Возвращение к себе (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Что полагалось делать жертве? Стоять смирно. Ну может чуть трепыхаться. Не мельтешить, в общем, потому как на любое резкое движение, набегут и потопчут, не спросив, кто такой. Монашку осталось нанести одни короткий прямой, почти незаметный в темноте удар и исчезнуть. Ищи-свищи. Приказ исходил от самого настоятеля, а может кого и повыше.
Того, что случилось в следующий миг, брат Эмунд предвидеть не мог. Только что умиравший от истощения и жажды узник, подпрыгнул и, опершись спиной об устойчивую громаду брата Базиля, ударил босыми ногами в грудь подкравшегося монаха. Стилет выскочил из руки отлетевшего шагов на десять брата Эмунда и блестящей рыбкой порхнул к ногам принца. Принц проворно выдернул его из земли и поднес к глазам.
К поверженному монаху уже бежали. Брат Базиль обхватил Роберта поперек груди ручищами и прижал.
- Заклинаю, убейте его! - голос аббата Бизония сорвался на визг.
- Кто бы ты ни был, - принц не надрывал глотку, его и так услышали, - приказываю тебе, оставаться на месте. Если ты не нанесешь увечья никому больше и будешь стоять спокойно, обещаю тебе справедливый суд.
Кожаная повязка все еще закрывала Роберту пол лица, но для ответа не понадобилось слов. Узник встал на колено и приложил руку к груди.
Потом он рывком поднял голову, длинные пряди отлетели, маска упала к ногам.
На принца смотрели такие знакомые и такие забытые глаза. Как же он сразу не узнал его?!
- Роберт!
- Да.
Принц споткнулся. Нужна была передышка. Вдох, два, три… Все!
- Слушайте! - Людовик, уже прозванный за свое сложение Толстым встал со своего места, перекрывая шум громким, полным власти голосом. - Этого человека оболгали.
Я, наследник франкского престола Людовик Капетинг, удостоверяю в том вас, мои вассалы и вас, добрые братья. Я знаю этого человека. Я беру его под свою защиту.
Тишина, замершая, пока принц говорил, взорвалась: кричали рыцари, им вторили монахи. В гудящей как улей толпе молчали только Роберт и Людовик.
Мальчик весело и преданно смотрел в глаза молодого рыцаря. Он отобрал шлем у оруженосца и протянул своему кумиру.
- Вы не посрамите честь нашего дома. Я знаю.
- Фортуна изменчива, Ваше Высочество…
Этот же мальчик кричал после боя: -… Роберт, я знал, я верил. Вы победили! Вы победили! Когда я тоже стану рыцарем, мы будем сражаться рядом.
- Вы станете королем, Ваше Высочество. И я буду сражаться за вас.
Роберт сидел в бочке с водой, блаженно прикрыв глаза. С трех сторон трещали факела. Тянуло горячим смолистым духом. Шевелиться не было сил.
Только что он выпил, наверное, бочонок воды. Ему предлагали вино, он отмахивался и пил только воду, так долго остававшуюся мечтой, больным видением. Он пил пока брат Базиль не отобрал ковш.
- Хватит, мессир. Обопьешься.
- Ты злодей, добрый брат. Дай еще.
- Неа.
- Говорю же - злодей.
Потом Базиль засунул его в бочку и пошел за мылом, которое варили здесь же в аббатстве. Мыльная пена отдавала острым травяным запахом. Глаза и даже кожу на голове щипало.
- Ты решил меня извести каким-то изуверским способом?
- Неа. Только извести насекомых с вашей головы.
- Тогда продолжай, а попутно расскажи, что делается в обители.
- Что-что? Тарарам делается, - исчерпывающе сообщил монах. - Рыцари ревут как бешеные. Монахи по кельям сидят, Наследник с аббатом поговорили. Отец Бизоний требует тебя обратно в келью. Говорит, убил мирного монаха. Тот, мол, только веревку собирался разрезать.
- Точно убил?
- Живой. Дышит… пока.
- А Людовик?
- Сидит во дворе.
- А Бизоний?
- Тоже сидит, только под замком. Да у дверей четверо охраны. Чтобы, стало быть, настоятелю никакого урона не принесли злоумышленники всякие.
- Н-да! И как же теперь ты? Ну… с Бизонием?
- Ничего. Сделаю морду тяпкой, стану твердить, что ни о чем не догадывался. Хотя, конечно, не поверит. Уходить придется. Так мне не впервой. Найду другую обитель.
