Безумный корабль - Хобб Робин (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Голос Грэйга постепенно угас. Альтия не настаивала на продолжении. Она понимала: рассуждать о сопереживании со своим живым кораблем – значило до предела обнажать душу.
Тупая боль, к которой сама она вроде бы притерпелась в долгой разлуке с Проказницей, неожиданно отозвалась острым приступом страдания. Альтия крепко стиснула руки, лежавшие на коленях, решительно пытаясь отстраниться от снедающего чувства тревоги. Она все равно ничего не сможет сделать до тех пор, пока Кайл не приведет судно домой. ЕСЛИ он его приведет… Кефрия клялась и божилась, будто он нипочем не оставит ни ее, ни детей. Альтия была далеко не так в этом убеждена. Мужик заполучил себе в руки поистине бесценный корабль. Причем такой, владеть которым у него не было ни малейшего права. Если он уведет его на юг, то сможет распоряжаться им как полнейший собственник. Этакий богатей без всяких обязательств и обязанностей перед кем бы то ни было, кроме себя самого…
– Альтия, – негромко окликнул ее Грэйг. Она виновато подхватилась:
– Извини… задумалась.
Грэйг понимающе улыбнулся:
– Я бы на твоем месте тоже места себе не находил. Я, кстати, все время спрашиваю ребят с вновь прибывающих кораблей, нет ли какого известия о «Проказнице». Боюсь, больше я ничего пока сделать не в состоянии… Через месяц мы снова собираемся в Джамелию. Обещаю, что непременно опрошу все встречные корабли…
– Спасибо! – тепло поблагодарила она. Но, когда его глаза засветились нежностью, попробовала его отвлечь: – Я скучала по Офелии. Если бы мне не пришлось пообещать матери, что я стану степенней в своем поведении, я бы обязательно пришла ее навестить! На самом деле я разок попыталась, так сатрапская стража начала расспрашивать, кто я такая и что там потеряла. Ну, я и убралась несолоно хлебавши. – Она вздохнула и добавила совсем другим тоном: – Так, говоришь, Янтарь удачно поправила ей руки?
Грэйг откинулся к спинке стула, щуря глаза на послеполуденное солнце.
– Поправила – не то слово. Ей пришлось их коренным образом переделать, чтобы все пропорции соответствовали. Офелия было забеспокоилась о стружках диводрева, которые приходилось снимать… Так Янтарь приготовила специальную коробочку и каждую щепочку в нее тщательно собирала. И даже с бака эту коробочку никогда не уносила. Офелия, ты понимаешь, очень боялась утерять эти отходы. Я и то поражаюсь, как может человек не из наших коренных так отозваться на беспокойство корабля! А она все сберегла, и не только. Посоветовалась с Офелией, испросила разрешения у моего отца и теперь делает из тех кусочков, что побольше, браслет для Офелии! Она собирается разделить стружки и щепочки на кусочки, а потом хитрым образом составить и соединить воедино. Офелия знай восторгается: «Ни у одного живого корабля нет таких украшений! Изготовленных великим мастером! Сделанных из его собственного диводрева!…»
Альтия улыбнулась, но все же спросила с некоторым недоверием:
– Твой отец вправду позволил Янтарь работать с диводревом? Я слышала, это запрещено…
– У нас не тот случай! – поспешно заверил ее Грэйг. – Это идет как часть починки. Янтарь просто возвращает Офелии как можно большую часть диводрева. Моя семья досконально все изучила и обсудила, прежде чем отец дал разрешение! И должен тебе сказать, что на наше решение сильно повлияла исключительная честность Янтарь. Она не попыталась утаить и присвоить ни единого, даже самого маленького кусочка. Мы, знаешь ли, присматривали за ней, ведь диводрево стоит так дорого, что даже крохотная стружка очень ценна. Но она никоим образом не заставила нас усомниться в себе. А еще она проявила немалую смекалку, с тем чтобы производить всю работу только на борту корабля. Даже браслет она будет делать прямо на палубе, а не у себя в мастерской. Представляешь, сколько инструментов ей приходится таскать то туда, то сюда? И все это – переодевшись потаскушкой-рабыней…
Грэйг откусил еще кусочек сладкой плюшки и принялся задумчиво жевать.
