Дорога шамана - Хобб Робин (читать книги онлайн .TXT) 📗
Снова зазвучал голос Горда, но теперь мне показалось, что он заметно окреп:
– На самом примитивном уровне армия и кавалла – это действительно в первую очередь физическая мощь. И я не стану с этим спорить. Но волею доброго бога я родился сыном-солдатом, а волею короля мой отец стал аристократом, значит, мне суждено стать офицером. И физическая сила тут ни при чем, Спинк. Ни один офицер не сможет одержать победу, если за ним не пойдут его люди. Командир ведет за собой собственным примером и используя свои мозги. С мозгами у меня все в порядке, и я не намерен сам себя загонять в ситуацию, которая станет примером того, что меня можно избить и, таким образом, сломить. И ты не смей. Если тебе опять приспичит драться с Тристом, знай, что ты дерешься не за меня, а за себя. Ты пытаешься спасти свою бедную гордость, страдающую оттого, что тебе приходится принимать помощь от толстяка. В твоей голове плотно засела мысль, что сие почему-то тебя дурно характеризует, и именно поэтому Тристу удалось вывести тебя из равновесия. Но мои сражения принадлежат мне, и я поведу их так, как посчитаю нужным. И одержу победу.
После его слов наступила жуткая тишина, и вдруг начался сильный ливень, тут же промочивший нас насквозь. Больше всего мне хотелось броситься под крышу, Горду, похоже, тоже, потому что он обхватил себя руками за плечи, опустил голову и пошел быстрее. Я решил, что наконец могу задать свой вопрос:
– Так что же все-таки с тобой случилось? Колдер сказал, что тебя избили.
Горд очень тяжело дышал, но нашел в себе силы ответить:
– Колдер может говорить все, что пожелает и кому пожелает. Я упал с лестницы. И это правда.
Спинк сообразил первым.
– Ты имеешь в виду, часть правды, и поэтому ты можешь твердить, что свалился с лестницы. Ты чтишь кодекс превыше всего. Когда ты упал, Горд? Когда стал от них убегать или после того, как они тебя избили?
Горд упрямо шагал вперед. Я посмотрел на Спинка и попытался сморгнуть капли дождя с ресниц.
– Он не скажет.
Я чувствовал себя ужасно глупо, поскольку не сразу понял совершенно очевидную вещь. Упрямо повторяя версию о падении, Горд удерживает случившееся на своей территории. Парни, которые на него напали, не смогут открыто хвастаться тем, что они сделали. Конечно же, их друзья обо всем узнают. Но если Горд открыто не признает, что его избили, что он потерпел поражение, упрямый толстяк отнимет у них победу – или хотя бы часть ее.
Погрузившись в задумчивость, я пошел чуть медленнее. Итак, признав, что Спинк и Трист обладают качествами настоящего лидера, которых нет у меня, я кое-чего не заметил. Трист полагался на свою внешнюю привлекательность. Я уже видел, какой эффект она произвела на Колдера, вот только результат для мальчишки был не самым приятным. Спинк – жесткий, упрямый, сын военного героя. Он дарит, но и требует взамен огромную преданность. Те из нас, кто шел за Спинком, видели в нем эти качества и потому питали к парню искреннее уважение. Но чем больше я о нем думал, тем яснее осознавал, что он далеко не всегда заглядывает вперед, с тем чтобы представить, к каким последствиям может привести тот или иной поступок.
Сегодня он вызвал мое восхищение тем, что бросил вызов Тристу, невзирая на очевидную разницу в силе и росте, и, действуя нешаблонно, одержал над ним победу и подчинил своей воле. Но только сейчас я задумался над ситуацией, которая сложилась из-за его опрометчивости. Они с Тристом, устроив драку, чтобы решить свои разногласия, поставили нас всех в очень непростое положение. Мы стали свидетелями того, как было нарушено правило Академии, но ни один из нас не сдержал торжественной клятвы и не доложил о происшествии. Меня это очень беспокоило, хотя я знал, что чувствовал бы себя значительно хуже, если бы помчался к сержанту Рафету.
