Возвращение к себе (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Должно быть, после илистого брода отряд не остановился отдохнуть и почистится.
Так поступают, когда пройден длинный путь и до жилья осталось всего ничего.
Двадцать конных рыцарей и все слуги их сопровождающие, наконец, собрались на подворье аббатства святого Протасия. Монахи большей частью кинулись помогать.
Некоторые, наоборот, плотной кучкой собрались вокруг настоятеля.
Молодой предводитель отряда отдавал короткие приказы, ни к кому конкретно не обращаясь, чувствуя себя на земле монастыря в своем праве:
- Отмыться. Трапеза. Отдых. Коней расседлать, не поить, пока не остынут. Где настоятель?
Хрупкий аббат выступил вперед:
- Мы рады приветствовать наследника франкского престола. Жаль, Ваше Высочество, вы загодя не предупредили о своем приезде. Мы со всем рвением готовы выполнить Вашу волю, - аббат поклонился в меру подобострастно, но и с достоинством.
Наследник пристально всмотрелся в гладкое миловидное лицо отца Бизония.
Приветливое выражение аббата портили настороженные глаза. Хотя, это как раз и понятно: двадцать вооруженных людей в обители кого угодно заставят беспокоиться.
А дальше прибывший отряд, с непринужденностью уставшего воина, начал превращать подворье в бивуак. На ухоженной зеленой лужайке кучами свалили грязную одежду вперемешку с оружием и доспехами. В ручье, пронизывавшем обитель насквозь, вдвое прибыло воды: люди плескались, фыркали, оттирая, въевшуюся в кожу грязь. С поварни потянуло жареным: не один каплун сегодня расстался с жизнью.
Монахи сновали между прибывшими, помогая снять доспех. Брат Базиль легко как пустой ковшик нес перед собой бадью с отваром трав.
- Что ты нас водой потчуешь? - возмутился один из воинов. - Неси монастырского вина. Пошуруй в погребе.
- За вином послали, - степенно откликнулся Большой Брат, - к трапезе будет. Не угодно ли и вам, Ваше Высочество, испить? - низко склонился перед принцем водонос.
- Налей.
Ароматный настой плеснулся в кубок. Гостю понравилось. Базиль тупо ждал когда вернется кубок и его отпустят. Но Людовик не торопился, пил мелкими глотками пряный холодный до зубовной ломоты чай, роняя в промежутках между прихлебываниями короткие фразы:
- Переполошили мы вас. Не часто, надо полагать, к вам гости наезжают?
- Отчего же, сир, в божий дом всегда дорога накатана.
- Вот как? И кто это у нас такой набожный, что не побоялся соваться в вашу глухомань?
- Да хоть епископ Блуасский, - осторожно выговорил брат Базиль и поднял на принца серьезные глаза.
- Что этому лисенку здесь понадобилось? - Людовик заговорил очень тихо, наверное, сказалось холодное питье.
- Не знаю, Ваше Высочество. Говорят, приезжал узника проведать. Может, врут. Я при сем не присутствовал.
- Еще интереснее! А узник откуда появился?
- Говорят, из самого Парижа. Да, может, врут, как проверишь?
- Имя?
- Говорят…
- Брат Базиль! - донесся издалека голос аббата. - Да как ты смеешь своими разговорами отвлекать наследника?! Ваше Высочество, прошу извинить болтовню скорбного головой брата, что занимает ваше драгоценное время.
- Он не в себе?
- К сожалению.
- То-то я спрашиваю из чего вы варите сей чай, а он мне перечисляет все травы, что под ногами видит, - Людовик так натурально расхохотался, что настороженный аббат тут же просветлел лицом.
- По травам у нас брат Телпин. Если, монсеньер желает, я приглашу его для беседы.
- Позже.
- Тогда я с вашего позволения отправлю брата Базиля на поварню. Иди брат Базиль, помоги отцу келарю, он считает бочонки с вином и сидром. Иди, помоги таскать.
Иди сын мой. Тонкие пальцы церемонно перекрестили широкую как сковородка тонзуру великана.
К вечеру жизнь в аббатстве стала входить в какое-никакое русло. Зазвенел колокол, сзывая братию к вечерне. За монахами в церковь потянулись рыцари и сам принц Людовик. На протяжении всей трапезы и после нее он мирно беседовал с настоятелем.