Я сюда из Сен Дени пришел. Тишины искал, покоя… Видать, дураком родился, дураком и помру. Потому как в самый вертеп попал. Не глухой монастырь, а прямо трактир на распутье. Люди какие-то приезжают-уезжают, Гонцы туда сюда скачут.
Аббат наш благостный сам, что ни месяц отъезжает. Облаченье, стало быть, в сундук, монахов оружных с собой. Сам разряженный как дама. И нет его неделю, а то и две. Так что уйду я.
- А дадут?
- Если вместе с отрядом принца, кто ж станет препятствовать? Да вот, согласится ли?
Брат Базиль искоса, вопросительно посмотрел на Роберта.
- Думаю, согласится.
- Тогда с ним и пойду.
Расположились на воздухе. В душной трапезной воняло, мухи щекотали лицо, мешали есть. Здесь, на лугу их разгонял ветерок. Факела трещали, отдавая последний свет.
Но и его хватало, чтобы не пронести кусок мимо рта.
С поварни натащили снеди: жареных каплунов, рыбу, куски холодной говядины, огурцы, бобы, репу, морковь. Местное сладковатое вино плескалось в кубках.
Людовик изредка отщипывал то одного то другого, зато Роберт, как ни сдерживался, до сих пор не мог остановиться.
О многом уже переговорили. Роберт вкратце рассказал о своих странствиях. Теперь говорил принц:
- Я почти не бываю в Париже. Шесть лет назад король отправил меня в Реймс, там взбунтовались горожане. Со мной ушла личная охрана и такое войско, с которым только против безруких и безногих воевать. Так начался мой первый поход. - Людовик говорил тихо. Его люди рассредоточились широким кругом. Речь принца предназначалась только для ушей Роберта. - Я все время тогда тебя вспоминал, прикидывал, как бы ты поступил на моем месте. Ошибок конечно наделал. Но смуту мы все же усмирили. Домой я вернулся гораздо позже, через два года. А там возле трона уже вьется… бастард.
- Что и у тебя тоже?
Принц не ответил, только коротко и остро глянул на Роберта.
- Я уже, грешным делом, думал: может, они надеялись, что я вообще из Реймса, не вернусь, - продолжил принц.
- Тут далеко не все так просто, - отозвался Роберт. - Посадить на трон бастарда ко-нечно можно. В Нормандии они сидели на высоких столах друг за дружкой. Один сменял другого. Но то - норманны, дикие викинги, только-только севшие на землю.
У них незаконнорожденный, чтобы пробиться среди законных претендентов, должен обладать выдающимся умом и силой. И жестокостью, кстати, тоже выдающейся. Но уж когда пробился, возобладал и укротил, он становился признанным владыкой, хотя бы его волчица в зубах из леса принесла.
У нас - другое дело. Здесь такой на троне долго не продержится, даже будь он трижды умен и силен как Голиаф. Его не потерпят синьоры. И уберут, будь уверен.
Кроме того, подобный шаг приведет к полному краху. Франкское королевство развалится. Оно и сейчас-то существует главным образом на пергаменте.
- К сожалению, мой венценосный родитель в последнее время слеп и глух к доводам разума. Боюсь, он может стать послушной марионеткой в руках ловкого проходимца, пусть это и его собственный сын.
- Значит твоя задача - выжить.
- Понимаю. Но ожидать смерти отца, как избавления… душа ноет.
- Ты говоришь так, будто воспитывался не в королевском замке, а в оруженосцах у замшелого рыцаря, который без старого кодекса нужды не справит.
- Странно такое слышать от тебя.
- Я не в укор и не в насмешку. Но есть слова, есть кодексы, а есть жизнь.
Представь: ты вернулся в Париж, припал к стопам старого, больного отца, всплакнул от умиления собственным благородством. Пока будешь утирать слезы, тихо подкравшийся соперник перережет тебе горло. А папенька, вполне допускаю, скажет сбежавшейся че-ляди, что так и было. Постой, - Роберт поднял ладонь, останавливая вскинувшегося было Людовика. - Повторю, все сказано не в насмешку, а для наглядности. Если с тобой случится несчастье, канут надежды очень и очень многих. И опять же развалится королевство. Так что ты уж побереги себя ради государства, ради верных тебе людей, ради… меня, если хочешь.