Янтарь, между прочим, ни о чем Альтии не рассказывала. Та не особенно удивлялась. Она успела понять: в душе ее подруги-резчицы было множество крепко запертых дверей, пытаться открыть которые было дело бесперспективное.
– Да. Вот уж личность…-пробормотала она, не столько обращаясь к Грэйгу, сколько себе под нос.
– Вот и мать то же самое говорит, – кивнул младший Тенира. – И, знаешь, это-то меня удивляет больше всего. Моя мать и Офелия… они всегда были необычайно близки. Они подружились еще прежде, чем мать за отца замуж вышла. Ну, и когда она узнала, что у нас произошла заварушка и Офелия в ней пострадала, она аж похудела! А уж как она переживала о том, что какая-то чужачка будет руки ей исправлять! Чуть с отцом не поссорилась: и как он такое безобразие допустил, у нее сперва совета не спросив!
Альтия весело улыбалась: Грэйг очень похоже изобразил свою мать, а уж о характере Нарьи Тенира в Удачном, без преувеличения, ходили легенды. Грэйг расплылся в ответной улыбке. Какой он был все-таки красивый. И, сколько бы он ни притворялся добропорядочным торговцем из старинной семьи, за всем этим был веселый и добрый парень-моряк, которого она так хорошо знала по совместному плаванию. Конечно, здесь, в Удачном, ему приходилось все время помнить и о репутации семейства, и о достоинстве крупного собственника. Моряцкие портки сменились белоснежной рубашкой, темными панталонами и камзолом. Примерно так же одевался и Ефрон Вестрит, когда возвращался в Удачный… В «береговом» одеянии Грэйг выглядел старше, серьезнее и солидней. Но, оказывается, на его лице все равно могла возникать все та же проказливая мальчишеская улыбка. У Альтии даже слегка дрогнуло сердце. Грэйг-торговец был респектабелен и, как бы это выразиться… интересен. Грэйг-моряк был…
Привлекателен.
Ее тянуло к нему. Вот и весь разговор.
А он знай рассказывал:
– Мама даже настояла на том, чтобы присутствовать при починке ладошек нашей Офелии. Янтарь, конечно, вслух не возражала, но, думается, про себя чуток оскорбилась. Оно и понятно, кого ж обрадует недоверие! А потом выяснилось, что, пока она работала, они с мамой болтали. Часами. Ну решительно обо всем. И, как ты понимаешь, Офелия тоже воды в рот не набирала. Помнишь ведь, на баке двух слов нельзя было произнести без того, чтобы Офелия третье не вставила? И в результате этих разговоров знаешь что произошло? Мама заделалась такой противницей рабства, что иной раз страх берет. Тут на днях налетела на улице на одного мужика… Он себе шел, а за ним махонькая девчушка с татуированной мордочкой тащила покупки из лавок. Так мама вырвала тяжелые свертки у ребенка из рук, наорала на мужика, дескать, стыд и срам отрывать от семьи такого маленького ребенка. И увела девчушку к нам домой. – Грэйг передернул плечами, явно чувствуя некоторое замешательство: – Ума не приложу, что нам с ней теперь делать! Бедняжка до того запугана, что из нее клещами слова не вытянешь. Мама, однако, успела выяснить, что родственников в Удачном у нее нет. Ее вырвали из семьи и продали за тридевять земель, словно теленка!
Голос Грэйга даже охрип от сдерживаемого чувства. Альтия поняла, что открывает для себя какую-то новую сторону его души, доселе ей незнакомую.
– И что, спросила она, – тот новый поселенец просто так, без слова отдал девочку твоей маме?
Грэйг вновь ухмыльнулся, но на сей раз в ухмылке присутствовала отчетливая искорка ярости.
– Ну… не то чтобы совсем уж «без слова». По счастью, с мамой был наш повар Леннел. А он, доложу тебе… в общем, при нем никто не осмелится на его хозяйку не так посмотреть, не то что слово поперек ей сказать. Так что бывший владелец девчонки остался посреди улицы топать ногами и выкрикивать им в спину угрозы, но сделать ничего так и не смог. Да и прохожие знай себе над ним потешались… Куда ему теперь жаловаться? Идти в городской Совет с заявлением, дескать, кто-то отнял у него ребенка, которого он самым законным образом купил, как раба?
– Да нет, вряд ли, – сказала Альтия. – Если он обратится в Совет, то скорей уж затем, чтобы поддержать сторонников узаконивания рабства…
