной избе. Кто же умер? Потерять любого из пятерых спутников, ставших настоящими друзьями, было бы больно. А уж Олтану... Нет, об этом даже не думать, вдруг мысли и правда материальны?
Он почти добрался до двери, когда рука ткнулась во что-то мягкое. Он сразу понял, что это такое, но волна смрада и какая-то гнилостная, мерзкая на ощупь слизь лишили спасительных сомнений начисто. В летней духоте тело уже начало разлагаться. Наверное, кто-то из друзей упал прямо посреди комнаты. Наверное, он (или она) пытался добраться до стоящей на столе плошки с жиром, чтобы ее зажечь. Почему-то Моррест помнил: раньше она всегда стояла на сколоченном из горбыля колченогом столике. Нет, так ничего не найдешь. Надо встать и завладеть светильником, последним спасением от мрака.