И только Горду хватило ума защититься от этого. Даже сейчас, несмотря на то что он был страшно избит, а завтра его ждал невероятно тяжелый день, он заставлял свое тело подчиняться рассудку. Я считал его слабым из-за абсолютно неподходящей кавалеристу комплекции. Но на самом деле вот сейчас, задумавшись, я вдруг понял, что Горд ел не больше остальных. Возможно, ему просто на роду написано быть полным, и тут уж ничего не попишешь.
И теперь я уже не сомневался в том, что он обладает незаметными с первого взгляда качествами командира, на которые раньше никто не обращал внимания. Даже если сейчас Горд возглавляет отряд всего из одного человека – самого себя, – он достоин уважения и восхищения. До самого вечера я был уверен: толстяк держит Спинка, потому что тот выделяется среди остальных. Но, скорее всего, все было как раз наоборот – предложив ему помощь, Горд не шел за ним, а давал Спинку возможность последовать за собой. В таком случае, если Спинк идет за Гордом, а я – за Спинком, получается, что я признал Горда своим командиром?
Мы уже свернули на дорожку, ведущую к Карнестон-Хаусу, когда мимо нас промчался Колдер, направлявшийся в лазарет. Он затормозил и крикнул нам:
– Похоже, сегодня несчастливая ночь для сыновей новых аристократов! Я снова бегу за доктором.
Затем он развернулся и скрылся в темноте.
– Не нравится мне это, – пробурчал я.
– Он появился со стороны подъездной дороги, – задыхаясь, проговорил Горд. – Нужно пойти и посмотреть, кто пострадал.
– Ты едва на ногах держишься, Горд, – покачал головой я. – Тебе нужно лечь. Спинк, проводи его, а я посмотрю, кого еще нашел Колдер.
Я ожидал услышать возражения Спинка или уверения Горда, что он сможет добраться до казармы сам, но толстяк только с несчастным видом кивнул, а Спинк предупредил:
– Если ты вскорости не вернешься, я за тобой приду. И будь осторожен.
Довольно необычное предупреждение на территории Академии, и я сразу пожалел, что вызвался пойти узнать, в чем дело, но отступать было уже поздно. Я кивнул своим товарищам и побежал в сторону подъездной аллеи, сражаясь с порывами ветра и ежась под струями ледяного дождя. Вокруг никого не было, и я, решив, что Колдер наврал, собрался было вернуться в Карнестон-Хаус, но тут услышал слабый стон. Я принялся оглядываться по сторонам и в какой-то момент заметил едва уловимое движение в густой тьме под деревьями, растущими вдоль подъездной аллеи. Я бросился туда и увидел распростертое на мокрой земле тело несчастного. Он был в темной шинели, его окутывал непроглядный мрак, и можно было только удивляться тому, как Колдер его заметил.
– Вы ранены? – задал я совершенно идиотский вопрос и опустился на колени рядом со скрючившейся фигурой. В ту же секунду меня обдало резким запахом крепкого спиртного, и я холодно осведомился: – Или просто перебрали?
Видимо, я не смог скрыть осуждения, ведь кадетам запрещено употреблять спиртные напитки на территории Академии, а преподаватели вряд ли станут напиваться до такого свинского состояния.
– Не перебрал, – едва слышно прохрипел он.
Голос показался мне знакомым, и я наклонился, чтобы получше разглядеть черты лица, перепачканного грязью и запекшейся кровью. К своему крайнему изумлению, я узнал кадет-лейтенанта Тайбера, спасшего меня от унижения во время «посвящения». Я решил не спорить с ним по поводу запаха спиртного.
– Но вы ранены. Не шевелитесь. Колдер ушел за доктором. Было слишком темно, и я не видел, насколько серьезно он пострадал, но понимал, что трогать его нельзя. Единственное, что я мог для него сделать, это оставаться рядом, пока не подоспеет помощь.
Несмотря на мое предупреждение, Тайбер пошевелился, словно пытался встать.
– Они напали на меня, прятались в кустах. Четверо. Мои бумаги?
Я огляделся по сторонам и в нескольких футах от Тайбера заметил на земле темное пятно. Оказалось, что это его ранец, рядом лежала перепачканная в грязи книга и несколько смятых листков бумаги. Я собрал их на ощупь и отнес ему.
– Я нашел ваши бумаги, – радостно сообщил я. Он ничего не ответил.
– Лейтенант Тайбер?
– Он отрубился, – произнес чей-то голос из темноты, и от неожиданности я подскочил на месте.