Настороженность постепенно покидала отца Бизония. Прояснились теплые внима-тельные глаза, улыбка стала чистой и смиренной. Только самый закоренелый циник мог к концу их беседы усомниться в этом тонком, умном, добром и кротком как голубица сыне церкви.
После вечерни в теплом, густом от пребывающей синевы воздухе, разлилась прохлада.
Никто не собирался на покой. Расположились на лужайке у ворот. Ворота на ночь уже притворили. Людовик в чистой, подхваченной наборным поясом камизе сидел на раскладном стульчике, наблюдая за поединком двух рыцарей. Один все время нападал, другой защищался. Поединок был учебный, но это не мешало наслаждаться красотой и отточеностью движений. Как только они пройдут от черты до черты, - отметки на траве, - роли поменяются.
Чуть дальше к врытому в землю столбу приколачивали поперечину - мишень для лучников. И хоть луки были только у троих, - традиционно не рыцарское оружие, - посмотреть на срельбу сбежались все. Среди наблюдателей Людовик заметил давешнего монаха, в плечах чуть уже местной колокольни. Того не заперли, как опасался принц, не наказали за болтовню. (В том и его, Людовика, заслуга имелась). Принц загадочно усмехнулся: ах аббат, аббат учиться тебе еще и учиться.
Стрелы ложились кучно. Иногда предыдущая вздрагивала задетая пернатой соперницей.
Каждый точный выстрел сопровождался ревом одобрения.
- Эй, братия, есть среди вас кто-нибудь, кто не побоится выйти против наших лучников? - зычный голос принадлежал герольду, впрочем, распоясанному и пьяному, как и остальные гости.
- Есть.
Вперед выступил брат Базиль. Короткий франкский лук выглядел прутиком в его ручище.
- Только чего по деревяшке метиться? В деревяшку мертвую отчего же не стрелять.
И промахнуться не страшно.
- По живому стрелять собрался?
- Пойди к столбу, да на голову чего положи, вон хоть репу. Сниму, кожи не оцарапаю.
- А и пойду! - герольд, пьяно пошатываясь, двинулся к мишени. Людовик, с интересом наблюдавший за их диалогом, вновь встретился взглядом с братом Базилем.
- Стой!
Герольд сбился с шага и обернулся, пытаясь одновременно устоять на ногах и отвесить поклон принцу:
- Я принял вызов, В-ваше В-высочество!
- Стой, тебе говорят. Мы не на турнире. Откуда ты знаешь, как стреляет этот монах? Он и наголову слаб, говорят. Так что остынь. А вы, братие, тащите лучше нищего или разбойника, если таковой найдется в темнице, - принц выговаривал слова с тщательностью очень пьяного человека. Лицо обмякло, расплылось. Глаза полуприкрылись отечными веками.
Ну, хочет сюзерен развлечься, ну, настроение такое.
- Из малой кельи…который тать… из малой… - голоса перебегали по толпе монахов, как опасные, синие огоньки, по догорающим головешкам. Аббат Бизоний, находящийся чуть в отдалении придвинулся к принцу:
- Достойно ли Вашей славы и чести, Ваше Высочество, устраивать подобные игры?
Полдня проведенные в мирной беседе с царственным увальнем, и то, как грузный наследник внимал духовным наставлениям и изречениям из писания, которыми аббат пересыпал сою речь, толкнули отца Бизония на столь опрометчивое замечание.
Ответом был недоуменный, пьяный, пьяный взгляд принца. Настоятель почувствовал, что зарвался и пошел напопятный:
- Ваше Высочество, в стенах аббатства всегда царили мир и покой. И нищий и даже разбойник могли найти здесь защиту. Жестоко подвергать сирых сих опасности.
- Кто здесь говорит об опасности?! Ты? Ты считаешь моих людей негодными воинами?
Тех, кому я доверил свою жизнь?!
Из темноты на аббата надвинулось сразу несколько расхристанных, благоухающих вином и луком фигур. Из толпы крикнули:
- Давайте аббата поставим.
Кто кричал, было не разобрать.
Смелость и самообладание отца Бизония дали позорную трещину. Всесильный среди послушной братии и безответных сервов, он живо представил, как пьяная толпа грубых, жестоких воинов, тащит его к столбу, как привязывают, как в лоб - средоточие ума и драгоценных знаний - целится оперенная смерть.
